Время для жизни 2 - taramans

Варя полежала, задумавшись, а потом, хмыкнув, ответила:

— Знаешь… была такая мысль раньше. Потом подумала — сколько таких Варек со всей страны туда едут?! Здесь я чего-то добилась, меня уже не только в Красно-Сибирске знают. А там? Все с нуля? Вань! Мне же не восемнадцать лет, чтобы снова перед каждым козлом ноги раздвигать. Здесь я, и в Красноярске, и Омске, и в Томске — Варвара Конева! В Москве же — очередная деревенщина, приехавшая покорять столицу. Это вон — Калошин спит и видит, как бы туда влезть. Там же — и слава, и почет, и деньги другие. А баб-то сколько?!

Иван, приподнявшись, поцеловал ей плечо.

— И я, Ваня, очень тебе благодарна. За все! Очень благодарна! И за песни твои замечательные, которые меня в люди и вывели, и за отношение твое ко мне, за терпение… За то, что такой славный парень! Я же, Ваня, теперь могу и своим помогать. Там — в деревне. А раньше-то, что я могла?

Женщина поднялась и склонившись над ним, горячо поцеловала.

— Ну что, мил-дружок, отдохнул? Сможешь еще разок-другой кошечкой меня поставить? — засмеялась.

Калошин решил поставить их в первой части концерта.

— Отработаете в первой половине. Во второй мы с Варей будем по очереди выходить. И еще, Иван… Как отработаете, ты в форму переоденься. В антракте у дверей Вариной гримерки постоишь. Ну — я тебе уже говорил… В форме ты все же посолиднее смотришься.

Отработали — как отработали! Как показалось Ивану — ни плохо, ни хорошо. Нормально так… Настроение у него было, не сказать, чтобы плохое, а — так себе. Почему-то вспомнилась Настя, и то, что через три дня им выступать в училище. И это как-то… страшило. Немного.

В антракте ничего не произошло. Интересно так, ага! Он, видите ли, ждал, настраивался, даже начинал гореть в предвкушении… Хотел настроение поправить! Ан — нет! Супостаты — не явились! Стоя за кулисами, он слушал исполнение Калошина и Вари.

«Несомненно — уровень красавицы явно вырос! Тут не поспоришь! Прямо вот — ух! Певица, однозначно! А вот Калошин… Игорек — да! Лажает! И не в песнях лажает, тут его мастерство никуда не делось. С медом и патокой у него — перебор! Вот где — хрень! Не знаю, как для дам, а вот мужикам такое слушать… не комильфо! Получается — половину концерта половина зала терпит, корчась в отвращении? Ну — не совсем так, но — приблизительно. Надо сказать ему, только вот — как он воспримет?».

Эти двое появились уже после окончании концерта, когда он успел уже потискать Варю в гримерке, поздравляя с окончанием, и высказывая, как он ей восхищен! И парни-музыканты явно шебуршались у себя, собираясь на выход.

Сначала в конце коридора появилась и пропала какая-то мутная личность. Вроде бы — кто-то из обслуги ДК. Ага! А потом нарисовались эти поклонники. Скорее всего поклонник был один, вот этот крепышок невысокого роста, с уже явно видимым животиком, обтянутым пиджаком. А второй — в качестве поддержки, судя по виду. Этот второй был уже более интересен. Высокий, повыше Косова, широкоплечий, с кудрявой шевелюрой и тяжелым подбородком.

Косов встал перед дверью гримерки, чуть расставив ноги, и с доброжелательной улыбкой следил за их приближением.

— Молодой человек! Мы к Варваре — выразить свое искреннее восхищение ее талантом! — объяснил крепышок, не сбавляя шага.

«Это он думает, что вот так сразу — отпрыгну, услышав его слова? Наивный дядя!».

Почти уперевшись в грудь Косова головой, крепыш поднял голову с недоумением:

— Молодой человек! Вы что, не слышали, что я сказал?

— Товарищи! Певица устала после концерта, отдыхает. Прошу понять правильно — человек два часа отработал на сцене! — все еще доброжелательно улыбаясь, пояснил Иван, — К тому же — артисты уже собираются уезжать, и я полагаю, вы будете им мешать.

— В сторону отошел! — прошипел крепышок, — Вручим цветы, выскажем слова благодарности. Что не понятного?

— Я вам русским языком сказал — вам здесь не рады! По-немецки объяснять, что ли?

— Так, Николай Степанович, я вижу тут мне нужно вмешаться! — с угрозой протянул второй, — Ну-ка… в сторонку отойдите. Курсант, мля… ты чего не понял-то?!

«Мне чего — ждать пока он окончательно отодвинет этого… Степаныча? Данунах!».

Как только крепышок отодвинул свой торс чуть в сторону, Косов, все так же улыбаясь, немного подсел в коленях и резко пробил верзиле в брюхо. Правой.

Здоровяк ожидаемо хрюкнул и начал складываться в поясе. Не давая ему завалиться себе в ноги, Иван ладонью охватил его «бестолковку» и с силой толкнул назад. Шлепнувшись задницей о противоположную стену неширокого коридора, верзила, чуть развернувшись, стек по стене. Послышался «бумк». Это его голова встретилась с дощатым полом.

«Сотряс? Да не… нечему там трястись!».

Крепышок отреагировал неожиданно резко. Выпустив из правой руки букет цветов, он потянулся левой к воротнику гимнастерки курсанта.

— Ты чё, мля?

«Сам ты — чёмля!».

Иван, не выпрямляясь в ногах, сделал приставной шаг влево и чуть вперед, прихватил руку противника за запястье, и помог тому продолжить движение. В волюшку!

Но «в волюшку» не получилось — ширина коридора не позволила. Лоб поклонника Вариного таланта со звонким стуком встретился со стеной. И даже вроде бы был слышен «чак!» зубов.

«Рот закрылся! Язык бы он себе не откусил, телепень этот!».

Когда, согласно законам природы, тело крепыша, отринутое более прочной стеной, подалось назад, Косов аккуратно придержал его и мягко опустил на тело приятеля.

«Вот так, бля!».

— Кто-то стучал, Ваня? — выглянула из дверей Варя, — Ой! А что это тут?

Она уставилась на немалую кучку возле противоположной стены.

— Ну-у-у… у меня два варианта. Либо этим гражданам вдруг стало плохо… Такое — бывает. Может в столовой что-то не то съели… Либо, что более противно, эти двое являются поклонниками однополой любви. Видишь, как прижимаются друг к другу?

Варя хихикнула, все еще в недоумении перевела взгляд на Ивана. Тот в ответ пожал плечами: «А чё я-то? Я — вообще