Память, Скорбь и Тёрн - Уильямс Тэд

Стренгьярд споткнулся и упал, в стремлении добраться до дорожки, уверенный, что холодная черная рука вот-вот схватит его за ногу. Его лицо перекосила гримаса ужаса, но священник не мог издать ни звука. Сандалии остались в густой траве, и теперь он, пошатываясь, бежал бесшумными босыми ногами по дорожке к церкви. Мир, казалось, был покрыт мокрым одеялом тишины, она душила его и сжимала ему сердце. Даже шум двери, которую он захлопнул за собой, казался тихим и приглушенным. Когда он дрожащей рукой нащупывал засов, глаза его затянула серая пелена. Он упал в нее благодарно, как в мягкую постель.

Огни бессчетных факелов поднялись теперь над норнами, словно алые маки в поле пшеницы, превращая кошмарно красивые лица в красноватые пятна, подчеркивая нелепость огромных, закованных в доспехи норнов. Солдаты на стенах замка смотрели вниз в потрясенной тишине.

Пять призрачных фигур на прозрачных, как паутина, лошадях выехали на открытое место перед внешней стеной. Свет факелов плясал на длинных белых плащах с капюшонами, и красная пирамида Пика Бурь мерцала и пульсировала у них на щитах. Они были окружены облаком страха, пронзавшего всех, кто видел их. Наблюдатели на стенах были не в силах бороться с бесконечной, изматывающей слабостью, навалившейся на них.

Первый из пяти поднял копье; остальные четверо сделали то же самое. Трижды ударили барабаны.

— Где хозяин Уджин эд'а сикунаи — ловушки, которая поймает охотника? — в голосе спрашивающего была издевка, отдающийся эхом стон звучал в нем и подобно ветру разносился повсюду. — Где хозяин Дома Тысячи Гвоздей?

Долго не было слышно ничего, кроме тяжелого дыхания нависающей бури; потом раздался ответ.

— Я здесь, — Джошуа шагнул вперед, стройная тень на крыше Сторожевой башни. — Чего хотят странные путешественники у моих дверей? — голос его был спокоен, но слегка дрожал.

— Чего… мы просто пришли посмотреть, как заржавели гвозди, пока мы набирали силы, — слова были растянутыми и свистящими, как будто всадник не привык говорить. — Мы пришли сюда, смертные, чтобы вернуть часть нашей земли. На сей раз человеческая кровь прольется на земле Светлого Арда. Мы пришли задушить тебя в твоем доме.

Неумолимая сила и ненависть глухого голоса была такова, что многие солдаты с криками бежали со стен обратно в замок. Джошуа молча стоял над воротами, и в этот момент испуганный шепот наглимундцев перекрыл пронзительный крик:

— Землекопы! Землекопы в замке!

Принц обернулся, услышав какое-то движение за своей спиной. Деорнот на неверных ногах поднялся по лестнице и встал рядом с ним.

— Сады замка полны буккенов, — уронил молодой рыцарь. Глаза его расширились, когда он увидел белого всадника. Принц сделал шаг вперед.

— Вы говорите, что хотите отомстить, — крикнул он бледной толпе. — Но это ложь! Вы пришли по приказу смертного — Верховного короля Элиаса. Вы служите смертному, как лягушки цапле. Что ж, идите! Вершите злодеяние! Вы увидите, что еще не все гвозди Наглимунда заржавели, и что есть еще здесь железо, несущее смерть ситхи!

Нестройные одобрительные возгласы послышались из рядов еще оставшихся на стенах солдат. Первый всадник заставил лошадь сделать еще шаг вперед.

— Мы — Красная Рука! — голос его был холоден, как могила. — Мы не служим никому, кроме Инелуки, Повелителя Бурь. Наши цели — это наши цели так же, как ваша смерть будет вашей смертью. — Он взмахнул копьем, и барабаны снова взорвались мелкой дробью. Зазвенели пронзительные сигналы.

— Тащите сюда фургоны! — крикнул Джошуа с крыши Сторожевой башни. — Закройте дорогу! Они попытаются свалить ворота.

Но норны не пытались тараном сокрушить надежную сталь и крепкое дерево ворот. Они стояли в молчании и глядели, как пятеро всадников не спеша ехали вперед. Один из солдат, оставшихся на стене, выпустил стрелу. За ней последовали и другие, но если они и достигли цели, то прошли сквозь нее; бледные всадники даже не вздрогнули.

Барабаны свирепо гремели, трубы и странные фанфары стонали и пронзительно вопили. Спешившись, всадники сделали несколько последних шагов к воротам, появляясь и исчезая в непрестанных вспышках молнии. С ужасающей медлительностью вожак поднял руку и развязал плащ. Алый свет пролился вперед. Сорвав плащ, он вдруг потерял форму, став туманным пятном нестерпимо яркого алого света. Остальные четверо повторили его движение. Пять существ, состоящих из перекрещивающихся мерцающих лучей, стояли теперь в своей истинной форме — больше чем прежде, каждый в два человеческих роста, безликие, переливающиеся, как ярко-красный шелк. Черная щель рта открылась на безглазом лице предводителя, когда он шагнул к воротам и прижал к ним свои горящие руки.

— Смерть! — взревел он, и голос его, казалось, потряс самое основание стен крепости. Железные петли ворот вспыхнули тусклым оранжевым сиянием.

— Хеи ма 'акаиао-за! — тяжелые перекладины почернели и задымились. Джошуа, неистово дернув за руку окаменевшего Деорнота, прыгнул к лестнице.

— Гси анхпра ИНЕЛУКИ!

Когда солдаты принца с воплями скатились со стен, блеснула невыносимо яркая вспышка света, оглушительный треск перекрыл раскаты грома, и мощные ворота обратились в дымящийся столб пыли. Обломки посыпались смертоносным дождем, и стена с обеих сторон рухнула, погребая под собой пытавшихся убежать людей.

Закованные в доспехи норны хлынули в дымящуюся пробоину. Огромные темные фигуры разбрасывали обломки; гюны, размахивая длинными дубинками, усеянными железными шипами, рыча, как разъяренные медведи, крушили все на своем пути. Искалеченные тела разлетались перед ними, как ловко сбитые кегли.

Некоторые солдаты, героически преодолевая душивший их страх, поворачивались лицом к чудовищам, чтобы сражаться. Один из великанов свалился с двумя пиками в животе, но через мгновение храбрый копьеносец упал мертвым с белой стрелой норнов в груди. Мертвенно-бледные норны словно черви проскальзывали в замок, оглашая воздух пронзительными криками.

Деорнот потащил медлившего Джошуа к внутренней стене. Лицо принца, измазанное сажей, было мокрым от слез и крови.

— Элиас посеял зубы дракона, — задыхаясь, проговорил Джошуа, когда Деорнот тащил его мимо булькающего кровью солдата. Деорноту показалось, что он узнал молодого копьеносца Острейла, сопровождавшего их на переговорах с королем, ныне погребенного под извивающимися телами землекопов. — Мой брат разбросал семена гибели всего человечества, — стонал Джошуа. — Он безумен!

Прежде чем Деорнот успел ответить — а что тут можно ответить, быстро подумал он, — два норна с горящими из под шлемов глазами, появились из-за внутренней стены, волоча кричащую девушку. Заметив принца и Деорнота, один из них что-то прошипел и длинным темным ножом перерезал ей горло. Она обреченно упала на землю.

Деорнот почувствовал, как тошнота подступает к горлу, и бросился вперед, подняв меч. Принц опередил его. Найдл мелькал как молния, прорезавшая темное небо — полдень, это был только полдень!

Вот и настал час, думал он отчаянно. Сталь скрестилась с полированным волшебным деревом. Помни о чести, последняя безнадежная мысль. Даже если никто этого не увидит… Бог увидит…

Ненавистные и ненавидящие белые лица поплыли перед его залитыми потом глазами.

Никакие сны о преисподней, никакие гравюры в его многочисленных книгах, никакие предостережения его эйдонитских учителей не могли подготовить отца Стренгьярда к тому завывающему аду, в который превратился Наглимунд. Молнии с шипением пронзали небо, гремел гром, голоса убийц и их жертв одинаково возносились к небесам, как кощунственное бормотание проклятых. На ветру под проливным дождем тут и там мелькали огни, убивая многих, кто надеялся крепкими дверьми укрыться от подступающего безумия.

Ковыляя по темным внутренним переходам, он видел норнов, ломающих закрытые ставнями окна церкви и беспомощно стоял рядом, когда они поймали несчастного брата Иглафа, молившегося на коленях перед алтарем. Стренгьярд не мог дальше смотреть на этот кошмар, не мог он и ничем помочь своему собрату, божьему человеку. С полными слез глазами и свинцовой тяжестью на сердце он проскользнул мимо и направился к внутреннему двору и комнатам принца.