Там, где я тебя нашел (СИ) - "theoremI"

Она не спешила уходить, намеренно неторопливо обедая. Какова была вероятность встретить его здесь снова? Грейнджер больше не собиралась теряться и серьезно настроилась подойти в следующий раз, как только увидит его. Только поговорив с ним, она могла бы быть уверена, что это не Малфой. Но сколько бы ни приходила в это кафе в последующие дни, этого незнакомца, взбудоражившего ее кровь, Гермиона больше не встречала.

Проходили недели, а ведьма не могла выкинуть его из головы. Ее преследовало чувство дежавю. Повторялось то, что происходило с ней несколько лет назад, во время суда над Люциусом Малфоем. Гермиона вздохнула и резко вскинула голову, встречаясь взглядом со своим отражением в зеркале. Так не могло продолжаться, ей нужно было просто удостовериться, что это был не он. И раз Гермиона больше не встречала его ни разу, то, возможно, единственный выход из положения — навестить мистера Малфоя. В Азкабане.

Она решительно кивнула. Определенно, так и стоило поступить еще четыре недели назад, а не жить, терзаясь неизвестными, странными чувствами и мыслями.

Гермиона обмоталась полотенцем и вышла из душа, закусив губу и отчаянно соображая, что сказать начальнику, чтобы он не слишком лез не в свое дело. Она не могла ждать до выходных, ведь план уже сформировался, а ответы на мучившие ее вопросы были так ощутимо близко…

Грейнджер послала патронус с сообщением, что по семейным обстоятельствам она не может сегодня появиться на работе. Отправив свою выдру, Гермиона усмехнулась. По семейным обстоятельствам, конечно! Узнай об этом Гарри — будет до конца жизни подкалывать ее.

Гарри! Ну конечно, если он узнает, что у нее что-то случилось, тут же примчится. Поэтому Гермиона, послала еще одного патронуса начальнику, с просьбой не распространяться о причине ее отлучки, если кто-то будет интересоваться, и добавила, что все объяснит потом… Когда потратит достаточное количество времени, чтобы сочинить легенду.

А сейчас Грейнджер подошла к шкафу и задумчиво посмотрела на содержимое. И какая погода сейчас в Северном море?

***

Кутаясь в дорожную мантию, Гермиона шла по темному коридору, отстукивая каблуками по камню и вслушиваясь в разносившееся по крепости эхо. Было тихо до жути. Даже непогода не могла проникнуть в эту твердыню Министерства, охраняемую монстрами и древней магией. Она следовала за надзирателем, который вел ее к начальнику тюрьмы, и мечтала о том, чтобы он шел чуть быстрее, но, как назло, тот едва волочил ноги.

Грейнджер вообще не понимала почему ее ведут к начальнику, если она пришла к Люциусу Малфою. Она так и записала в книге посещений, а надзиратель бросил на нее странный, оценивающий и уже навешавший ярлыки взгляд и усмехнулся, прежде чем пробурчать:

— Идите за мной, мисс.

Ей определенно не нравилось то, что происходило, но отступать было поздно, поэтому Гермиона неспешно двигалась вперед, пытаясь заранее разгадать, о чем ей предстоит говорить… или лгать.

Перед огромной дубовой дверью, он повернулся к ней и попросил подождать, а сам зашел в кабинет. Гермиона вздохнула, начав раздражаться. Ей не нужны были дополнительные проблемы, она просто хотела подтвердить или опровергнуть свои подозрения.

— Заходите, мисс, — вдруг вырвал ее из своих мыслей голос надзирателя, и она, кивнув, прошла мимо него в кабинет, достаточно просторный и светлый. Не то что те коридоры, по которым ее вели сюда.

— Итак, мисс… Грейнджер? — начальник деловито посмотрел на страницу книги записи посетителей, в которой она десять минут назад оставила свое имя, а потом закрыл ее и откинул, вперившись в нее взглядом внимательных голубых глаз. — Что, позвольте спросить, привело героиню войны в Азкабан?

— А разве вы не прочитали это только что вон в той книге? — спросила Гермиона, присаживаясь в кресло напротив стола и, положив ногу на ногу, посмотрела на мужчину прямо и решительно. Он усмехнулся.

— Хорошо. Тогда перефразирую вопрос — зачем?

Гермиона гневно сжала зубы, но сохранила бесстрастное выражение лица. Ей нужно было увидеть Малфоя, и если для этого необходимо было пройти этот странный допрос, она его пройдет. Грейнджер холодно улыбнулась и принялась нарочито медленно закатывать рукав на левой руке. Обнажив уродливый шрам, ведьма показала его мужчине, и тот чуть прищурился, переведя взгляд на нее.

— Мисс?

— Этот шрам оставил мне Люциус Малфой, — ледяным тоном соврала Гермиона, и его глаза засветились пониманием. Чуть смягчившись и добавив дрожи в голос, она продолжила: — Эта темная магия, оставившая мне след… От нее нет спасения ни с помощью магловской медицины, ни с помощью известной и доступной нам магии. Это клеймо. И я не хочу проходить с ним всю жизнь. Вот зачем мне нужен Люциус Малфой. Только он может убрать это…

Она остановилась, увидев сочувствующий, полный сожаления взгляд.

— Мисс Грейнджер, мне очень жаль сообщать вам… Вы опоздали на год. Люциус Малфой мертв.

— Что? — выдохнула она, подумав, что наверняка ослышалась.

Наверное она побледнела, потому что мужчина вскочил и наколдовал ей воду. Грейнджер благодарно приняла стакан и сделала глоток, выигрывая себе время. В голове шумело и, заглушая все остальные мысли, билась одна — Люциус Малфой мертв. Уже год.

Нет!

— Понимаю ваше расстройство, — сочувственно продолжил мужчина, вероятно решив, что она расстроена из-за того, что упустила возможность избавиться от уродливой метки. — Простите, мисс…

Гермиона пыталась взять себя в руки, чтобы не выдать того, как сильно на нее повлияла эта новость. На сочувствие охранника она кивнула и медленно встала. Ей нужно на улицу. Уйти подальше от этого места. Вежливо попрощавшись, она развернулась и направилась к выходу, но перед дверью обернулась, потому что разум обожгла возникшая вдруг мысль:

— Его жена и сын, что с ними?

— Они в порядке. Если хотите их увидеть, скажите Оскару, он вас проводит, — начальник замолчал, осмотрев Гермиону с ног до головы. — Там нет дементоров, можете быть спокойны.

Сначала Гермиона подумала, что ей достаточно просто знать, что с ними все в порядке. И начальник тюрьмы заверил ее в этом. Но, идя по темным коридорам назад, она вдруг захотела увидеть Нарциссу и Драко своими глазами. Оскар лишь кивнул в ответ на ее просьбу, и, вместо того, чтобы спуститься на еще уровень ниже, они завернули направо и двинулись по другому коридору.

Здесь было гораздо теплее, и света в коридоры попадало больше. Перед одной из массивных дверей с огромным количеством выгравированных на дереве рун они остановились, и Оскар пояснил:

— Это секция, в которую никогда не заходят дементоры. У нас таких несколько. Но в этой — самые мягкие условия содержания. — Охранник неприятно усмехнулся. — Почти домашние.

Гермиона кивнула, не в силах говорить. В ее душе поселилось странное опустошение и все, о чем она мечтала, это удостовериться, что Малфои в порядке, и поскорее уйти отсюда.

Они шли по хорошо освещенному коридору мимо камер, на которых экранировали защитные заклятия. Гермиона не могла рассмотреть сквозь тонкую радужную пелену сидящих там людей. Она лишь молча шла за Оскаром, пока тот не остановился напротив одной из камер и не взмахнул палочкой, убирая радужную пелену. Гермиона замерла, рассматривая сидящую в старом кресле женщину с книгой в руках. Нарцисса выглядела очень непривычно, но она была здорова, не страдала худобой, и камера была вполне пригодна для жизни. Миссис Малфой не обратила внимания на гостью, и Гермиона повернулась к Оскару.

— Она не видит меня? — спросила она, снова пристально разглядывая Нарциссу.

— Нет, — покачал головой надзиратель. — Здесь огромное количество защитных заклинаний. Заключенные не должны нас видеть. Иначе мы и наши семьи будем в опасности, когда их освободят.

Гермиона удивленно приподняла брови, но кивнула. Убедившись, что она насмотрелась на Нарциссу, Оскар повел ее дальше, и в самом конце коридора он снял один из уровней защиты с другой камеры, и Грейнджер впилась взглядом в Драко. Его волосы отросли, мягкими волнами спускаясь на плечи. Лицо было спокойным и расслабленным. Он сидел за письменным столом и что-то писал. Гермиона несколько мгновений наблюдала за ним, отмечая схожие с Люциусом Малфоем черты, и невольно задалась вопросом, а в курсе ли они вообще, что их родного человека больше нет?