Новейший вариант пещеры Али-Бабы - Дороти Сейерс

- А кто этот Пятый?

- Не знаю. Но это тот, кто на месте сделает вам новое лицо.

Пластическая хирургия, так оно называется. И новые отпечатки пальцев. Все новое. В нашей лавочке мы пользуемся самыми современными методами.

Роджерс присвистнул.

- Ну, так как? - спросил Джукс, уставившись на собеседника поверх ободка бокала.

Послушайте, вы мне тут много чего наговорили. Мне что-нибудь грозит, если я скажу "нет"?

- Решительно ничего, если будете вести себя как положено и не доставлять нам хлопот.

- Хм, понятно. А если я скажу "да"?

- Тогда не успеете и глазом моргнуть, как разбогатеете, обзаведетесь наличными и станете жить джентльменом. И делать вам ничего не понадобится, только рассказать нам все, что знаете про те дома, где служили. Получайте денежки все равно что даром, только с Обществом чтоб все было по-честному.

Роджерс помолчал, взвешивая предложение.

- Хорошо, согласен! - сказал он наконец.

- И правильно. Мисс! Повторите, пожалуйста. За успех, Роджерс! Как только я вас увидал, сразу понял - вы нам подойдете. Выпьем за легкие деньги, и поосторожней с Номером Первым!

Кстати, раз уж мы о нем заговорили, не худо бы вам к нему подойти нынче же вечером. Незачем откладывать знакомство на потом.

- Золотые слова. Куда мне прийти? Сюда?

- Ни в коем случае. В это милое заведение нам дорожка заказана. Жалко, тут хорошо и уютно, но ничего не поделаешь. Значит, вот что вам нужно сделать. Ровно в десять вечера вы пойдете на север, пересечете Темзу по Ламбетскому мосту (Роджерс поморщился при намеке на то, что Им известно его место жительства) и увидите желтое такси - водитель будет копаться в моторе.

Вы его спросите: "Машина на ходу?" - он ответит: "Смотря куда ехать". Вы ему скажете: "Отвезите меня к Номеру Первому".

В Лондоне, кстати, есть магазин, так и называется, но он вас не в магазин повезет. Вы не будете знать, куда едете на самом деле, потому что окна в салоне будут зашторены, но пусть вас это не волнует. Такой для первой встречи заведен порядок. Потом, когда станете у нас своим, узнаете адрес. Когда окажетесь на месте, делайте то, что скажут, и говорите только правду, а не то Номер Первый потолкует с вами по-другому. Ясно?

- Ясно.

- Готовы? Не трусите?

- Конечно, не трушу.

- Молодчага! А теперь пора двигаться. Говорю "прощайте", потому что мы больше не УВИДИМСЯ. Прощайте - и желаю успеха!

- Прощайте.

Через двустворчатые вращающиеся двери они вышли на убогую, грязную улицу.

Два года, прошедшие со дня вступления бывшего лакея Роджерса в преступное общество, были отмечены рядом ошеломляющих и успешных налетов на особняки знатных особ. Имели место:

похищение большой бриллиантовой диадемы у вдовствующей герцогини Денверской; кража со взломом в бывших апартаментах покойного лорда Питера Уимзи, где была изъята серебряная и золотая столовая посуда на 7000 фунтов стерлингов; ограбление сельского особняка миллионера Теодора Уинтропа, каковое попутно изобличило этого процветающего джентльмена как закоренелого великосветского шантажиста и вызвало оглушительный скандал в Мейфэре; похищение знаменитого жемчужного ожерелья о восьми нитках прямо с шеи маркизы Динглвудской во время исполнения куплетов о Золотом Тельце на спектакле "Фауст"

в Королевском оперном театре "Ковент-Гарден". Правда, жемчуг оказался фальшивым, поскольку благородная дама заложила оригинал по причинам, весьма для маркиза прискорбным, но само похищение тем не менее вызвало сенсацию.

Январским днем - дело было в субботу - Роджерс коротал время в своей ламбетской квартире, когда его чуткий слух уловил какой-то звук у дверей. В мгновение ока он был на ногах, выскочил в крохотную переднюю и распахнул дверь на улицу. Никого.

Однако же, направившись обратно в гостиную, он увидел на столике под вешалкой конверт с лаконичным адресом: "Номеру Двадцать первому". Успев привыкнуть к несколько театральным приемам, которыми пользовалось Общество для передачи своих депеш, он всего лишь пожал плечами и вскрыл конверт.

Расшифровав записку (текст был зашифрован), он прочитал:

"Номеру Двадцать первому. Сегодня в 11.30 вечера у Номера Первого имеет быть Чрезвычайное Общее Собрание. За неявку - смерть. Пароль "Завершение"".

Роджерс постоял, усваивая послание, затем направился в комнату в глубине дома, где был встроен в стену высокий сейф.

Набрав комбинацию, он вошел в сейф, который был настолько глубокий, что представлял собой небольшую кладовую, выдвинул ящик с надписью: "Корреспонденция" - и приобщил к нему только что полученную записку.

Через пару минут он вышел из сейфа, закрыл его, переставил замок на новый шифр и вернулся в гостиную.

- "Завершение",- произнес он.- Да, по-моему, так и будет.

Он потянулся к телефону, но, видимо, передумал.

Он поднялся на чердак и вскарабкался в голубятню под самой крышей, ползком пробрался под балками в дальний угол и осторожно нажал на свиль в деревянной панели. Потайная дверца откинулась, он протиснулся и очутился в голубятне на чердаке соседнего дома. Его приветствовало тихое воркование: под слуховым окошком стояли три клетки, с почтовым голубем в каждой.

Он осторожно выглянул в окошко, выходящее на высокую слепую заднюю стену какой-то фабрики. Внизу, в темном дворике, не было ни души, не увидел он и ни одного окна. Он присел, вырвал из записной книжки клочок тонкой бумаги и написал на нем несколько букв и цифр. Затем извлек из ближней клетки голубя, прикрепил записку к крылу и осторожно посадил птицу на подоконник. Голубь немного помедлил, переступая красными лапками, расправил крылья и взлетел. Роджерс видел, как он поднялся над фабричной крышей в уже темнеющее небо и исчез.

Посмотрев на часы, Роджерс спустился к себе. Через час он выпустил второго голубя, а еще через час - последнего. И стал ждать.

В половине десятого он снова поднялся на чердак. Было темно, но несколько звездочек сияли ледяным светом, и через открытое окно струился холодный воздух. На полу что-то слабо белело. Он взял его в руки - на ощупь оно было пернатым и теплым: ответ пришел.

Пошарив под нежным пухом, он нашел записку. Прежде чем ею заняться, он покормил голубя и посадил в одну из клеток. Он собрался закрыть дверцу, но передумал.

- Если со мной что-то случится,- произнес он,- тебе, дитя мое, необязательно погибать от голода.

Он еще немножко приоткрыл окно и спустился вниз. Записка состояла всего из одного слова - "Хорошо". Писалась она, видимо, впопыхах, потому что в верхнем левом углу была посажена

продолговатая клякса, .увидев ее, он улыбнулся, сжег записку в пепельнице и, проследовав на кухню, приготовил и с аппетитом съел яичницу с солониной, почав новую банку. Он обошелся без хлеба, хотя на полке под рукой у него лежал целый батон, и запил трапезу водой из-под крана, которую сначала как следует спустил. Но перед тем он еще тщательно протер кран изнутри и снаружи - и только потом рискнул подставить стакан.

Поев, он отомкнул ящик письменного стола, извлек револьвер, убедился, что механизм работает исправно, и зарядил обойму, вскрыв свежую пачку патронов. Затем уселся и стал ждать.

Без четверти одиннадцать он встал и вышел из дому. Он двигался быстрым шагом, держась подальше от стен, пока не дошел до хорошо освещенной оживленной улицы. Здесь он сел в автобус, причем занял место в углу рядом с кондуктором - отсюда он мог наблюдать за всеми, кто входит и выходит. Сделав несколько пересадок, он наконец добрался до Хемпстеда респектабельного жилого района. Тут он сошел и, по-прежнему держась подальше от стен, направился в сторону Хита.

Ночь стояла безлунная, но не так чтобы совсем непроглядная.

Пересекая пустынный участок Хита, он заметил, что к нему с разных сторон приближаются два или три темных силуэта. Он укрылся под огромным деревом и надел черную бархатную маску, закрывающую лицо от лба до подбородка. У нижнего края маски белыми нитками была четко вышита цифра 21.

Наконец его взгляду открылся в ложбине один из тех симпатичных особнячков, что на некотором расстоянии друг от друга разбросаны по сельским окраинам Хита. В одном окне горел свет.

Когда он подошел к дверям, несколько темных фигур, как и он, в масках, выступили из мрака и окружили его. Он сосчитал - их было шестеро.

Первый человек постучал в дверь уединенного дома. Через минуту ее приоткрыли, пришедший просунул голову в щель; послышался шепот, дверь распахнулась, пропустила его и снова захлопнулась.

Прошли еще двое, и настала очередь Роджерса. Он постучал - три громких удара, три тихих. Дверь отворилась на пару дюймов, в просвете появилсь ухо. Роджерс прош-ептал: "Завершение". Ухо исчезло, дверь открылась, и он вошел.

Без дальнейших слов и приветствий Номер Двадцать первый проследовал налево в маленькую комнату, обставленную под кабинет - письменный стол, сейф и пара стульев. За столом, на котором лежал гроссбух, восседал крупный мужчина в вечернем костюме. Новоприбывший тщательно прикрыл за собой дверь, так что щелкнул пружинный замок, доложился: "Номер Двадцать первый, сэр" и замер в почтительном ожидании. Сидящий поднял голову, явив - ослепительно белую цифру 1 на бархатной маске.