Люди, идолы и боги - Амброджо Донини

Наконец, подобные данные страдают от крайней неточности статистических обследований населения земли.

Перед последней войной население земного шара составляло примерно 2 миллиарда человек. Сейчас статистика ООН насчитывает свыше 2 миллиардов 500 миллионов, или, еще точнее, 2 миллиардов 700 миллионов человек. Однако это преимущественно ориентировочные подсчеты, которые можно принять лишь условно.

Тем более неточны и спорны данные о различных культах, затрагивающие престиж соперничающих церквей.

«Учебник для католических миссий» Аренса приводил в 1925 году следующие цифры, касающиеся наиболее распространенных религий[6]:

Католики: 300 млн.

Протестанты: 230 млн.

Православные: 140 млн.

Буддисты и сторонники других религий Восточной Азии (очевидно, даосы, конфуцианцы, синтоисты и пр.): 490 млн.

Мусульмане: 250 млн.

Брахманисты (индуисты): 240 млн.

Прочие (язычники): 115 млн.

С теми же оговорками следует относиться и к более поздним сведениям, хотя они дают некоторое представление об относительном распространении основных религий нашего времени и помогают устранить многие предрассудки и предвзятые мнения.

Именно в этих целях мы даем следующую таблицу, относящуюся к 1955–1956 годам (в миллионах человек):

Первобытные культы (тотемизм, анимизм, фетишизм) 50

Индуисты (и сикхи): 240

Конфуцианцы (и даосы): 300

Буддисты: 500

Иудейская религия: 10

Христиане: 780

Католики: 400

Протестанты: 240

Православные: 120

Несторианцы, копты, эфиопы и др.: 20

Мусульмане (сунниты и шииты): 400

Синтоисты: 20

Неверующие: 200

Всего: 2 500

Бросается в глаза пристрастный характер этого деления на религии.

Подлинно первобытные культы ныне весьма редки, поскольку влияние более развитых обществ часто сказывается даже на австралийских племенах или на тех человеческих группах, населяющих африканские и южноамериканские леса, которые рассматриваются как первобытные. С другой стороны, элементы тотемизма, первобытной магии, анимистических и фетишистских верований сохраняются, как мы увидим, во всех религиях, рожденных в более поздние исторические эпохи.

Старая религия Зороастра, легендарного иранского современника великих реформаторов VII–VI веков до н. э. — от Будды и Конфуция до израильских пророков, — насчитывает теперь немногим более 100 тысяч приверженцев среди парсов в районе Бомбея, в Индии. Но ее историческое и культурное значение не может, разумеется, измеряться в цифрах, которые теряются среди других цифр в общей статистике. Исповедовавшиеся в Индии с незапамятных времен и поныне очень распространенные культы лишь условно можно включить все в одну рубрику под названием индуизма или брахманизма, поскольку влияние массовых религий, которые появились в стране много позже или были навязаны извне, от буддизма до ислама, глубоко изменили древнюю ведическую идеологию.

Японский синтоизм, связанный с культом императора, еще в 1900 году гордился своими храмами, их было более 3 тысяч, но военный и социальный крах 1945 года нанес смертельный удар всей религиозной структуре нации, от чего выиграли негосударственные церкви или учения с более рациональным пониманием мира и общества. Подобные примеры можно было бы умножить.

Что, далее, сказать о рубрике «неверующие»? В нее статистики легко и беззаботно включают и буржуазных рационалистов-безбожников, число которых крайне трудно учесть, и всех коммунистов.

Несомненно, марксистское мировоззрение предполагает исчезновение религиозного отражения мира, «когда отношения практической повседневной жизни людей будут выражаться в прозрачных и разумных связях их между собой и с природой»[7]. Но, как уже указывалось, идеологические, и в первую очередь религиозные, пережитки сохраняются длительное время и обнаруживают большую стойкость, чем сама экономическая и социальная структура общества, их определяющая.

Марксизм несовместим с какой бы то ни было формой религиозной веры, но не все люди, которые борются под знаменами коммунизма за уничтожение на земле экономической эксплуатации и социального гнета, отказываются при этом от своих религиозных убеждений С другой стороны, все большее число трудящихся, молодых рабочих и интеллигентов, мужчин и женщин, из года в год приходит к чисто научному пониманию мира и жизни, особенно в странах, где уже существует или создается общество без антагонистических классов.

Более показательна и, пожалуй, по своей форме ближе к действительности та же таблица распределения религий, но выраженного в процентах, а не в абсолютных цифрах:

Первобытные культы: 2%

Индуисты (я сикхи): 9,6%

Конфуцианцы (и даосы): 12%

Буддисты: 20%

Иудейская религия: 0,4%

Христиане: 31,2%

Католики: 16%

Протестанты: 9,6%

Православные: 4,8%

Несторианцы, копты, эфиопы и др.: 0,8%

Мусульмане: 16%

Синтоисты: 0,8%

Неверующие: 8%

Эти сравнительные данные позволяют нам сделать некоторые не лишенные интереса выводы.

Прежде всего, мы видим, что христианскую религию исповедует в настоящее время менее трети населения земли.

Однако в действительности это число еще меньше, поскольку множество мужчин и женщин, которых официальная статистика причисляет к христианам, не исповедуют никакой религии. Эти люди были бы весьма удивлены, узнав, что их зачислили в верующие. Следует, кроме того, сказать, что процент христиан вряд ли когда-либо возрастет. Колониальные революции и борьба за национальное освобождение в Китае, Индии, Бирме, Индонезии, арабских странах, в Африке практически положили конец обращению в христианство инаковерующих католическими или протестантскими миссиями — и не потому, что их «евангельской» деятельности чинят препятствия или она подвергается гонениям. Просто, несмотря на благие намерения многих миссионеров, сотни миллионов людей связывают их присутствие с грабительским капиталистическим проникновением. Вначале миссионер, затем купец, за ним пушки — вот история более чем трехсотлетней колониальной политики.

Таким образом, нельзя ожидать больших изменений в результате новых обращений. Впрочем, происходят внутренние перемещения групп верующих различной ориентации: из протестантизма в католичество, например в Соединенных Штатах, из католичества в православие в некоторых странах Центральной и Восточной Европы, но общий процент христиан не склонен изменяться. Из статистики следует, далее, что католики и мусульмане после многовекового соперничества и временами жестокой борьбы пришли к численному равновесию. Их силы в основном уравнялись: около шестой части населения земного шара в каждом лагере. Можно предположить, что это соотношение, при всех происходящих изменениях, также не должно существенно измениться.

Буддисты, включая все их разновидности, более многочисленны, чем христиане-католики (примерно на одну четвертую часть), их вдвое больше, чем протестантов, которые сосредоточены преимущественно в Соединенных Штатах, Англии, Германии, Скандинавских странах и Австралии (включая евангелистов, лютеран, англикан, кальвинистов, методистов, баптистов, пресвитериан, адвентистов и пр.).

Напомним, наконец, что приверженцы иудейской религии до прихода к власти в Германии нацизма насчитывали более 16 миллионов человек, из которых свыше 10 миллионов находилось в Европе. Ныне, согласно подсчетам Всемирного еврейского конгресса, их число сократилось до 10 миллионов, из них 4 миллиона живет в Европе (2 миллиона в Советском Союзе) и приблизительно 800 тысяч в Палестине[8]. Расистское варварство, поддержанное и «теоретически обоснованное» в Италии гнусной группкой политиков, университетских и фашистских лжеученых, привело к смерти в лагерях уничтожения, в газовых камерах, в тюрьмах и в сожженных домах свыше 6 миллионов людей, которые исповедовали иудаизм.

От истории мнимой к истории подлинной

Какими критериями должны мы руководствоваться, чтобы наша классификация религий соответствовала законам исторического развития общества?

Для теологов, какую бы форму религии они ни рассматривали, разграничительная линия всегда одна и та же: только моя религия истинна, все остальные ложны. Так рассуждают буддийский монах, толкователь Корана, священник-синтоист, протестантский проповедник, иезуитский наставник. К подобным взглядам люди пришли не сразу, а путем долгого и постепенного развития.

Каждый класс стремится предстать в облачении вечной, непогрешимой и абсолютной истины[9]. Члены общества, разделенного на классы, перенося в область идеологии известные им общественные и экономические отношения, не могут представить себе иной свободы, чем их свобода; какой-либо другой, а не их справедливости; морали, отличной от их морали; иной, а не им свойственной религии.