Драма замкнутого пространства - Александр Щёголев

— Шура, это ты, что ли?

5

Наш отдел представляет собой тупик. Не в социальном смысле, разумеется, а в архитектурном. Главный институтский коридор имеет небольшое ответвление, в котором располагаются: аудитория с партами и доской, дисплейный класс, машинный зал, агрегатная и, наконец, лаборатория, где тружусь я. Коридорчик с перечисленными комнатами и есть отдел «Управляющие микросистемы». Коридорчик упирается в дверь. За ней — последняя комната, главное помещение отдела. Здесь резиденция нашего начальника, оборудованная секретаршей, сейфом, телефоном — все, как у людей, — здесь же и мой нынешний пост. Короче, описываемое место — это аппендикс в чреве прославленного учреждения. Ловушка.

Нет, я не струсил. Просто распсиховался, что тут странного? Выработанная эволюцией физиологическая реакция. Другой молодой специалист на моем месте бы спятил. Вот почему когда я снимал замок со стопора, у меня примитивно тряслись руки. Ощущение гадкое, настоящий отходняк.

— Подожди, — сказал я. — Сейчас открою.

Гость мощно шагнул — большой, квадратный, — вдвинулся, словно поршень, с неудержимой легкостью. Он включил свет и спросил, морщась:

— Чего сидишь в темноте?

— Сплю, — соврал я, спрятав дергающиеся руки в карманах. Фраза была непомерно длинна. Чтобы справиться с ней, пришлось сосредоточиться, потому что предательская дрожь еще рвалась на волю.

— Ты спишь не в лаборатории? Я, когда дежурю, всегда сплю там.

— Здесь телефоны, — объяснил я ситуацию. — Может поступить какой-нибудь секретный сигнал.

Про надувной матрац ничего не сказал, естественно. Незачем ему знать мои маленькие хитрости — он парень хороший, но обожает неудачно острить. Пусть думает, что я сплю сидя.

Это был Лбов. Коллега Лбов. Его рабочий стол стоит в лаборатории рядом с моим, мы понемногу приятельствуем, мы оба — просто инженеры. Он пришел сюда по распределению года на два раньше. Спортсмен, хотя и бывший. Уже повесил штангу на гвоздь.

— Ну, ты меня напугал, — сказал он, гоготнув истинно по-спортсменски. — Чего это, думаю, дверь изнутри закрыта?

— Это ты звонил? — спросил я его.

— Я звонил. А что? Выяснял. Зато как твои «Алло!» в трубке услыхал, так сразу все и понял. Дежуришь?

— Дежурю.

— Ну и дурак.

Я очнулся. Я посмотрел в его ухмыляющуюся рожу. Все нормально, обыкновенный Лбов. Только глаза почему-то томились ожиданием — ожидание стояло в глазах неподвижно, молча, как трясина, — и тогда я вспомнил свои обязанности. Я задал резонный вопрос:

— Почему ты в институте?

— У меня есть, есть разрешение на работу в ночь! — неожиданно крикнул Лбов.

И настало молчание.

Поразительно: чем-чем, а нервами он не страдал по определению.

— У нас в отделе нет ночных работ, — тихо возразил я.

Спортсмен чуть не задохнулся от гнева. Затрясся всем туловищем:

— Нет работ? Что ты вообще понимаешь! Ты, дурак!

— Что случилось? — я растерялся.

И опять было молчание.

— Случилось? — удивился он — вполне культурно. Зачем-то оглянулся и объяснил. — Я в вычцентр записан. Причем здесь на отдел? Служебная записка лежит в охране.

Он рывком проследовал мимо, сдвинув с места застоявшийся воздух, упал локтями за начальнический стол и устало добавил:

— Не твое дело.

— А зачем ты сюда поднялся? — продолжил я тогда серию резонных вопросов. — Ворвался, мешаешь тут.

Лбов спохватился. Пробежал суетливым взглядом по мне, по телефону, по циферблату часов и вдруг рявкнул: «Тьфу!» Замолчал, думая. Лицо его ясно показало: думать ему приходится, мягко говоря, о чем-то неприятном. Лицо сослуживца Лбова всегда было откровенным до неприличия.

— Спасибо, что напомнил, — выдал он наконец. Затем тревожно спросил. — Шура, сюда никто кроме меня не звонил?

— Какая-то женщина по городскому телефону. Выпытывала, один я здесь сижу или нет.

Бывший спортсмен издал вздох. Это было похоже на тепловоз. Выпустив пар, он возложил растопыренную пятерню на телефонный аппарат прямо перед собой:

— Ясно, это она.

— Кто?

— Шура, я шел сюда, чтобы позвонить жене. Теперь ты успокоился? — и принялся остервенело терзать диск.

— Приветик, — сказал он через минуту, — это я. Как где? На работе. Подожди, не хами. Не хами, я сказал. Ты не со мной говорила, дура! Да подожди ты! Мы с ним вместе работаем, он сегодня дежурит. Его тоже Сашей зовут, поняла?.. — гримаса была неописуема. — Не реви. Не реви, я сказал. Кончай реветь, дура…

Смотреть на лицо Лбова было явной бестактностью. Все равно что читать чужие письма. И я отвернулся. Странные, однако, у них с женой отношения, мне такого не понять.

— Тезка, скажи ей, как тебя зовут, — попросил Лбов.

— Александр, — громко назвался я. — Талантливый инженер.

— Ну перезвони, если хочешь, — равнодушно произнес Лбов и разжал пальцы. Трубка попала точно на рычаг. — Хвали себя сам, ругать тебя будет жена, — задумчиво изрек он дежурную мудрость, невпопад, по обыкновению. — Слушай, талантливый инженер, зачем ты ей ляпнул, что ты Саша?

Я удивился.

— Так я же действительно Саша.

— Ну и дурак, — заржал.

Телефон вякнул.

— Я, — дохнул Лбов в трубку. — Убедилась? Да. Нет, следующей ночью тоже. Нет, не перестал ночевать дома, просто очень много работы. Да, кошмарно соскучился. Спокойной ночи, маленькая.

Мне все это надоело. Время бездарно тратилось, а ведь у меня был такой план, такая мечта, и как раз я поужинал, в моем распоряжении имелись полтора полновесных часа, а тут пугают, хамят…

— Ладно, поговорил с женой и проваливай. Саня, ты мне в самом деле мешаешь, я тут собирался еще поработать.

— Ты же спал! — сразу сказал он. Будто ждал. И посмотрел мне в глаза. Посмотрел нехорошо, недобро — решал в уме уравнение, где я был в качестве неизвестной. Лицо его… Я отчетливо понял: все-таки что-то не так. Не так просто. И вдруг вспомнил. Женский смех в коридоре!

Было видно, что мысль Лбова беспорядочно мечется, ищет неотразимые слова. Но тут явственно зацокали каблучки. Звук быстро приближался: кто-то шел, направляясь сюда же, в конец тупика-аппендикса. Лбов сел. Я в очередной раз покрылся потом и придвинулся к бывшему спортсмену. Цокот стих, напряженный голос еле слышно позвал:

— Саша, ты здесь?

6

Опасливо заглянула, щурясь от света, вошла и остановилась. Вроде бы молодая. Хотя кто их разберет, они сейчас все молодые. Вот невезуха, подумал дежурный, оправляя пиджак. Девицы здесь только не хватало… Полновата, правда. Я таких мяконьких люблю, впрочем, я всяких люблю, жалко, они об этом не знают…

— Ты чего приперлась? — первым вступил в беседу инженер Лбов.

— Здравствуйте, — сказала девица дежурному — персонально.

— Чего приперлась, говорю? — повторился Лбов. Иногда он становился назойлив. Гостья распрямилась, хотя и так была, казалось бы, строго вертикальной.

— А ты чего застрял? Бросил меня там!

Лбов с горечью констатировал:

— Маленькой страшно.

Сегодня всем страшно, мысленно усмехнулся дежурный.

— Вы кто? — спросил он. — Здравствуйте.

— Я ее в нашей лаборатории оставил, — начал объяснять Лбов. — Чтобы ты лишний раз слюни не пускал. Это студентка, она у нас на практике. Покажи дяде пропуск, маленькая… Все в порядке, Шура, она не шпионка, только вот разрешения на работу в ночь у нее, естественно, нет. Так что звони, докладывай.

— Ага, — сказал дежурный. — Сволочь ты. Знаешь же, что не позвоню.

Коллега заулыбался.

— Понимаешь, она в общаге живет. А сегодня никак не может там ночевать, кое-какие обстоятельства. Вот я и помог человеку. Это очень печальная история, Шурик.

Диван, подумал дежурный. В лаборатории имеется диван. Они шли в лабораторию… Неужели настолько банально? Неужели суть этой возни стара, как история грехов человеческих?

— И кроме того, — продолжал Лбов, — ей ужасно хочется… — он сипло хмыкнул, — поработать в сети. А студенточкам время не очень-то дают. Да и днем время дефицит, сам знаешь. Это главная причина ее присутствия здесь.

— Да! — подтвердила студентка. Громко, вызывающе. В нежном голоске прорезалась сталь. Лбов коротко глянул на нее и снова хмыкнул.

— Отличница, — сделал он последнее пояснение.

Хватит, решил дежурный, надоело вранье.

И нанес сокрушительный удар.

— Значит, пришли в ночь работать? — едко уточнил. — В сети? А я ведь, Саня, совершал обход. Около вычцентра был, там все закрыто, ни техника нет, ни системщика. Плохо ты продумал легенду, Саня.

Бывший спортсмен умел держать удары, даже не покачнулся. Только снова закричал:

— Ты ничего не понимаешь!

Замолчал.

— Чего не понимаю?

— Я как раз хотел тебе признаться, да вот отличница, — он кивнул, — перебила. Попросить тебя хотел. Конечно, ихние железяки мне на фиг не нужны, просто я… В общем, я собирался на «Жуке» поработать.