Снег - Орхан Памук

Ка совсем не узнал город, когда в десять часов, опоздав на три часа, автобус въехал на заснеженные улицы Карса. Он не мог понять, где здание вокзала, которое появилось перед ним однажды весенним днем двадцать лет назад, когда он приехал сюда на паровозе, где отель «Джумхуриет», где каждая комната была с телефоном, и куда привез его таксист, после того как проехал по всему городу. Под снегом все словно стерлось, как будто исчезло. Несколько повозок с лошадьми, ожидавшие на автовокзале, напоминали прошлое, однако город выглядел еще более печальным и бедным, чем двадцать лет назад, когда его видел и каким запомнил Ка. Из покрытых льдом окон автобуса Ка увидел блочные жилые дома и пластиковые панно, которые за последние десять лет сделали все города Турции похожими друг на друга, предвыборные афиши, развешанные на веревках над улицей, натянутых с одной стороны на другую.

Как только он вышел из автобуса и коснулся ногами невероятно мягкой земли, под брюки пошел резкий холод. Когда Ка спрашивал, как пройти к отелю «Кар-палас», в который он позвонил из Стамбула и забронировал номер, он увидел знакомые лица среди пассажиров, забиравших свои чемоданы у помощника водителя, но из-за снега не мог вспомнить, кто были эти люди.

В закусочной «Йешил-юрт», куда он пошел после того, как разместился в отеле, он вновь увидел этих людей. Усталый, износившийся, однако все еще привлекательный мужчина и полная, но подвижная женщина, видимо, его подруга. Ка помнил их по Стамбулу и по политическим театральным постановкам семидесятых с их многочисленными лозунгами: мужчину звали Сунай Заим. Рассеянно глядя на них, он понял, что женщина похожа на его одноклассницу из начальной школы. Ка увидел, что у других мужчин за столом кожа была мертвенно-бледной, что свойственно актерам. Что делала эта маленькая театральная труппа снежной февральской ночью в забытом богом городе? Перед тем как выйти из этой закусочной, которую двадцать лет назад посещали служащие в галстуках, Ка показалось, что за другим столом он увидел еще одного героя воинствующих левых из семидесятых годов. Но воспоминания Ка тоже стирались, будто засыпанные снегом, как и обедневший и поблекший Карс, и закусочная. На улицах было пустынно из-за снега, а может, на этих замерзших мостовых вообще никогда никого не было? Он внимательно прочитал предвыборные афиши на стенах, рекламы закусочных и учебных курсов, а также плакаты, недавно повешенные администрацией губернатора, порицающие самоубийство, на них было написано: "Человек — шедевр Аллаха, а самоубийство — кощунство". Затем Ка увидел толпу мужчин, смотревших телевизор в наполовину заполненной чайной с заледеневшими окнами. Старые русские каменные здания, пробуждавшие в его мыслях о Карсе нечто особенное, и пусть хоть на некоторое время, но успокаивали Ка. Отель "Снежный дворец" был одним из элегантных русских зданий, выполненных в стиле петербургской архитектуры. В двухэтажное изящное здание, с длинными высокими окнами, можно было войти через арку, выходившую во двор. Когда Ка проходил под сводами арки, построенной сто десять лет назад, довольно высокой, чтобы здесь могли проезжать телеги с лошадьми, он почувствовал неясное волнение, однако он так устал, что даже не задумался об этом. Скажем все-таки, что это волнение было связано с одной из причин, по которой Ка приехал в Карс: три дня назад в Стамбуле, посещая редакцию газеты «Джумхуриет», он видел друга молодости Танера, который сказал Ка, что в Карсе будут выборы в муниципалитет, к тому же девушки в этом городе заразились странной болезнью совершать самоубийства, совсем как в Батмане, и предложил ему поехать в Карс и написать об этом; он сказал также, что к этой работе никто не рвется, а если Ка по прошествии двенадцати лет хочет увидеть и узнать настоящую Турцию, то ему выдадут для этого временную карту представителя прессы, и добавил, что в Карсе находится их университетская приятельница, красавица Ипек. Они с Мухтаром расстались, и теперь она живет в отеле "Снежный дворец" со своим отцом и сестрой. Слушая слова Танера, который в газете «Джумхуриет» был политическим обозревателем, Ка вспомнил красоту Ипек. Он успокоился только после того, как поднялся и закрылся в комнате под номером 203, находившейся на втором этаже отеля, ключ от которой ему выдал секретарь Джавит, смотревший телевизор в отельном холле с высоким потолком. Он внимательно прислушивался к себе, и, вопреки страху, который он чувствовал в дороге, ни его разум, ни его сердце не были заняты вопросом, есть в отеле Ипек или нет. Состояние влюбленности смертельно пугало Ка, он обладал сильной интуицией тех, кто помнил свою краткую любовную историю как цепочку боли и стыда.

В полночь, перед тем как лечь в постель в своей темной комнате, надев пижаму, Ка слегка отодвинул занавеску. Он смотрел, как не останавливаясь, падая большими снежинками идет снег.

2

Наш город — спокойное место

Дальние кварталы

Снег обычно будил в нем чувство духовной чистоты, покрывая собой грязь, нечистоты и темноту города, позволял забыть их, но в первый же день, проведенный в Карсе, Ка утратил чувство безгрешности, навеянное снегом. Здесь снег был утомительным, наводил тоску и страшил. Снег шел всю ночь. Пока утром Ка бродил по улицам, сидел в кофейнях, заполненных безработными курдами, пока он, словно жаждущий информации журналист, встречался с избирателями — с ручкой в руке — или карабкался по обледенелым крутым дорогам в бедных кварталах, встречался с прежним главой муниципалитета, с заместителем губернатора и родственниками девушек, совершивших самоубийство, снег шел, не прекращаясь. Виды заснеженных улиц, которые в детстве, из окна их надежного дома в Нишанташы, казались ему частью какой-то сказки, сейчас уже много лет как представлялись ему той границей, где начиналась жизнь среднего класса, о которой он мечтал многие годы как о последнем прибежище, и в то же время за этой границей начиналась безнадежная бесконечная нищета, которую ему не хотелось даже представлять себе.

Утром, когда город еще только просыпался, он, не обращая внимания на падающий снег, быстрым шагом двинулся от проспекта Ататюрка вниз, в кварталы "гедже конду", самые бедные в Карсе, по направлению к кварталу Кале-ичи. Проходя под дикими маслинами и платанами, ветви которых были покрыты снегом, Ка смотрел на старые и ветхие русские дома, из окон которых наружу высовывались печные трубы; на снег, покрывавший армянскую церковь, пустующую уже тысячу лет и возвышавшуюся между дровяными складами и электрическим трансформатором; он смотрел на задиристых собак, лаявших на каждого проходившего по каменному мосту, построенному пятьсот лет назад через речушку Карс, скованную льдом; на тоненькие струйки дыма, подымавшиеся от крохотных лачуг в квартале Кале-ичи, казавшиеся под снегом совсем пустыми и заброшенными; и ему стало так грустно, что на глаза навернулись слезы. Двое ребятишек — мальчик и девочка, отправленные рано утром на противоположный берег реки к пекарне, — держали, прижимая к себе, горячие хлебы и, подталкивая друг друга, так счастливо пересмеивались, что Ка тоже улыбнулся им. С такой силой на него действовала не бедность и не безысходность; так действовало на него странное и сильное чувство одиночества, которое впоследствии он все время будет чувствовать повсюду в городе, в пустых витринах фотомастерских, в заледеневших окнах чайных домов, битком набитых безработными, игравшими в карты, и на безлюдных заснеженных площадях. Словно это было забытое всеми место и снег здесь шел безмолвно, долетая до конца мира.

Утром судьба Ка начала складываться удачно: его встретили как известного стамбульского журналиста, он всем был интересен и ему каждый хотел пожать руку. Все — от заместителя губернатора до последнего бедняка — открывали ему двери и говорили с ним. Жителям Карса Ка представил Сердар-бей, выпускавший городскую газету «Граница», выходившую тиражом триста двадцать экземпляров, некогда Сердар отправлял в газету «Джумхуриет» сообщения о местных новостях (большинство которых не печатали). Утром, выйдя из отеля, Ка первым делом разыскал этого старого журналиста в дверях редакции его газеты, в Стамбуле тому дали прозвище — "наш местный собственный корреспондент", и Ка сразу понял, что он знаком со всем Карсом. Сердар-бей первым задал вопрос, который Ка зададут еще сотню раз за те три дня, что он проведет в этом городе.

— Добро пожаловать в наш приграничный город, мастер. И что вы собираетесь здесь делать?

Ка сказал, что приехал наблюдать за выборами и, возможно, написать статью о девушках-самоубийцах.

— Слухи о самоубийцах преувеличены, как и в Батмане, — ответил журналист. — Давайте сходим к Касым-бею, помощнику начальника службы безопасности. Как бы то ни было, они должны знать о вашем приезде.