Вечера с мистером Муллинером - Пелам Вудхаус

Когда позднее в этот день Адриан отправился выполнять долг, возложенный на него его фирмой, лицо молодого человека не было озарено улыбкой – ни своеобразной, ни заурядной. Он изнемогал при мысли о предстоящем испытании. Ему было поручено охранять свадебные подарки на приеме в особняке на Гросвенор-сквер, и, естественно, все, что так или иначе напоминало о бракосочетаниях, было для него как острый нож в сердце. Лицо Адриана, пока он патрулировал комнату, где лежали подарки, оставалось суровым и неприступным. Прежде при исполнении подобных обязанностей он всегда гордился тем, что никто бы не распознал в нем сыщика. А нынче даже младенец мог определить его профессию: ни дать ни взять вылитый Шерлок Холмс.

На проходивших мимо оживленных гостей он не обращал ни малейшего внимания. Обычно в подобных случаях весь внутренне подобранный и настороженный, на этот раз Адриан позволял своим мыслям блуждать где-то далеко-далеко. Он скорбно думал о Миллисент. И внезапно (вероятно, как результат этих мрачных размышлений, хотя, возможно, свою лепту внес и бокал шампанского), возникнув где-то под третьей пуговицей щегольского жилета, Адриана поразил столь мучительный приступ диспепсии, что он почувствовал сокрушающую потребность немедленно принять какие-нибудь меры.

С немыслимым усилием он расположил свои черты в улыбке, и в тот же миг дородный, добродушного вида джентльмен с багровым лицом и седыми усами, который некоторое время бродил возле одного из столов с подарками, обернулся и узрел его.

– Дьявольщина! – прошептал он, бледнея.

Сэр Саттон Хартли-Веспинг, баронет (ибо краснолицым джентльменом был именно он), провел вторую половину дня весьма недурно. Подобно всем баронетам, посещавшим свадебные торжества, он по прибытии удостоил своим вниманием многие столы (тут прикарманив рыбный нож, там – инкрустированную брильянтами подставочку для яиц) и к этому времени, взяв на борт практически весь груз, какой могло выдержать его водоизмещение, уже подумывал направить свои стопы на Юстон-роуд к закладчику, с которым обычно вел дела. При виде улыбки Адриана он окаменел там, где стоял.

Мы видели, как улыбка Адриана подействовала на специалиста. Даже ему, человеку с прозрачнейшей, хрустальнейшей совестью, она показалась сардонической и зловещей. А потому мы в состоянии вообразить, какое действие она произвела на сэра Саттона Хартли-Веспинга.

Он понял, что ему необходимо умиротворить любой ценой этого ощеренного в улыбке субъекта. Молниеносно достав из карманов брильянтовое колье, пять рыбных ножей, десять зажигалок и пару подставочек для яиц, он положил их на стол и с нервным смешком подошел к Адриану.

– Ну, как вы, мой дорогой? – осведомился он.

Адриан ответил, что чувствует себя прекрасно. И не покривил душой. Рецепт специалиста сработал как по волшебству. Подобная сердечность совершенно ему незнакомого человека, которого он вроде бы никогда прежде не видел, его чуть-чуть удивила, но Адриан приписал ее магнетическому обаянию своей личности.

– Превосходно, – задушевно сказал баронет. – Превосходно. Чудесно. Э… кстати… мне показалось, вы сейчас улыбались?

– Да, – сказал Адриан, – я улыбнулся. Видите ли…

– Конечно, вижу. Конечно, вижу, мой дорогой. Вы заметили шутку, которую я сыграл с нашей любезной хозяйкой, и она вас позабавила, так как вы поняли, что в этом маленьком розыгрыше не было ничего дурного, никакой arriere-pensee[1] – ничего, кроме хорошей доброй шутки, над которой никто не посмеялся бы более весело, чем сама милая дама. И кстати, мой дорогой, у вас что-нибудь намечено на уик-энд? Может быть, погостите у меня в Суссексе?

– Вы очень любезны, – начал Адриан с сомнением: он не был полностью уверен, что расположен проводить уик-энды у незнакомцев.

– Вот моя карточка. Жду вас в пятницу. Совсем небольшая компания. Лорд Брангболтон, сэр Джаспер Эдлтон и еще кое-кто. Просто побездельничаем, а вечерком перекинемся в бридж. Чудесно. Превосходно. Так, значит, до пятницы.

И, мимоходом поставив на стол еще одну подставочку для яиц, сэр Саттон удалился.

Любые сомнения касательно приглашения баронета, которые Адриан мог испытывать, мгновенно испарились, едва он услышал имена других приглашенных. Нареченному всегда интересно познакомиться с отцом своей нареченной и с потенциальным нареченным его нареченной. Впервые после того, как Миллисент сообщила ему грустную новость, Адриан почти повеселел. Если, казалось ему, баронет с первого взгляда проникся к нему такой горячей симпатией, так ведь и лорд Брангболтон может настолько поддаться его обаянию, что простит Адриану его профессию и примет в зятья с распростертыми объятиями.

И в пятницу он собрался в дорогу с тем, что во всех отношениях можно было назвать легким сердцем.

Счастливое стечение обстоятельств в самом начале его экспедиции еще более усилило оптимизм Адриана, внушив ему, что Судьба сражается на его стороне. Когда он шел по перрону вокзала Виктория, высматривая пустое купе в вагонах поезда, каковой должен был доставить его к месту назначения, Адриан заметил, как человек с обликом дворецкого подсаживает в вагон первого класса высокого пожилого джентльмена аристократической наружности. В первом он тотчас узнал служителя, который впустил его в дом 18а по Аппер-Брук-стрит, когда он посетил этот дом, раскрыв тайну исчезнувшего скотчтерьера. Вывод напрашивался сам собой: седовласый благообразный пассажир мог быть только лордом Брангболтоном. И Адриан решил, что сильно переоценивает свою располагающую наружность и победительное очарование своих манер, если ему не удастся на протяжении долгого пути в купе скорого поезда заручиться расположением старикана.

А потому, чуть поезд тронулся, он прыгнул туда, и граф, оторвав взгляд от газеты, указал большим пальцем на дверь.

– Убирайтесь, черт вас дери, – сказал он. – Свободных мест нет.

Поскольку в купе, кроме них, никого не было, Адриан не стал торопиться с выполнением этой просьбы. Впрочем, поезд уже набрал скорость, так что она вообще была невыполнима, и потому он в дружеском тоне обратился к графу:

– Лорд Брангболтон, если не ошибаюсь?

– Идите к черту, – сказал его сиятельство.

– Мне кажется, нам предстоит провести вместе два дня в Веспинг-Холле.

– Ну и что с того?

– Да так, к слову.

– О? – сказал лорд Брангболтон. – Ну раз уж вы тут, может, перекинемся в картишки?

Как заведено у людей, занимающих столь высокое положение в обществе, отец Миллисент никогда не отправлялся в долгий путь без колоды карт. Будучи наделен от природы большой ловкостью рук, он обычно неплохо набивал свой карман в скорых поездах.

– Знакомы с «персидскими монархами»? – осведомился он, тасуя карты.

– По-моему, нет, – сказал Адриан.

– Все просто, – сказал лорд Брангболтон. – Ставите фунт или там сколько-нибудь еще, что снимите карту старше, чем второй игрок, и если да, то вы выиграли, а если нет, так нет.

Адриан сказал, что эта игра напоминает «слепой крюк».

– Да, она похожа на «слепой крюк», – сказал лорд Брангболтон. – Очень напоминает «слепой крюк». Собственно, если вы умеете играть в «слепой крюк», то, стало быть, умеете играть и в «персидских монархов».

К тому времени, когда поезд остановился у платформы Веспинг-Нарвы, кошелек Адриана похудел на двадцать фунтов. Факт этот, однако, его ничуть не угнетал. Наоборот, он был весьма удовлетворен ходом событий. Восхищенный своим выигрышем, старый граф стал прямо-таки дружелюбным, и Адриан решил воспользоваться полученным преимуществом при первом же удобном случае.

А потому по прибытии в Веспинг-Холл он не стал мешкать. Вскоре после того как удар гонга пригласил гостей переодеться к обеду, он направился в комнату графа Брангболтона и застал того в ванне.

– Не могу ли я поговорить с вами, лорд Брангболтон? – спросил Адриан.

– Более того, – ответил граф с несомненным расположением, – вы можете помочь мне найти мыло.

– Вы потеряли мыло?

– Да. Всего минуту назад я держал его в руке, а теперь его нет.

– Странно! – сказал Адриан.

– Очень странно, – согласился лорд Брангболтон. – Подобные происшествия заставляют крепко призадуматься. Заметьте, это мое собственное мыло. Я привез его с собой.

Адриан взвесил ситуацию.

– Расскажите мне в точности, что произошло. Собственными словами. И прошу вас, расскажите все, потому что мельчайшая деталь может оказаться важнейшей.

Его собеседник привел мысли в порядок.

– Мое имя, – начал он, – Реджинальд Александр Монтекьют Джеймс Брэмфилд Трагеннис, Шиптон-Беллинджер, пятый граф Брангболтон. Шестнадцатого числа текущего месяца – точнее сказать, сегодня – я приехал в дом моего друга, сэра Саттона Хартли-Веспинга, баронета – короче говоря, сюда, – с целью провести тут уик-энд. Зная, что сэр Саттон предпочитает, чтобы гости, находящиеся в его доме, были свежи и душисты, я решил принять перед обедом ванну. Я достал собственное мыло и за короткий отрезок времени густо намылился от шеи и выше. А затем, когда я намеревался приступить к намыливанию правой ноги, я внезапно обнаружил, что мыло исчезло. Для меня это был шок, можете мне поверить.