36 исторических миниатюр. Сборник - Владимир Залесский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но ведь и свидетельство о лояльности не так уж важно.
Важно – «эмигрант» или нет. Нон-конформиста (в большей или меньшей степени, до определенного предела, пусть и без свидетельства о лояльности), – но НЕ эмигранта, – в период и после завершения стадии выживания печатают, хотя бы и минимально.
Мысль делала причудливые повороты. Айседора… Страсть… Чувства… Выехать с нею за рубеж на долгий срок? Попытаться прожить за границей наиболее опасные годы?
То есть – эмиграция? Но в этом варианте не будут печатать… Запретят читать. Во всяком случае, пока не наступят новые времена.
Да и эмиграция не проста для жизни… Бунин и Набоков? Это люди (западно) европейской культуры.
Как быть за границей тому, кто учил грамоту по церковным книгам, кто вырос среди грамотных простых набожных сельских жителей, кто учился в церковно-учительской школе, тому, чьи взгляды формировались в общении с простым сельским священником?
Кроме того. Нет европейского практицизма со своего рода планом, проектом, отчетливой внутренней дисциплиной, записью доходов и расходов, экономностью, счетом в банке, оформлением нужных документов…
Значит, НЕэмигрант. Но по Гоголю – жить в чужих домах и на гостеприимных хлебах – не получится. Не то воспитание, не те привычки, не то смирение. Не тот страх перед Страшным Судом, наконец. Молодой темперамент. Уникальная внешняя привлекательность («ангелочек», «херувим»). Легкость поэтического пера.
Значит – лояльность, пусть и ограниченная, и условная, пусть и без свидетельства? Надежды на защищенность, на материальную обеспеченность, на устроенность, на влиятельность, на фрагменты сладкой причастности к беспредельной власти?
Страна изменяется, это очевидно. Разве можно стоять в стороне, не помогать? Как помогать? Естественно, стихами, поэтическим творчеством.
«Земля – корабль! Но кто-то вдруг За новой жизнью, новой славой В прямую гущу бурь и вьюг Ее направил величаво.»
«Но тот, кто мыслил девой, Взойдет в корабль звезды.»
Значит – лояльность, пусть и ограниченная, условная.
Попробуем коготком – он не увязнет.
Айседора остается в прошлом.
«Анна Снегина»?
Может быть, все эти размышления присутствовали, но – на поверхности?
А в глубине – интуиция гения. Историческая интуиция.
Уедет – почти наверняка запрет: «эмигрант».
Лояльность? Не так-то просто. На деле – сложно. Хотел бы, да книги не пускают. Церковные книги, религиозных родственников, церковно-учительскую школу и сельского священника от своей жизни, все же, не отрежешь. А если отрезать, то – неприятно.
И уехать затруднительно. И остаться – нет перспектив.
А если: «кабак» и «хулиган»?
И что же?
А так: «крестьянский поэт – хулиган».
Повертят в руках книгу – ни «да», ни «нет». Отмолчатся. Ничего не скажут. Пусть и не одобрят (вслух), но и не запретят читать…
ОСТАТЬСЯ В ДУШАХ? ПОМОЧЬ? ПОДДЕРЖАТЬ?
1944 год.
Вышедший из кровавых боев под Белостоком лейтенант – недавний школьник, обнаруживший в себе таланты бесстрашного командира и меткого пулеметчика – вспоминал недавнюю рукопашную, когда он отбивался от атакующих вражеских солдат запасным стволом пулемета, и когда, едва не задушенный, зарубил одного из противников саперной лопаткой.
Его, лейтенанта, ставшего после катастрофичных потерь начальником штаба батальона, ждали через несколько дней кровавые бои на Висле… и далее, далее… Берлин…
203 похоронки будут заполнены новым начальником штаба батальона в эти дни передышки. Один из итогов боев под Белостоком. Сколько из числа погибших читали стихи Сергея Есенина, были почитателями его творчества?..
В событиях Второй мировой войны участвовали десятки, сотни миллионов людей; у них были разные литературные предпочтения, а у кого-то, быть может, не было никаких поэтических пристрастий.
Постирав одежду и вымывшись в речушке, протекающей рядом с польской деревней Новы Двур, оставшийся в живых лейтенант, стоя на берегу, читает вслух:
«Ой ты, Русь, моя родина кроткая, Лишь к тебе я любовь берегу. Весела твоя радость короткая С громкой песней весной на лугу.»
«Жизнь моя? иль ты приснилась мне? Словно я весенней гулкой ранью Проскакал на розовом коне.»
«Дорогая, сядем рядом, Поглядим в глаза друг другу. Я хочу под кротким взглядом Слушать чувственную вьюгу.»
Господи, я верую!.. Но введи в свой рай Дождевыми стрелами Мой пронзенный край.
11 марта 2017 года – 15 марта 2017 года.3.Сказка об Умберто Нобиле. (Из Сборника «7 сказок о писателях»)
Однажды в октябре 1925 года Умберто Нобиле, шагая по римской улице, увидел фигуру Леонардо да Винчи.
«Здравствуйте, Учитель», – вежливо произнес Умберто.
«Здравствуйте, инженер», – вежливо ответил да Винчи. —
«Чем наполнено Ваше сердце?»
«Я захвачен великим проектом; моя цель – полет на дирижабле над Северным полюсом!»
«Над Северным полюсом…», – задумчиво произнес да Винчи. – «И что Вы там надеетесь обрести?»
«Славу Италии! Славу итальянскому гению!!!», – отвечал Нобиле.
«Ну, что ж! – вздохнул да Винчи, – мы это как-нибудь устроим».
Да Винчи помолчал. «А эти …?», – да Винчи неопределенно пошевелил в воздухе пальцами…
«Что поделать, Учитель», – тоже вздохнул Нобиле. – «Они готовы поддерживать, говорят о славе итальянской нации!»
– Да-да! …Гений и злодейство… Это легче совершить, чем оправдать…
Да Винчи снова помолчал.
– Ну, это мы как-нибудь тоже решим! Желаю успеха, инженер!
– До свидания, Учитель!
Да Винчи зашагал дальше, поглядывая на римские пейзажи.
Нобиле ускорил подготовку полета.
Вскоре дирижабль «Норвегия» был готов к отправлению.
Неожиданно экипаж был дополнен еще одним участником экспедиции: маленькой собачкой весом пять килограмм.
По пути из Италии к Северному полюсу дирижабль приземлился 15 апреля 1926 года на несколько дней в России. Привыкший к теплым краям и оторванный от семьи – жены и дочери – Нобиле чувствовал себя дискомфортно.
Но некоторые встреченные в России люди подбодрили Нобиле. Какая-то пожилая женщина, прислуга, успокаивающе пообщалась и с самим Нобиле, и с его дочерью. Во всяком случае, она взяла со стола портрет дочери Нобиле и провела с ней какую-то заочную беседу.
Не забывала об Умберто и маленькая собачка, постоянно при нем состоявшая с момента вылета из Италии.
Почему-то морально подкрепляли Умберто Нобиле непрерывные молодежные делегации с тихим уважением осматривавшие дирижабль.
Мужчины и женщины всех возрастов и профессий приходили тысячами и стучались в ворота, за которыми возвышался ангар.
А двое юношей попросили Умберто Нобиле показать итальянский флаг, уважительно прикоснулись к потрепанному ветром трехцветному полотнищу.
«Капитан, мы откроем путь в космос!» – беззвучно произнес странную фразу один из юношей, участник планерного кружка.
Подарок – сшитые на заказ меховые унты – Нобиле не снимал с момента вылета из России и до самой Аляски.
Сказочные сапоги-самоходы. Точнее, сапоги-быстолеты.
Какай-то человек, воздев руки, бросился к Нобиле уже в ангаре, перед самым вылетом: «Я буду за Вас молиться!».
Это было необычно: Нобиле знал об изменениях, происшедших в России. Отметил для себя этот случай уроженец религиозной Италии.
Этот момент Умберто Нобиле вспоминал как переход из реального в ирреальный мир.
Послышался крик: «Да здравствует Италия!». Дирижабль стартовал из России – далее к Полюсу – под звуки итальянского государственного гимна.
От Шпицбергена начался, 11 мая 1926 года, собственно, перелет через Северный ледовитый океан и через Северный полюс.
Полет оставил у Умберто Нобиле два чувства удивления: во-первых, самим собой, во-вторых, дирижаблем.
В составе экспедиции были разные люди. Соруководителями экспедиции были норвежец Руаль Амундсен и американец Линкольн Элсуорт.
Однако достаточной квалификацией для управления дирижаблем из всех участников экспедиции обладал лишь Умберто Нобиле. Он же готовил дирижабль и грузы к полету; он же, Умберто Нобиле, был конструктором и создателем дирижабля.
Умберто Нобиле был вынужден оставаться на вахте почти все время – семьдесят один час непрерывного полета над Северным ледовитым океаном и Беринговым проливом.
Столь длительный период бодрствования в постоянном нервном напряжении был практически непосилен для любого человека.
Нобиле сумел собраться с силами, смог не спать и эффективно управлять дирижаблем «Норвегия» в течение нескольких суток. В его памяти осталась маленькая пятикилограммовая собачка, практически весь полет проспавшая в спальном мешке рядом с бодрствующим Нобиле.
Северный полюс оказался безжизненной ледяной пустыней. Несколько раз выглянуло Солнце, позволив уточнить координаты. Нобиле показалось, что на мгновение он увидел отчасти подбадривающую, отчасти снисходительную улыбку Леонардо да Винчи.
