По следу Сезанна - Питер Мейл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
О намерении Гарабедяна-младшего каким-то образом стало известно, и машина слухов заработала. Камилла, вовремя проинформированная приятелем журналистом, поспешила в Нью-Йорк с детально разработанным проектом нового журнала и, надев свою самую короткую юбку, представила его Гарабедяну-младшему. Презентация продолжалась почти целый работай день, с десяти до шестнадцати, с двухчасовым перерывом на ланч, умело приправленный легким флиртом. К вечеру Гарабедян, в равной степени впечатленный идеями Камиллы и ее ногами, сдался, и она была назначена главным редактором. Первым ее поступком на новом посту стало переименование журнала: отныне «Дизайн интерьеров» стал называться коротко и эффектно — «DQ». Нью-Йорк с интересом ждал.
Немалую часть выделенных на журнал денег Камилла быстро и решительно вложила в раскрутку нового продукта, а точнее — самой себя. Очень скоро она стала появляться — всегда дорого и элегантно одетая — во всех правильных местах, в компании правильных людей и даже в сопровождении своего личного paparazzo. Задолго до того, как в свет вышел первый номер «DQ», Камилла, исключительно за счет гарабедяновских денег и собственной неутомимости, отвоевала себе прочное место среди больших и малых знаменитостей.
В будущем все эти бесконечные ланчи и светские сборища должны были принести сочные плоды. Камилла быстро перезнакомилась со всеми, кто мог принести пользу журналу, то есть с богатыми и пресыщенными, со светскими выскочками и — возможно, самое важное! — с их личными дизайнерами. Дизайнерам она уделяла особое внимание, прекрасно зная, что их влияние на клиентов зачастую не ограничивается советами по поводу выбора мебели или обивочной ткани, а также помня о том, что дизайнеры готовы на все ради рекламы.
А потому в тех редких случаях, когда намеченная жертва начинала сопротивляться и ни в какую не хотела впускать в свой дом фотографов, журналистов, флористов, стилистов и многочисленных, одетых в черное и не выпускающих из рук мобильных телефонов ассистентов, Камилла просто звонила дизайнеру. Тот выкручивал клиенту руки, и двери тут же распахивались.
Используя подобную тактику, Камилла ухитрялась пробиться туда, где до нее не ступала нога ни одного глянцевого журналиста. Уже в первом номере появился сенсационный материал о роскошной трехуровневой квартире на Парк-Авеню (в каждой ванной — по импрессионисту) и коттедже на крошечном острове Мастик в Карибском архипелаге (по три слуги на каждого гостя), принадлежащих Ричарду Клементу, одному из Клементов с Уолл-стрит. Сам Клемент, совершенно не публичный человек, практически отшельник, не смог противостоять двойному натиску Камиллы и молодого итальянца, своего друга и новообращенного дизайнера. Результатом этого явились двадцать страниц пропитанных сиропом описаний и роскошных фотографий, которые Нью-Йорк должным образом оценил и одобрил. Начало «DQ» было признано удачным.
С тех пор прошло три года, и журнал, свято придерживаясь однажды выбранного принципа — «ни одного неприязненного слова ни о ком», — процветал. Ожидалось, что в будущем году, невзирая на расточительство Камиллы, он принесет владельцу даже некоторую прибыль.
Андре пролистал лежавший на столике последний номер и нашел в нем собственные фотографии, сделанные в квартире Бонагуиди в Милане. Он улыбнулся, вспомнив, как Камилла заставила маленького пузатого промышленника и его телохранителя перевесить Каналетто на более выигрышное, по ее мнению, место. Кстати, она оказалась совершенно права. Андре нравилось работать с Камиллой. Она была забавной, у нее наличествовали острый язык и верный глаз, и она никогда не экономила денег Гарабедяна. Если еще год он будет получать от журнала регулярные заказы, возможно, удастся скопить достаточно, чтобы на время оставить работу и заняться книгой.
Интересно, что она планирует для него на этот раз? Андре надеялся, что фотосессия намечается где-то поближе к солнцу. Зима в Нью-Йорке выдалась до того холодной, что, когда городская служба ассенизации объявила забастовку, почти никто этого не заметил. Обычно вонь от разлагающихся куч мусора служила веским доводом в споре с властями, но на этот раз она была нейтрализована морозом. Теперь представители профсоюзов с нетерпением считали дни до наступления весны и тепла.
По сверкающим плиткам пола процокали каблучки, и, подняв глаза, Андре обнаружил Камиллу под руку с молодым бородатым человеком, одетым в балахон, похожий на черную палатку. Когда парочка остановилась у лифта, он узнал Оливера Турана, модного французского дизайнера-минималиста, в настоящий момент занятого переоборудованием консервной фабрики в районе Сохо в пятизвездочный отель.
Лифт прибыл, парочка обменялась серией бесконтактных поцелуев — по одному в каждую щеку и еще один на удачу, — дизайнер уехал, а Камилла повернулась к Андре.
— Дорогуша! Как дела? Прости, что пришлось столько ждать. — Она крепко взяла его под локоть и потащила в сторону своего кабинета. — А с Доминик ты уже познакомился?
Секретарша подняла на них взор и чуть раздвинула губы, что, вероятно, означало улыбку.
— Да, — кивнул Андре, — к сожалению.
— Ну что делать?! — вздохнула Камилла, заходя в кабинет. — С кадрами столько проблем! Конечно, я знаю, что она немного замороженная, но зато у нее очень полезный отец. — Камилла заговорщицки взглянула на Андре поверх темных очков и прошептала: — «Сотбис», сам понимаешь.
Сразу же вслед за ними в кабинет зашел и старший секретарь, подтянутый мужчина средних лет с дивным загаром и неизменным блокнотом в руке. Он приветливо улыбнулся Андре:
— Снимаем все лучше и лучше?
— Стараемся. Откуда такой загар, Ноэль?
— Из Палм-Бич. И даже не спрашивай, с кем я там был!
— Что ты, разве я посмею.
Разочарованный Ноэль повернулся к Камилле:
— Звонил Гарабедян, котел поговорить. Все остальное может подождать.
Зажав трубку между ухом и плечом, Камилла расхаживала по кабинету и интимно ворковала что-то. Андре знал этот голос — она всегда говорила так с Гарабедяном. Он уже не в первый раз задумался, ограничиваются ли ее отношения с владельцем журнала только бизнесом. Камилла, несомненно, была привлекательной женщиной, хотя, на его личный вкус, излишне деловой и напористой. Она достойно противостояла неумолимому течению времени, используя для этого все средства современной науки, сумела сохранить девичью стройность, не сделавшись при этом костлявой; ее шея была молодой и гладкой, а бедра, руки и ягодицы подтянутыми и упругими — результат ежедневных походов в спортивный зал, в шесть утра, к самому открытию. О волосах Камиллы — темно-каштановых, подстриженных в виде шлема, таких ухоженных, таких живых и сияющих! — ходили легенды даже в прославленном салоне «Бергдорф», который она посещала три раза в неделю. Они эффектно упали ей на щеку, когда, наклонившись, она положила трубку на место.
— Чем только не приходится заниматься, — закатывая глаза, пожаловалась Камилла. — Представляешь, теперь он хочет устроить армянский обед!
— Ты будешь чудно выглядеть в национальном костюме.
— На что он хоть похож?
— Спроси у Ноэля. Уверен, у него в гардеробе такой имеется. Может, даже даст тебе поносить.
— Не смешно, дорогуша. Совсем не смешно. — Камилла чиркнула что-то в записной книжке и взглянула на большой золотой «Ролекс» у себя на запястье. — Все, дорогуша, мне надо бежать!
— Камилла! Ты же сама просила меня прийти. Не забыла?
— Ну что делать? Я опаздываю на ланч с Джанни. Не могу же я еще раз заставить его ждать! — Она встала из-за стола. — Послушай, коротко говоря, это иконы, дорогуша. На Ривьере. Может, еще немножко Фаберже. Сам осмотришься и решишь. Хозяйка — старая русская графиня или княгиня. Все подробности у Ноэля. — Камилла взяла сумочку. — Ноэль! Машина внизу? Где мое пальто? Позвони в «Ройялтон», найди Джанни и скажи ему, что я застряла в пробке. Соври, что возвращаюсь с чьих-то похорон.
Камилла послала Андре воздушный поцелуй и, взметнув волосами, помчалась к лифту. По пятам за ней семенила младшая секретарша с пальто и пучком записок. Покачав головой, Андре зашел к Ноэлю и пристроился на краешек стола:
— Ну, «это иконы, дорогуша. На Ривьере». Вот все, что я знаю.
— Счастливчик, — завистливо вздохнул Ноэль и перевернул несколько листочков в своем блокноте. — Давай посмотрим, что у нас там. Дом в двадцати милях от Ниццы, в Сен-Поль-де-Вакс. Старушенцию зовут Оспалофф, и она считает себя княгиней. Как, впрочем, и все в наши дни, — добавил он, подмигнув Андре. — Номер на три дня в «Золотой голубке» уже заказан. Камилла по дороге в Париж заскочит, чтобы взять у владелицы интервью. Останется на ночь, поэтому вам светит интимный ужас. Умоляю, будь благоразумен!
— Не беспокойся, Ноэль, — усмехнулся Андре. — Сошлюсь на головную боль.