История военного искусства - Ганс Дельбрюк

 Людвиг Шмидт ("Rдmisch.-German. Korresp.-Bl.", 1911, S. 94) еще раз привел все аргументы в пользу того, что Ализо необходимо искать на Верхней Липпе.

Глава VII. РИМЛЯНЕ И ГЕРМАНЦЫ В СОСТОЯНИИ РАВНОВЕСИЯ.

 Результатом Тевтобургского сражения и походов Германика явилось некоторое состояние равновесия между римлянами и германцами. Римляне не имели возможности покорить эти храбрые свободолюбивые племена, жившие в своей обширной стране, покрытой горами, лесами и многочисленными болотами и расположенной за пределами мировой Римской империи. Германцы же, в свою очередь, не могли дать римлянам сражение в открытом поле и, со своей стороны, перейти против них в наступление.

 Экспансия Римской империи еще не закончилась. Она положительным образом развивалась еще в течение больше чем столетия, а затем в течение следующего века были намечены линии дальнейшего развития, за осуществление которого римляне вели ожесточенную борьбу. Если германцы оказались для покорения слишком храбрыми, а их страна слишком недоступной, то все же римлянам удалось покорить Британию, населенную кельтами, и основать новую провинцию Дакию в равнинах к северу от

Нижнего Дуная, в областях нынешних Венгрии и Румынии. Наконец, в начале II в. римляне снова начали в широком масштабе войну против парфян и завоевали Месопотамию.

 Римляне должны были прождать целых полтораста лет для того, чтобы, наконец, отомстить за поражение Красса и за неудачу Антония, - по той же самой причине, по которой они в конце концов отказались от покорения германцев. Нельзя согласиться с тем, что парфяне были достаточно сильны, чтобы противостоять широко организованному наступлению всей объединенной Римской империи. Но для того чтобы снова повторить поход Александра, нужно было иметь нового Александра. Марк Антоний хотел таковым стать, но не стал, - не столько потому, что он не обладал необходимыми для этого дела способностями, или потому, что это предприятие было само по себе невыполнимым, но потому, что его наступление, предпринятое им по особому плану, окончилось неудачей, наткнувшись на ряд препятствий, а также и потому, что он отказался повторить свою попытку. Можно было попытаться постепенно продвигаться вперед, ограничившись сперва завоеванием Месопотамии. Ведь и это предприятие было настолько крупным, что один лишь император был в состоянии его выполнить. Но выполнить это предприятие мог лишь такой император, который, будучи сам по себе крупным и предприимчивым полководцем, был бы настолько уверен в своей монархической силе, а к тому же настолько привел бы государство в порядок и настолько укрепил бы государственный строй, что мог бы спокойно покинуть на годы столицу и целиком отдаться делу ведения войны на этой отдаленнейшей из границ империи. Ни императоры из дома Юлиев-Клавдиев, ни императоры из дома Флавиев не были способны на это и не находились в таком положении, которое давало бы им возможность выполнить это дело. Лишь в лице Траяна (98 - 117) Римская империя получила такого вождя, который соединил в себе все необходимые для этого условия. Траян командовал римскими легионами на Верхнем Рейне, причем его главная квартира находилась в Майнце в тот момент, когда он был вызван для занятия по праву усыновления престола Цезаря. Казалось бы, что если он хотел вести войну, возвышать славу и честь римского имени и оберечь государство от грядущих опасностей, то должен был бы в первую очередь завершить дело окончательного покорения Германии. Но он не отважился на это. Аппиан сообщает нам, что римляне не завоевали самой северной части Британии, так как эта страна не принесла бы никакой пользы Римской империи. То же самое соображение могло оказать свое влияние на римских полководцев и в момент, когда в римской главной квартире обсуждался вопрос о целесообразности и необходимости присоединения Германии к Римской империи. В результате этого Траян охотнее обратил свое внимание на Дакию и в конце концов двинулся против парфян. Он действительно присоединил к римскому государственному организму Армению и Месопотамию, но умер еще весь захваченный этой войной, а после его смерти тотчас же проявились та взаимная связь и то взаимодействие, которые существовали между внутренним строем римского государства и делом ведения войны. Преемник Траяна Адриан, не имевший твердых законных оснований для обладания верховной властью, не был в состоянии ни сам продолжать войну против парфян, ни доверить ее ведение какому-либо полководцу. Он заключил мир и отказался от завоеваний Траяна. В дальнейшем римляне еще много раз доходили до Тигра и даже переправлялись через него, но всегда лишь на короткое время устанавливали там свое господство.

 Но план доведения государственной границы до Эльбы вообще никогда не возобновлялся римлянами, и, таким образом, отзыв Германика Тиберием явился решающим поворотным пунктом в мировой истории. С этого дня римляне отказались от широкого наступления против германцев и в сущности ограничились охраной и обороной своих границ. Но эта оборона границ была в своем роде совершенно новой задачей, поставленной перед военным искусством.

 Когда Тиберий прекратил поход Германика, то легионы не были тотчас же полностью переведены на левый берег Рейна, но продолжали занимать и на правом берегу некоторые зоны и пункты61. Более того, римляне даже продвинулись несколько вперед. Удобный угол между Рейном и Майном, а также серебряные рудники, которые были открыты на Лане, так манили к себе римлян, что они, наконец, заняли эту местность и даже населили ее, хотя тем самым перешагнули через большую защитную линию Рейна и должны были поэтому создать себе здесь для обороны искусственную границу. Затем в этом исходящем углу была еще присоединена к этой области Веттерау и наконец, угол между Рейном и Дунаем, с Оденвальдом и Шварцвальдом.

И эту границу надо было защищать.

 Хотя германцы и не были в состоянии нападать на Римскую империю, всегда прикрытую готовыми к бою легионами, но все же они ни в коем случае не были совершенно миролюбивыми соседями. Римляне нуждались в постоянном войске не только для того, чтобы иметь возможность разбивать германцев в больших сражениях и отбрасывать их назад, но и для того, чтобы изо дня в день оборонять границу от разбойничьих нападений, так как варварские государства в этом отношении не могли давать международные гарантии безопасности, даже если бы они этого хотели, ввиду того что сами они не могли держать свои войска в достаточном для этого повиновении.

 Чрезвычайно трудно на протяжении сотен миль охранять границу от противника, всегда готового к бою. Всюду и всегда можно ждать неприятельского вторжения. Если пограничные войска равномерно распределены вдоль всей границы, то они всюду одинаково слабы и потому легко могут быть опрокинуты сосредоточенной мощной армией противника. Если же войска размещены лишь в нескольких пунктах, то большие промежутки между ними остаются обнаженными и лишенными охраны.

 На Нижнем Рейне римляне обезопасили себя тем, что заключили длительный союз с германскими племенами, жившими на другом берегу реки, - с батавами, канинефатами и фризами. Молодежь из среды этих племен в большом количестве поступала на римскую службу, получая за это от римлян жалованье. Это обстоятельство служило залогом того, что родственники этих германцев, оставшиеся у себя на родине, сохраняли хорошие отношения с римлянами. Хотя эти отношения и нарушались иногда крупными волнениями, однако, римлянам каждый раз удавалось преодолевать подобные затруднения.

 Дальше вверх по течению, приблизительно вдоль теперешней прусской Рейнской провинции, границей оставалась река. Но римляне при этом позаботились, чтобы на правом берегу реки широкая полоса земли осталась незаселенной. Поскольку германцы, прежде чем вторгнуться в римскую область, должны были сделать сперва дневной переход, для того чтобы пересечь эту пустынную область, и лишь после этого могли переправиться через Рейн, поскольку, конечно, такое предприятие, при некоторой бдительности римских патрулей и сторожевых постов, становилось трудно выполнимым. Вполне естественно, что особенно внимательно следовало охранять берег Рейна, расположенный против устья рек, впадавших в Рейн с восточной стороны, так как проплыв по этим рекам, германцы могли внезапно появиться на Рейне.

 Между Кобленцом и Бонном, немного ниже Нейвида, граница переходила на правый берег и отсюда начинался пограничный вал, который в трех милях выше Франкфурта пересекал Майн и тянулся вплоть до Дуная, у Кельлейма, близ устья Альтмюля, расположенного выше Регенсбурга, срезывая, закрывая и защищая, таким образом, угол, находящийся между Рейном и Дунаем.

 Отдельные части этого пограничного вала построены в различное время и различным образом. На Неккаре еще и теперь можно различить довольно большую часть более древней пограничной линии, перед которой была несколько позднее построена другая линия, более выдвинутая вперед. Там, где границу образовывало быстрое течение реки либо излучина Майна или Неккара, являясь естественной защитой, - там прекращался пограничный вал.