Йога. Искусство коммуникации - Виктор Бойко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Поправка» к логическим умозаключениям — это интуиция, но насколько «долю» её участия в процессе мышления либо непосредственных ситуаций мгновенного текущего выбора способен осознать сам человек?
Чем больше субъект концентрирует сознание-внимание на какой-либо цели или задаче — особенно в действии, в движении, — тем сильнее оно сужается и растёт количество периферийной динамической «неучтёнки». Это хорошо известно по феномену спешки: чем сильнее спешишь, тем больше опаздываешь. При определённой степени сужения сознания возникает такое количество погрешностей на периферии восприятия, которое, делая нечёткими текущие действия, тормозит ещё сильнее, нежели прямые препятствия либо выбор невыгодного пути.
Грамотный врач, психотерапевт либо наставник йоги должен так организовать коммуникацию с учениками или пациентами, чтобы обращаться как к их сознанию, так и к бессознательному, которое способно либо тормозить, либо усиливать осознаваемые установки личности.
Неясно, что определяет длительность и качество индивидуальной жизни — степень личной автономии сознания или его вовлечённости в сеть глобальных взаимодействий, и каким образом влияет чёткое понимание факта, что ты сам являешься неотъемлемой частью непредставимой целостности?
Тот, кто вообще толком ничего не знает об устройстве миропорядка, думает, что возможно всё. Поэтому человек технологический считает, что он лично является творцом своего счастья и всего желаемого можно достичь сознательными усилиями — это печальнейшее заблуждение. Если личность не обладает хотя бы относительной целостностью психики, то её действия будут всегда развиваться по слишком хорошо знакомому многим сценарию, изображаемому словами какой-то песенки: «Я нашёл не то, что искал, а искал не то, что хотел...».
Конечно, всегда существует ничтожный процент от общего количества людей, которые достигают желаемого в силу совершенно исключительных личных качеств либо стечения позитивных случайностей. Остаётся открытым лишь вопрос личного удовлетворения от достигнутого, а также полезности этого для окружающего.
Если тело — вещь для рода типовая, а бессознательное в своей архетипической части едино, то откуда берётся уникальность сознания? Видимо, истоки её в том, что конкретен и конечен объём пространства, занятый материальным телом, и пока оно существует, этот объём не может быть замещён больше ничем, следовательно, он уникален. Процесс развёртывания телесной структуры каждого человека также обладает неповторимыми комбинациями особенностей. Отсюда сознание, как и личный опыт, имеет высокую степень автономности, что является как его преимуществом, так и слабостью.
Наличие созданного вне собственной материи банка информации пока отнюдь не отразилось благотворно на развитии человечества, вероятно, именно потому, что в его использование не встроены ограничения действий, наложенные на всё живое самой природой. Эти ограничения призваны сохранять равновесие в животном мире планеты, которому отчасти принадлежит человек, невзирая на все свои достижения. Но не принадлежат его поведение и действия, потому что они давно вышли за рамки самоорганизующегося природного биоценоза. Похоже, что оторванный от собственных истоков разум, создавая неприродный порядок, вызывает такое попутное увеличение энтропии вокруг острова этого порядка, которое неминуемо должно вызвать исчезновение условий, в которых возникла и пока остаётся возможной человеческая жизнь.
Если не будет обеспечена экологичность функционирования каждого индивидуального сознания путём своеобразной «прививки» ему понимания единства всего живого, способствующая превращению из неограниченного властелина (если не сказать — тотального разрушителя) в индивидуальность, осознающую экологические ограничения, которые на самом деле являются законом взаимозависимости, то, по-видимому, цивилизация рухнет. Всё зависит от всего, невозможно «выдернуть коврик» из-под другого, не вытаскивая его одновременно из-под самого себя.
Вернёмся к мозгу. Является ли он органом, обладающим в обыденной жизни только «вторичным», частным осознанием себя и видимого мира, существует ли для каждого возможность личной организации условий, посредством сохранения которых в течение определённого времени возможно спонтанное «подключение» индивида к Сети, к универсальному сознанию «первого порядка»? Как отличить пустую экзальтацию, болезненную эмоциональную судорогу мозговых структур от подлинной коммуникации? Всё это прояснено в технологии, предлагаемой классической йогой Патанджали, а также её позднейшим развитием, которое, к сожалению, сегодня оказалось скрытым под наслоениями погони за быстрой «измененкой».
Мозг и продуцируемое им (или возникающее благодаря «подсоединению» к семантическому вакууму) сознание есть средство адаптации человека в природе «первого» и «второго» порядка. У животных существует сознание, но нет самоосознанности, рефлексии. Поэтому их адаптационные возможности ограничены, хотя в неизменных условиях они могут быть совершенными. Юнг отмечает, что муравьи и пчелы передают друг другу информацию, причём достаточно разнообразную, а их сообщества ведут себя настолько упорядоченно, что выглядят сознательными. В этом случае информационный обмен происходит вообще при отсутствие мозга, потому что нервная система насекомого представляет собой лишь простую цепочку нервных узлов. Иными словами, сообщество насекомых представляет собой коммуникационную структуру из отдельных мобильных единиц, обладающих минимумом запрограммированной автономии и ограниченным набором встроенных реакций при неизменных условиях окружающей среды, что полностью отлично от человеческого сообщества.
Тем не менее реаниматологам, а также врачам «скорой» хорошо известно, что состояния шока, комы, потери сознания не всегда являются факторами, полностью отключающими восприятие. Более того, коммуникация человеческого сознания со внешним миром порой имеет место даже в состоянии клинической смерти. Известный нейрофизиолог Пенфилд не так давно обнародовал данные, согласно которым сознание человека сохраняется при глубокой анестезии, несмотря на полностью подавленную активность мозга, когда ЭЭГ не снимается (кстати, он, впервые осуществляя стимуляцию коры при операциях на мозге, описал раздвоение сознания у пациентов, причём и текущая, и виртуальная его «плоскости» были совершенно связными последовательностями настоящего и прошлого).
Мавроматис (1991) отмечает, что «самые различные формы изменённых состояний сознания имеют в своей основе сохранение активности сознания при сокращении физиологической активности, отмеченной парасимпатической доминантой» (иными словами, глубокие изменения состояний сознания могут быть достигнуты только в полной либо относительной неподвижности тела и глубоком расслаблении — это ещё один осиновый кол в «корпус динамической практики йоги», характеризующейся большими физическими нагрузками и высокой двигательной активностью).
Даже маги-тольтеки не занимались акробатикой, хотя бы отдалённо напоминавшей «аштанга-виньяса-йогу» или «дхара-садхану», уже только потому, что физическая активность такого уровня не совместима с состояниями сознания, отвечающими условиям контакта с полем, за который выдаётся сопутствующее экстремальным практикам изменение восприятия.
«Не существует ли в нас наряду с корой головного мозга какой-нибудь другой нервной основы, способной к мышлению, или процессы, происходящие во время потери сознания, являются феноменами синхронистичности? То есть не связаны с органическими процессами?» (К.Г. Юнг, «Синхронистичность», с.290).
И далее: «У человека кома не парализует вегетатику. Может, в это время она становится носителем психических функций? Не являются ли сны порождением не столько спящей коры (сознание «выключено», во время сна оно отсутствует — В.Б.), сколько продуктом не спящей вегетатики? То есть не обладают ли сны трансцедентальной природой?» (там же, с.297).
Роберт А.Монро, проводивший эксперименты по нейрофизиологии и являющийся автором методики «Hemi-Syng», также утверждает, что сознание и ум не являются локальными явлениями (см. в русском переводе «Путешествие вне тела»), и называет телепатию невербальной коммуникацией (НВК).
Возникает очередной вопрос: не берёт ли в каких-то ситуациях на себя поле, частью которого является определённый, не установленный на сегодня материальный «фрагмент» человеческого бессознательного, функции восприятия, которые обычно считаются атрибутами сознания? Не сама ВНС, как это предполагает Юнг, а именно тот древнейший компонент Единого, представленный в каждом из нас, инструментом действия которого при определённых условиях может стать ВНС? Когда в результате катастрофы внезапно «обесточивается» сознание, не дублирует ли полевой чип управление обычными функциями восприятия?