Наследство. Огонь и меч - Саймон Браун

— Малыш, я не хотел…

— Знаю, — остановил его подняв руку Линан. — С моей стороны это было жалостью к себе, чем-то таким, на что я, как тебе известно, большой мастер. Я сожалею об этом. И хочу, чтобы ты знал: я даю вам свое благословение. — Камаль остро посмотрел на него. — Хотя вы в нем, конечно, не нуждаетесь…

— Меня оно радует, — сказал Камаль.

Линан вздохнул. Он чувствовал себя так, словно с его плеч снята огромная тяжесть.

— Вот и отлично, — сказал он. — Вот и отлично.

ГЛАВА 20

— Не будь такой мрачной, — сказал Сендарус.

— Легко сказать, — ответила Арива, обвив руками его шею. — Я ведь буду без тебя бог знает сколько времени.

— Не долго. К лету мы выбросим Салокана обратно в Хаксус. И к началу осени я снова буду в твоей постели.

— Нашей постели.

— О нет. Ты же королева.

— Королева постелей.

— Королева сердец, — поправил он ее и поцеловал.

— Какой же ты льстец, — рассмеялась Арива.

Он снова поцеловал ее и некоторое время не отрывался передохнуть. Они слышали, как за окном маршируют войска.

— Ваша армия собирается, генерал, — сказала ему Арива.

Сендарус печально кивнул.

— Ну, чем раньше мы уйдем, тем раньше вернемся. — Он похлопал ее по уже начинавшему выпирать животу. — Я хочу быть здесь, когда родится наш ребенок. — В голосе его слышалось что-то похожее на благоговение.

— Тогда тебе придется побыстрей разделаться с Салоканом. Дети не согласовывают сроки своего рождения с выгодами генералов и королев.

— Когда, по-твоему? — серьезно спросил он.

— К концу лета.

— Вплотную, но я буду здесь. — Он выпустил ее из объятий и подошел к окну, выходящему на внутренний двор. — Кузен Гален уже ждет. Рыцари выглядят великолепно в своей броне.

— Приятно знать, что Двадцать Домов хоть в чем-то хороши, — обронила Арива.

— Они, знаешь ли, не доверяют мне. Им ненавистно, что их возглавляет аманит. Они хотели видеть командующим Олио.

— Они хотели видеть командующим кого-то, кем могли бы манипулировать. Олио сильно удивил бы их, но с тобой они даже пытаться не станут. Тебе повезет, если ты услышишь от них хоть одно вежливое слово.

— Покуда они выполняют приказы, я не стану жаловаться.

Арива подошла к нему.

— О, они будут выполнять твои приказания. — Она надела на шею Сендаруса цепь. Тот опустил взгляд и пощупал Ключ Меча.

— Ты поведешь армию моего королевства в бой против нашего самого давнего и решительного врага. И имеешь полное право носить его.

Сендарус не мог удержаться и чуточку надулся от гордости. Ключ засиял в свете раннего утра.

Арива коснулась ладонью щеки мужа.

— Ты должен отправляться.

Сендарус задержал ее руку и посмотрел на нее. Она впервые увидела в его глазах что-то, похожее на страх. Он хотел что-то сказать, но, казалось, передумал; притворно улыбнувшись, отпустил ее руку и вышел.

Арива ждала у окна, пока Сендарус не появился во дворе. Оркид придерживал ему коня. Сендарус быстро поднялся в седло, бросил взгляд на окно и помахал ей рукой. Она хотела помахать в ответ, но руки оказались плотно сцепленными у нее над сердцем, и не было никакой возможности даже шевельнуть ими. Она пожалела, что рядом нет Олио, но его не видели весь день. Арива подумала о примасе Нортеме, сильно желая поговорить с ним — и вспомнила, что он умер. «Неделю назад!» — с удивлением подумала она. Казалось, вокруг нее больше нет тех, кто больше всего любил ее, и ей захотелось быть совсем не королевой, а просто женщиной, муж которой ничуть не важнее плотника или лавочника.

Гален Амптра сидел на коне в полной броне и в шлеме. Он хотел, чтобы Сендарус двинулся наконец вперед, и они могли бы выйти из города парадным шествием, а потом переодеться в более удобную походную одежду. Длинная кольчуга и поножи, конечно, очень хороши в гуще свалки, но чертовски мучительны в солнечный день, когда самой большой угрозой является тепловой удар.

Он упрекнул себя за нетерпение. У него-то ведь не было жены, а в настоящее время даже любовницы, возле которой он мог задержаться, прежде чем выступить в поход. А у Сендаруса была Арива— может быть, самая прекрасная женщина в королевстве.

«Нет, в действительности не самая, — сказал себе Гален. — У нее красивая внешность, но дело не в этом. Прекрасной ее делают присущие ей сила и уверенность. Неудивительно, что отец боится ее».

Из дворца вышел Сендарус, ярко блистая на солнце новенькой броней. В руке он держал шлем особой разновидности, из тех, какие носила аманская пехота; он закрывал почти всю голову, оставляя отверстия только для глаз и рта. «Ничего, он достаточно скоро усвоит урок, — подумал Гален. — Кавалеристу нужно видеть и слышать больше, чем у него получится в этом железном горшке».

Прежде чем сесть на коня, Сендарус повернулся оглядеть рыцарей, а затем с помощью Оркида поднялся в седло. У Галена перехватило дыхание, когда он увидел Ключ Меча. Арива уведомила Королевский Совет, что Сендарус будет носить его на протяжении всей кампании и что любые возражения бесполезны, но вид

Ключа на шее аманита заставил Галена пожалеть, что он все же не возразил. Аристократ почувствовал, как к его лицу прихлынула кровь, но не мог ничего с этим поделать. Он огляделся и увидел, что был не единственным, кто увидел амулет на шее у Сендаруса; несколько воинов гневно переговаривались между собой.

Сендарус помахал рукой окну во дворце, и Гален повернулся в ту сторону. Он увидел мелькнувшую в окне Ариву, и вид этого бледного сурового лица заставил его остыть быстрее, чем зимний дождь. Она ведь дала Ключ не кому-нибудь, а своему мужу. Сендарус хоть и ама-нит, но отнюдь не вор.

«Арива предает нас!» — подумал он, но сразу же изгнал из головы эту мысль. Это как раз у него завелись изменнические мысли, и понимание этого потрясло Галена. «Она же моя королева. А Сендарус ее законный муж и генерал этой армии. Он имеет право носить на шее один из Ключей».

Времени на то, чтобы сделать отца Поула новым примасом Церкви Подлинного Бога, не было, но как старший священнослужитель он все равно был единственным, кто мог надлежащим образом благословить армию. Он стоял на наспех сколоченном помосте близ северных ворот города; широкая грунтовая дорога выходила из них и терялась среди окружающих Кендру холмов. Дорога эта была трудной для следования армии, зато прямо вела в Чандру, а потом в Хьюм. Пехота стояла, выстроившись полками и дожидаясь командующего. Была уже середина утра, и хотя воздух оставался прохладным, солнце пригревало, и некоторые из бойцов беспокойно переступали с ноги на ногу. Отец Роун стоял справа и чуть позади Поула, показывая на город. Сперва Поул увидел только отражающийся от доспехов блеск солнца, а затем услышал ровный топот копыт и позвякивание кольчуг, подсказавшие ему, что это едет тяжелая кавалерия Двадцати Домов. Теперь он услышал, как народ громко приветствовал рыцарей, когда те проезжали по улицам.