У свободы цвет неба (СИ) - Аусиньш Эгерт

   - Офицер, - сказал Кесеш, наконец разобравшись с соотечественниками. - Можешь идти решать ваши вопросы. Хтош разрешил. Айма и Ургеш проводят тебя.

   - Нас, - поправил Эгерт. - Я должен сфотографировать это и записать разговор.

   Полицейский одарил его далеко не радостным взглядом. Кесеш, даже не кивнув, развернулся к двум ддайгским мужчинам и что-то им пропел на своем языке. Те, еле обернувшись на Эгерта и его собеседника, двинулись вперед. Пришлось поторопиться за ними. Путь до знакомого пригорка занял едва ли полчаса. Госпожа Бауэр сидела на одном из камней и смотрела куда-то вдаль. Офицер полиции решительно направился к ней, Эгерт двинулся за ним. Полицейский поднялся на холм, встал напротив женщины, кашлянул, привлекая ее внимание. Она чуть приподняла подбородок.

   - Здравствуйте, Полина Юрьевна, - сказал офицер. - Я следователь по особо важным делам Богдан Шубин.

   - Я вас совсем не помню, - задумчиво произнесла она.

   - И неудивительно, - кивнул офицер Богдан Шубин. - Я единственный из всего отдела не занимался вашим делом в двадцать седьмом году. Рылом тогда не вышел. Сейчас приехал вас повидать и задать пару несрочных вопросов. Не обижают вас тут?

   - Меня? Тут? - Полина Бауэр приподняла брови и вежливо улыбнулась. - Хорошая шутка, господин офицер.

   Богдан Шубин откашлялся снова.

   - Рад, что вам весело. Полина Юрьевна, я могу обсудить с вами формальности?

   На лицо женщины как будто упала тень.

   - Давайте попробуем.

   - Вам надо оформлять опекунство официально, а это можно сделать только в крае, вы понимаете?

   - Во-первых, не опекунство, а усыновление, Богдан... простите, не запомнила отчество.

   - Матвеевич, - вздохнул офицер.

   - Да, Богдан Матвеевич, усыновление я оформлю, но сперва мы с дочерью закончим устанавливать отношения с ее народом. Менять ей национальность я не намерена, да это и невозможно.

   - Понял, - коротко кивнул полицейский. - Объяснение напишете?

   - На чем? - вопрос женщины был полон искреннего интереса.

   Полицейский молча достал из сумки, висевшей на его плече, папку и шариковую ручку.

   Полина Юрьевна взяла протянутое, положила лист на папку и принялась писать.

   В ГУВД Санкт-Петербурга Шубину Богдану Матвеевичу. Объяснение.

   В связи со сложной ситуацией, возникшей между дальними родственниками моей приемной дочери Полины, и связанными с этим затруднениями в выезде из города их проживания прошу отсрочить оформление документов об усыновлении ее мной на шесть месяцев от сегодняшнего числа.

   Полина Юрьевна Бауэр

   - Какое сегодня число? - спросила она, повернувшись к Эгерту.

   - Должно быть шестнадцатое июля, - ответил журналист растерянно. - Отправлялись четырнадцатого и ночевали.

   - Поставлю семнадцатое на всякий случай, - решила женщина вслух и отдала лист.

   Полицейский аккуратно поместил объяснение в папку, поблагодарил, попрощался, да и пошел с холма.

   - Вы больше точно ничего от нее не хотите? - спросил Эгерт.

   Богдан пожал плечами:

   - А что еще я могу от нее хотеть? Все, что было в моих силах, я сделал. Объяснение у меня на руках. Возвращаться она не хочет, да и кто бы на ее месте хотел?

   - Но служебные интересы... - заикнулся журналист.

   Полицейский пожал плечами.

   - Я работаю. Служат... кто служил, те дослужились уже. До перевода в Исанис. А у меня родители не молоденькие и сестра со зрением минус восемнадцать. Им на местной диете не выжить, а без меня там будет не лучше, чем со мной тут.

   - Спасибо, я понял, - кивнул Эгерт. - Действительно спасибо, Богдан.

   Госпожа Бауэр наблюдала этот разговор с безразличным интересом, точно таким же, с каким следила за бабочками, порхавшими над холмом, пока не подошли полицейский с журналистом.

   - Полина Юрьевна, что вы думаете насчет интервью? - спросил он.

   - Не хочу, - улыбнулась женщина.

   - Интервью не хотите или думать не хотите? - уточнил Эгерт.

   - Продолжать разговор не хочу.

   - Гм... Исчерпывающе, спасибо. До новых встреч.

   Она даже не кивнула, когда журналист поднялся с камня, на котором сидел, и пошел к спуску с холма.

   Остальные пять с половиной длинных сааланских дней в городе ддайг ушли на другие дела. И дела эти Эгерт счел куда более привычными и приятными. Он фотографировал и протоколировал медицинскую миссию. Следующий после появления день запомнился знакомством с местной кухней. Ддайг не ели отваров мяса, рыбы и грибов, за исключением случаев ранений или болезни, и считали бульоны сильнодействующими и опасными лекарствами. И еще они не знали соли. Зато в изобилии пользовались пряными и острыми приправами. Доктор Кирилл, зацепив плоской ддайгской ложечкой предложенные мелко нарезанные коренья и плоды в соусе, изменился в лице. Он мужественно прожевал и проглотил все, попросил воды и закончил с трапезой. Доктор Борис, поглядев на коллегу, сослался на состояние здоровья и обошелся за общим столом запасенными крекерами и конфетами. Эгерт, любивший и знавший настоящую кухню юго-восточной Азии, был удивлен другим. Плоская ложка из дерева оказалась у ддайг единственным, кроме личного ножа, столовым прибором.

   Весь второй день ушел на обсуждение разницы между лечебной традицией ддайг и Земли, и в разговоре Эгерт почти не участвовал, только конспектировал его сперва, но потом бросил свое занятие, поняв, что об этом есть кому написать и без него.

   На третий день ддайг через Кесеша осторожно поинтересовались у землян, почему те не спят днем. После недолгих, но заинтересованных расспросов выяснилось, что дневной сон аборигены континента считают средством от "весенней" или "боевой" болезни, поражающей все поселение одновременно и заставляющей жителей сорваться с места в степь искать кровавых развлечений. Других средств от этой хвори у них не было, а имевшееся далеко не всегда было достаточным, но "спал ли ты этим днем" оказалось у ддайг настолько же расхожим выражением, насколько у китайцев устоялось "ели ли вы сегодня рис". О слабых по малому или пожилому возрасту было принято заботиться, предлагая совместный сон, чтобы разделить сновидение. Этого Эгерт не понял, но предпочел поверить, списав на особенности культуры и припомнив прошлый визит.

   Утром четвертого дня гостей проводили в святая святых - к грядкам с растениями с Земли. Эгерту даже позволили сфотографировать этот огород, больше напоминавший полянку, на которой все росло вперемешку. Судя по виду растений, им не было от этого плохо.

   День пятый прошел в спорах о том, кто пойдет за звезды с ответным визитом и не будет ли это слишком большим доверием саалан. Наконец, решили отложить вопрос до встречи с вице-императором. Только пять раз спросили, действительно ли нет возможности переправиться за звезды без саалан - и успокоились окончательно.

   На шестой день Эгерт, как последний новичок, маялся, экономя кадры, и все равно без конца фотографировал. И наконец вспомнил, куда все эти дни тянули его детские ассоциации. Комикс ElfQuest, утащенный отцом через все эмиграции так же, как сам Эгерт волок свой драгоценный журнал, пригодившийся через столько лет Инге Сааринен, и несколько альбомов репродукций по миру Толкиена. Лесные всадники, вот кого напомнили ему ддайг. Только без волков и немножко, совсем чуть-чуть, маньяки.

   Макс закончил моделировать портал с ненулевой протяженностью за два дня до солнцестояния. Закончил не один, понятное дело. В выделенной ему лаборатории работал целый консилиум, начиная с Синана да Финея и заканчивая какими-то крутыми магами из университета Исаниса, исследовавшими купол еще в девятнадцатом году. Я тоже была в команде, хотя, на мой взгляд, толку от меня было не больше, чем от доски для записей. Троица из университета, который, оказывается, весь поместился в южном крыле Старого дворца, куда меня и пригласили приезжать при первой возможности, была другого мнения и считала мои предложения дельными, а меня саму - "талантливой девочкой". Предложения, может, и правда были дельными, но я-то знала, и Макс понимал, что это не талант, а просто сайхская выучка в сочетании с навыками пилота дальней разведки. И даже объяснить это я попыталась. Два раза. Дейвину и Унриалю. Но услышана не была ни одним из них. Первый сказал мне, что где бы я ни взяла навыки, применение их в другой области жизни уже само по себе талант. Второй обсмеял меня с ног до головы и заявил, что если мне так нравится прибедняться, он может меня пустить жить к своим сайни, их у него уже пятеро, правда, все мальчики, так что полноценного гнезда пока нет, но это дело времени. Только если я соглашусь, придется мне вместе с ними участвовать в репетициях, а потом и выступать на улицах на потеху публике. Я так охренела, что забыла свое мнение о себе и напросилась посмотреть на них. И не пожалела.