Порожденная иллюзией (ЛП) - Тери Браун

Если бы я спорила с каждым фокусником, отпускающим ехидные комментарии по поводу моей принадлежности к женскому полу, то у меня бы совсем не осталось времени для магии. Гораздо лучше – превзойти этих насмешников на сцене, где это действительно имеет значение.

– Завтра мы с моей мамой выступаем в «Ньюмарке».

– Шикарно! Как я понимаю, магическое шоу?

В животе неприятно екает. Хотела бы я, чтобы это было просто магическое шоу.

– Да, в программе есть немного моих фокусов, но в основном я помогаю матери. Она менталист. Если хотите прийти, я могу оставить для вас билеты на кассе. Просто скажите, что вы от Анны Ван Хаусен. – Я киваю в сторону мальчика. – Я оставлю билеты для вас обоих.

– Это было бы великолепно! Меня зовут Эцио Триест.

Зазывала протягивает свою грязную руку, и я твердо ее пожимаю.

– Возможно, вас с матерью заинтересует другое шоу. В воскресенье вечером. Данте! – кричит он мальчишке, который все еще раздает листовки каждому, кто готов их принять. – Дай леди одно из приглашений.

Я с улыбкой принимаю бумагу, затем возвращаю Эцио его монету.

Взглянув вниз, на листовку, читаю заголовок, и окружающий мир тускнеет.

«ПРИЗРАКИ СУЩЕСТВУЮТ?

ГУДИНИ ГОВОРИТ «НЕТ» И ДОКАЗЫВАЕТ ЭТО!»

– Спасибо, – шепчу и, развернувшись, бреду прочь, с трудом передвигая отяжелевшими ногами.

Звон в ушах заглушает шум проносящихся мимо автомобилей. Через полквартала я сбавляю скорость, комкаю листовку и бросаю ее в канаву. Остановившись, пытаюсь успокоиться. Острый глаз моей матери замечает все, и меньше всего я хочу, чтобы она узнала, что Гудини в городе.

Глава 2

Я пялюсь на бумагу в сточной канаве, закусив губу. Оглядевшись, поднимаю листовку, как могу разглаживаю и, сложив, засовываю на самое дно корзины. Туда, где мать не найдет.

«Ну и что тебя так удивляет?», – думаю по дороге домой. Да, большую часть года он гастролирует, но ведь Нью-Йорк – его родной город. Стоило догадаться, что однажды наши пути пересекутся.

Добравшись до нужного здания, трясу головой, решая больше не думать о Гудини. Во всяком случае, до тех пор, пока моя мать не прослышит о его приезде.

Я глубоко вздыхаю, пытаясь очистить разум, и окидываю взглядом свой новый дом. Когда-то это была частная резиденция, но недавно ее разделили на две квартиры. Наш новый импресарио любезно нашел нам жилье и все подготовил к нашему приезду. И я все еще жду, когда и чем придется расплачиваться за эту «любезность». Я доверяю агентам настолько же, насколько доверяю законникам. Возможно, даже меньше. От законников хотя бы знаешь, чего ожидать. А вот агенты говорят одно, а делают другое. Все, с кем мы имели дело прежде, либо крали наши деньги, либо использовали контракт, чтобы добраться до бесспорных прелестей моей матери.

Но мне действительно нравится этот дом: песочного цвета, с коваными перилами, сверкающими на солнце, и широким радушным крыльцом. И неважно, что на этой же улице есть еще дюжина точно таких же зданий, это – особенное. Мой первый настоящий дом. Я часто мечтала, как буду жить в таком вместо постоянных путешествий.

И хотя возбуждение от проживания на верхнем этаже этого чудесного старого здания (а не в дрянном отеле) еще не улеглось, вместе с тем я испытываю неприятное чувство, что недостойна всего этого. Дом олицетворяет степенность и респектабельность. А обо мне – подружке карманников и цирковых уродцев – того же не скажешь. Остается надеяться, что теперь, когда у нас наконец появилась первая постоянная работа, я смогу оставить прошлое позади и стать достойной такого дома. Щеки заливает краска стыда, стоит вспомнить представление, которое я только что устроила. Приличные девушки не показывают фокусы посреди улицы. И у них не бывает жутких видений о будущем. Перед глазами проносится кадр с маминым лицом, и желудок сжимается.

Я чувствую острую потребность лично убедиться, что с ней все в порядке. Взлетаю по каменной лестнице, перепрыгивая сразу через две ступеньки, и распахиваю дверь.

– Уф!

По ту сторону двери молодой человек в черном костюме и котелке хватается за руку.

– Прошу прощения! Вы в порядке?

Кажется, его плечи заполняют всю комнату, и он такой высокий, что мне приходится вытянуть шею, дыбы увидеть его лицо. Незнакомец приподнимает брови. Его глаза невероятно темные, почти черные, словно самая сердцевина лакричного леденца. Мое дыхание прерывается, щеки горят. Я узнаю его. Парень с улицы.

К моему удивлению, на его щеках тоже появляется румянец неловкости.

– Это я должен поинтересоваться, в порядке ли вы. Вы бежали так, словно за вами черти гонятся.

Эти странные слова, как и манера, с которой незнакомец их произносит, заставляют меня вскинуть голову. Это точно не акцент. Больше похоже на то, что он смакует родной язык и старается выговаривать каждое слово от первого до последнего звука.

Я отрицательно мотаю головой:

– Со мной все хорошо, это ведь вас чуть не прихлопнули... – Я заглядываю ему за спину, в пустую переднюю. – Вы искали меня? – И краснею еще больше, если такое вообще возможно. – То есть... вы кого-то ищете?

Незнакомец качает головой. На мгновение задерживает на мне оценивающий взгляд темных глаз, тут же отводит, словно смутившись, но потом снова смотрит на меня.

Я привыкла, что на меня пялятся. Но мужчины в театре поглядывают так, словно что-то обо мне знают. От этого просто мурашки по всему телу. Этот же молодой человек, с его правильной речью и интеллигентной внешностью, смотрит открыто и пристально, отчего кожу приятно покалывает. Смутившись, я отворачиваюсь.

Рядом распахивается дверь, заставляя нас обоих подскочить, и из своей квартиры выглядывает мистер Дарби, наш ворчливый сосед.

– Что за шум?

Он видит меня, и уголки его рта опускаются вниз, но тут он замечает молодого человека, и лицо старика смягчается. Он выходит в переднюю, скрестив руки на груди.

– Мне следовало догадаться, что ты найдешь способ познакомиться с симпатичной юной леди с верхнего этажа. В мое время нельзя было даже заговорить с девушкой, пока вас не представили друг другу должным образом.

Незнакомец сдвигает котелок на затылок, и темный локон падает на лицо. У меня прямо пальцы чешутся вернуть его на место.

– Тогда, пожалуйста, представьте нас, – говорит парень, и я понимаю, насколько он молод на самом деле. Немногим старше меня – может, лет семнадцати или восемнадцати.

Он гладко выбрит и пока не отпустил усы, в отличие от большинства мужчин в наши дни. Мне это нравится. Усатые мужчины всегда выглядят так, будто прячут заячью губу.

Старик хмыкает:

– Мисс Ван Хаусен, Колин Эмерсон Арчер Третий. – Мистер Дарби качает головой, будто и сам озадачен таким причудливым именем. – Колин знакомый моего троюродного брата и приехал погостить у меня. Сразу после того, как вы с матерью поселились наверху. Он, без сомнения, шпион, посланный докучливыми родственниками, что волнуются об одиноком старике. Колин, это мисс Ван Хаусен. Она вместе с матерью живет в квартире прямо над нами.

Колин Эмерсон Арчер-третий приподнимает котелок и склоняется в преувеличенно любезном поклоне:

– Мисс Ван Хаусен.

Я наклоняю голову:

– Мистер Арчер.

Он прочищает горло:

– Пожалуйста, зовите меня Коул.

Повисает неловкое молчание. Они ждут, что я тоже назову свое имя, но я молчу. В нашем деле ко всем незнакомцам следует относиться с подозрением.

Мистер Дарби покашливает:

– В следующий раз, мисси, когда пойдете куда-нибудь, могли бы заглянуть и поинтересоваться, не нужно ли мне чего. Чашечка вот этого чая была бы утром очень кстати.

Он кивает на мою корзину, все еще полную, несмотря на столкновение с Колином. Мой рот непроизвольно открывается. Это действительно тот самый сосед, который последние несколько недель только и делал, что на меня ворчал? Странный старикашка. Из его квартиры днем и ночью доносится чудовищный шум, и я понятия не имею, что это может означать. Сосед продолжает сверлить меня взглядом.

Коул неожиданно начинает смеяться, и этот звук наполняет переднюю, снимая напряжение. Может, Арчер Третий и выглядит как директор английской школы, но смех у него чудесный.

– И вы еще меня упрекали за отсутствие хороших манер! – говорит он мистеру Дарби.

– Я старик, мне все сходит с рук.

– В следующий раз я обязательно захвачу для вас пачку чая, – обещаю я, направляясь к лестнице.

И тут меня осеняет: приличные девушки, вероятно, не должны торчать в передней вместе со странными молодыми людьми. Конечно, благодаря тому, чем я занимаюсь, в моей жизни было достаточно странных мужчин, но новым соседям об этом знать не обязательно.