Семьдесят два градуса ниже нуля - Владимир Маркович Санин

– В данном случае это была самозащита, – решил Гриша. – Что ж, жизнь человека дороже.

– Однако медведь занесен в Красную книгу, – сухо напомнил Зозуля. – Я, конечно, не берусь судить, была ли ситуация критической, но…

– Это не медведей, а полярников нужно заносить в Красную книгу, – сердито сказала Анна Григорьевна. – Вот, видел? – Она сорвала платок, показала глубокий шрам на шее. – Тоже защитник нашелся, медвежий адвокат!

– Однако вы согласитесь… – обескураженно возразил Зозуля, оглядываясь в поисках поддержки.

– Не соглашусь! – твердо сказала Анна Григорьевна.

– Хотя бы выслушайте…

– Не выслушаю!

– Но я…

– Ученый осел ты, вот кто!

Зозуля обиженно махнул рукой и подошел к Грише, единственному, кто сочувственно относился к его любимым медведям.

– Зря с моим драконом связался, Михаил Иваныч, – проговорил Белухин, вытирая слезы. – Ой!

– Скрючило, – с удовлетворением сказала Анна Григорьевна. – Бог наказал.

Кряхтя, Белухин уселся поудобнее и подмигнул Зозуле.

– То радикулит ужалит, то законная… Тебе что – холостяк!

– Хорош холостяк, всю ночь к Лизе жался, – как бы про себя, но достаточно громко поведал Кислов.

– Захар Петрович… – с упреком начала Невская.

– Пошляк, – бросил Солдатов. – Просто завидует.

– А ты? – огрызнулся Кислов.

– И я завидую, – весело признался Солдатов. – Но где нам с тобой, Захар, против такого сердцееда, как Михаил Иваныч!

– Это черт знает что, – растерялся Зозуля. – У меня и в мыслях не было…

– Ну и зря, что не было! – звонко сказала Лиза. – В следующий раз к Шельмецу под бок ложитесь.

– Лиза! – Невская всплеснула руками.

– А чего он обижает, будто мы с тобой мыслей не вызываем? Это для нас, Зоинька, оскорбление, мужчина должен смотреть на нас горящими глазами, как Игорь.

– Ты так глупа, что на тебя невозможно сердиться, – рассмеялась Невская.

– Игорь, а кому из нас ты бы предложение сделал? – не унималась Лиза. – Хотя нет, тебе мама не позволит, она сама подберет для сыночка цыпочку в дубленочке. Представляю, что с ней было бы, если б ты меня привез! Знаешь что, женись на Зое Васильевне, пока не поздно, а то чует мое сердце – отобьют! Сказать – кто?

– Очень он нам нужен, ваш Игорь, – буркнул Гриша. – Обойдемся.

– Гриша! – Невская надменно вскинула голову. – За себя я как-нибудь сама постою.

Лиза бурно расхохоталась.

– Что ты, доченька? – Анна Григорьевна с тревогой на нее посмотрела.

– Ой, пересмеялась, – Лиза вытерла лицо платочком. – Извини, Зоинька, я и сама не знаю, чего болтаю. Уж очень Гриша смешной, и вообще…

Она еще что-то говорила, но что, никто не разобрал, потому что в этот момент приблизился и разросся гул самолета.

* * *

Невидимый самолет сделал два круга и удалился.

– Дразнит, как студентка в мини-юбке, – ругался Солдатов, – лучше бы совсем не появлялся.

– «Терпение – добродетель полярника», – припомнил чьи-то слова Игорь Чистяков. – Нужно уметь ждать.

– Тоже мне полярник, – огрызнулся Солдатов. – Чуть сандалии не откинул при посадке от страху… нецелованный.

– Дождешься, – вспыхнул Чистяков. – Учти, я два года занимался карате.

– Плевать я хотел на твое карате!

Кулебякин ухватил обоих за шиворот и встряхнул.

– По стенке размажу!

– Занесло в эту чертову дыру, – продолжал ворчать Солдатов. – «Помочь надо подшефным!» – передразнил он кого-то. – А на хрена подшефные сюда залезли, чего им здесь надо?

– Помолчи, шоферюга, – бросил Кислов, – и без тебя тошно.

– Нет, ты скажи, – приставал Солдатов, – на хрена эта Арктика нужна, ордена полярникам получать, да? Ну, понимаю, Тюмень, там хоть нефть качают, а здесь? Медведи, пурга да герои: одни лезут к черту в пекло, другие их спасают!

– Ты сколько классов окончил, паря? – спросил Белухин.

– Ну, восемь, – с вызовом ответил Солдатов. – Ты на классы не сворачивай, дед, не виляй и прямо скажи: зачем чуть не сорок лет здесь проторчал?

– Ты ж сам сказал, – ухмыльнулся Белухин, – ордена получать.

– И много их у тебя?

– Ни одного. У Ильи, кажись, два или три, – сколько, Илья?

Анисимов поморщился.

– Ты серьезно, Солдатов? – спросил Седых. – Газеты хоть изредка читаешь?

– «Футбол – хоккей», – подсказал Чистяков. – До дыр зачитывает.

– Придуривается, – бросил Кислов.

– Без лекций обойдемся, – отмахнулся Солдатов.

– Не обойдемся, – возразил Седых. – Значит, Дежнев, Беринг, Седов, папанинцы – все они шли сюда за орденами?

– Географию я в школе учил, – нетерпеливо сказал Солдатов. – «Кухня погоды», полюс и прочее. Ты вот скажи, зачем сюда столько миллионов на ветер бросать? На хрена столько техники, людей отвлекать, когда полстраны – целина?

– Вот это уже разговор, – согласился Борис Седых. – А ты представь себе, что, скажем, Таймыр остался неисследованным. Что бы тогда было? Да мы бы остались без Норильска и его цветных металлов, черт бы тебя побрал! А золото Колымы и Чукотки? А газ полуострова Ямал, который скоро станет жизненно необходимым для страны? А как все это взять без Северного морского пути? А как обеспечить проводку караванов без авиации, ледовой разведки? А понять, что такое Арктика, без прибрежных и дрейфующих станций?

– Это он в школе не проходил, – вставил Кислов, – выперли за неуспеваемость.

– Я сам из девятого класса ушел, – обезоруживающе сказал Солдатов. – Неохота было на батиной шее сидеть… Ладно, Боря, не кипятись, считай, что провел среди меня разъяснительную работу. Только все равно не лежит у меня душа к твоей Арктике, я человек городской.

– А тут все деревенские. – Кислов зевнул.

– Друзья, – мягко сказала Невская, – нет скуки, когда есть заботы. Вот мы здесь говорили с Борисом Павловичем, у него интересное предложение: почему бы нам не сделать флагшток? Может быть, летчик увидит.

– Это можно, – поддержал Кулебякин, – шест я вырублю. Только что на него присобачить, простыней-то у нас нет.

– Да хоть бы мою рубашку, – сказал Седых.

– На флагшток надежды мало, – Анисимов покачал головой, – вряд ли Блинков его заметит. Нужен костер.

– Который это Блинков? – спросил Белухин. – Их двое, старого, Константина, я знал, а про молодого только слыхивал.

– Константин Алексеич уже два года на пенсии, – ответил Анисимов, – это его племянник, Михаил, он со Среднего с СП работает.

– Мама моя… – Лиза часто задышала. Принужденно улыбнулась. – Накурили…

Чистяков поспешно распахнул дверь в сени.

– Последние докуриваем, – успокоил Белухин, ковыряя пальцем в измятой пачке. – Две штуки осталось. Порядок нужно навести. мужики, у кого сколько?

Всего сигарет и папирос оказалось пятнадцать штук. Для экономии их решили отдать на хранение Анне Григорьевне.

– А что нужно для костра, Николай Георгиевич? – спросил Гриша.

– Мелких щепок, коры, дровишек посуше, – стал перечислять Белухин, – зажигалки, про которые Илья говорил… И двух дежурных выбери, пусть там, на склоне, и караулят. Как услышат самолет – разожгут.

– Газета у меня есть в портфеле, – спохватился Зозуля.

– И