Я меч, я пламя! (Ольга-1) - Василий Кононюк

– Ты что решила, что ради тебя, блядь подзаборная, я буду протокол переписывать? Встать! – Вдруг заорал он.

"Сейчас под дых ударит", Оля инстинктивно напрягла пресс и развернулась в сторону, сбивая левой рукой, зажатую в кулак руку следователя, несущуюся к ее животу. Какое-то мгновение ее пронзило острое желание воткнуть растопыренные пальцы в выпученные глаза следователя, проваливающегося вслед за своей правой рукой, скользнувшей ей по ребрам, но она вместо этого продолжила разворот в сторону двери, и крича благим матом, "Убивают!", побежала к себе в палату.

Больше в больнице ее не трогали. Соседки обходили ее как чумную, а Оля гуляла по больничному парку, греясь на весеннем солнце, и старалась разобраться в тысячах мыслей и воспоминаний заполнивших ее. Иногда она жадно читала брошенные газеты, и ее охватывало желание немедленно написать письмо товарищу Сталину, и рассказать все, что она уже вспомнила и поняла, но успокоившись, Оля понимала, еще рано, нужно решить текущие проблемы.

Между делом она вспомнила злополучное воскресенье, да и заодно всю предыдущую свою жизнь. Листая страницы своей недолгой жизни, Олю не оставляло впечатление, что это не она, ну не могла она быть такой непроходимой дурой, чтоб так бездарно гробить свою жизнь. Она не была коллективной блядью, как по незнанию представлял ее следователь. Она была подруга Ростика, по прозвищу Кочерга, блатного семнадцатилетнего хулигана, успевшего год отсидеть в зоне для малолетних преступников. Вспоминая свою первую и единственную любовь, Оля никак не могла понять, как это ничтожество, этот моральный урод, получил над ней такую власть. Вспоминая все, что она делала ради того, чтоб заслужить его похвалу, как по первому слову ложилась под его дружков, принимала их вонючие члены в свой рот, ее неудержимо тянуло на рвоту и безумная жажда разрушения волной накатывала на сознание. И только спокойный голос, шепчущий ей, спокойно девочка, это не беда, все, что не убивает, делает нас сильнее, заставлял ее, скрипя зубами, продолжать вспоминать.

В это воскресенье, он зашел за ней домой, мать припахала Олю со стиркой и уборкой. Ростик договорился с мамашей, сунув ей в руки чекушку, и забрал Олю с собой. По дороге он объяснил ей, что нужно обслужить одного важного барыгу, а за это он ей купит мороженное и поведет в кино, а если она будет послушной, то может даже там ее и трахнет. Барыга не понравился Оле с первого взгляда, она сразу почувствовала этот запах, от барыги пахло смертью. Плохой смертью. Когда он, поставив ее на колени в подворотне, схватив одной рукой за волосы, заткнул ей рот своим членом, а второй рукой зажал ей нос, уже задыхаясь, она вдруг успокоилась. Страх и паника в ней сменились волной ярости, и вместо того чтоб шире открывать рот, пытаясь втянуть глоток воздуха, она сжала зубы на его волосатых яйцах, которые он пытался всунуть в придачу.

Последнее что она запомнила, перед тем как удар по голове отключил сознание, был тонкий поросячий визг наполнивший пустую подворотню.

Да, вот теперь, Олечка, вляпалась ты всерьез, весело сообщал ей внутренний голос, за такое или на ножи посадят, или рожу попишут, так просто с рук тебе это не сойдет. Но есть один положительный момент. Ни барыга, ни Ростик об этом трепать не будут, не в их это интересах. Закопают тебя по-тихому и все. Так что подруга не зевай. Как увидишь своего ненаглядного, смотри за ним в оба, и чуть что, бей первой.

Составить приблизительный план развития событий и нейтрализации потенциальных угроз, не составило особого труда, более того, планирование принесло ощущение чего-то знакомого, чем занимаешься подолгу и с удовольствием. В пятницу с утра ей вручили повестку в милицию на четырнадцать часов, и переодевшись в свое платье не первой молодости, и коротенькую курточку, Оля вышла из больницы и направилась домой. Почему-то ее совсем не удивило, когда она услышала до боли знакомый голос.

– Привет, шмара, что уже очухалась? Ты знаешь что ты натворила, паскуда! Ты барыге чуть хуяру не отгрызла! Он тебя закопать хотел! Ты знаешь, сколько мне стоило тебя отмазать? Ты со мной за всю жизнь не расплатишься!

– Ростичек, миленький, я не виновата. Он меня задушить хотел! Это его закопать надо!

– Молчи дура! Ты на кого прешь? Ты знаешь, какие люди за ним? Короче! Ты мне должна, сучка, поняла?

– Поняла, Ростик! Я все сделаю!

– Это другой разговор! Идем в посадку на железку, мне охота тебе засадить по самые гланды. Давно тебя не видел, соскучился – не скрывая иронии, добавил он.

Выглядел Ростик неважно, глаза испугано бегали по улице, он потащил ее в переулок, уводя с центральной улицы, явно опасаясь, чтоб их видели вместе.

– Так давай лучше к тебе, у тебя ведь до вечера хата свободна, – наивно заглядывая ему в глаза, предложила Оля.

– Хочу на природе! Давай, иди, сучка, куда сказано.

Скорее всего, даст по голове и положит на рельсы за поворотом, мелькнула в голове отстраненная мысль. Железка не устраивала Олю по многим причинам. По ее плану Ростик должен исчезнуть, а в том районе подходящих мест не было. Да и людно там, случайных прохожих встретить нетрудно. Только такой придурок как Ростик, мог планировать там силовую акцию.

– Нет, там людей много, мешать нам будут, едем на карьер, на озеро.

– Может ты еще на Луну захочешь? Сказано тебе в посадку, шмара, значит, вали в посадку!

– Поехали на озеро, Ростик, вот увидишь, тебе понравится. Вон, автобус наш, побежали! – Оля легко побежала к автобусу, приближающемуся к остановке. Вскочив на подножку вслед за последним пассажиром, она громко закричала,

– Водитель, подождите еще одного, Ростик, давай быстрее!

Взбешенный Ростик, запрыгнув в автобус, и заплатив кондуктору за проезд, не смог в виду тесноты, даже дать по роже этой шмаре, из-за которой у него было столько неприятностей.

Ему с трудом удалось договориться с барыгой, что Ростик не будет ему должен, если закопает эту сучку, и будет поставлять более сговорчивых, даже удалось немного денег срубить с барыги на это дело. Поскольку более сговорчивых, чем Оля, Ростик еще не встречал, а барыга был при деньгах, то и у Ростика появилось горячее желание познакомится с барыгой поближе. Надо было решить эту проблему кардинально, барыга ему это не забудет, и при случае, найдет фраерка который и Ростика зароет. А пока Ростик вынюхивал подходы к его хате, и думал на кого бы спихнуть подозрения братвы, после того, как он с ним разберется.

За этими размышлениями он и не заметил, как они приехали на конечную остановку. Отсюда до озера было совсем недалеко, минут десять ходу, но эта сучка начала упрашивать, чтоб он купил в хозмаге бельевую веревку.

– На хера тебе веревка?

– Ростичек, миленький, я сегодня постираться хочу, а белье повесить не на чем, ну пожалуйста, она ведь дешевая, я даже мороженное у тебя просить не буду.

– Ладно, будем обратно идти, тогда куплю.

– Нет, сейчас купи, я тебя знаю, у тебя как попросишь что-то, после того как ты меня трахнешь, так только по роже получишь.

Проклиная эту шмару, с ее заебами головы, и рисуя в уме картинки, как он ее посадит на пику, Ростик купил моток бельевой веревки, и поспешил вслед за Олей. Эта дура вприпрыжку, как дите, но довольно быстро, углублялась по тропинке в посадку ведущую к старому карьеру. Там раньше добывали гипсовый камень, пока не дорылись до воды, которая тут же затопила карьер, и поднялась метров на десять, образовав глубокое озеро с практически отвесными каменными стенами. Посадка была совершенно безлюдной, вода в озере была еще ледяной, поэтому в будний день желающих пойти покупаться не нашлось. Ростик только начал догонять эту дуру, чтоб покончить с этим делом, место было хорошим, никакого смысла переться к озеру не было, как она заорала,

– А давай, наперегонки! – И побежала к озеру, только пятки засверкали.

– Ну погоди, сучка, ты меня уже достала! Я тебя долго резать буду, – накручивая себя, прошипел Ростик, и прибавил шагу.

Когда он подошел к краю карьера, то увидел Олю, спускающуюся по крутой, выдолбленной в склоне тропинке, на нижнюю террасу, последнюю перед водой. Вода остановилась в двух метрах ниже, и поскольку стены были практически отвесными, можно было, разогнавшись, нырять прямо с террасы в воду. Пока Ростик спускался, Оля разделась, и призывно кричала.

– Ростичек, иди быстрее, я уже не могу!

Она встретила его совершенно голой, если не считать туфлей и носочков, впрочем, они добавляли какой-то неуловимый шарм в открывшуюся его взору картину. Ростик успел подумать, что все-таки, сперва вжарит эту сучку, перед тем как в озеро сбросить. Оля бросилась к нему, распахнув объятия, и со словами,

– Где же ты ходишь, противный, иди ко мне, – со всего маху всадила ему ногой обутой в старую туфлю промеж ног. После такого удара, в уличных драках, обычно хватают противника за волосы и насаживают головой об колено, Ростик сам так поступал неоднократно, поэтому инстинктивно развернулся спиной к Оле, и уже не видел как она, подобрав заготовленный камень, аккуратно тюкнула его по затылку.