Выше головы! - Расселл Джонс

Встав с постели и потянувшись, я переместился в кресло. Вспомнил майора Ланглуа, который сидел здесь… больше часа назад, как подсказали цифры на стене. Наверное, уже скоро мне сообщат решение комиссии.

Так и есть: только я налил чай, как в дверь постучали. Даже не проверяя, кто там, я разрешил:

— Впускай!

— Можно? — человека, который заглянул ко мне в комнату, я ожидал увидеть в последнюю очередь.

Дана. Расстроенная. Ещё немного, и заревёт. Можно не сомневаться в причинах: решила взять всю вину на себя! Ну, это нормально для её возраста: отвечать головой за всё на свете, включая чужие чувства, оплошности, недостатки и вообще каждый астероид. Придётся объяснять ей, где, как и почему она ошиблась с оценкой ситуации. Ей только исполнилось пятнадцать — у неё всё в первый раз.

— Заходи, присаживайся! — из пола выросло второе кресло, а из стены выдвинулась вторая чашка.

Когда она осторожно опустилась на мягкое сиденье и взяла чашку с налитым чаем (так аккуратно, как будто от одного её прикосновения всё должно рассыпаться!), я получил сообщение. Отправитель был официальным — самый «официальный», какой мог быть: временно исполняющий обязанности Главы Станции.

Пришлось прочитать. А потом перечитать.

Он извинялся — от лица всех жителей «Тильды-1» по праву занимаемого поста — за возникшее «недопонимание», из-за которого я, во-первых, был подвергнут опасности, а во-вторых, стал объектом несправедливых обвинений. И он надеялся, что этот «несчастный случай» не повлияет на моё отношение к жителям «Тильды». А ещё он обещал задействовать всё своё влияние, чтобы не допустить впредь подобной ситуации.

Понадобилось время, чтобы сообразить: «несчастный случай» — это то, что произошло между мной и Оскаром. «Ну, можно и так»…

— Эээ… Мм… — я вновь захлопал губами, изображая «рыбку без воды».

В тот момент я одновременно испытывал сильное желание высказаться — и полное отсутствие подходящих слов в голове.

— Прости, — прошептав это, Дана начала плакать.

А вот это было слишком! Я вскочил со своего места, обошёл столик, наклонился над ней и, за неимением других предметов под рукой, подал ей чашку.

— Просто, прости, — продолжала бормотать она.

— Вот… Попей и успокойся. И объясни уже, в чём ты виновата!

Тут на столик выдвинулся контейнер с салфетками, и она смогла вытереть глаза, высморкаться и немного успокоиться.

— Давай, рассказывай, — убедившись, что слёз больше нет, я вернулся в своё кресло. — В чём ты виновата?

— В том, что… Я не должна была!

— Что не должна? — я вспомнил рыдающих школьниц из своей практики скво.

В спецотделе были случаи похуже — если судить по состоянию рыдающих девушек, конечно. Моё собственное состояние… Об этом я решил подумать потом.

— Я попросила тебя помочь, — она шмыгнула носом.

— И что?

— Они решили, что я… с тобой…

— Что? Фьюр с Тьюром? — я наклонился к ней. — Как?

— Это Фьюр. Он видел, как мы с тобой сидим. И что ты опустил ширму. И он решил…

Дальше можно было не рассказывать — и так понятно! Но я, разумеется, выслушал Дану до конца.

Итак, Фьюр следил за ней в тот день, когда Дана попросила меня побыть её посредником. Он вообще, как оказалось, постоянно «сидел у неё на хвосте»: до того, как предложил встречаться, а после — так тем более.

Со стороны, издалека, с точки зрения влюблённого беспокойного паренька наш дуэт именно так и выглядел: Дана пришла признаться, и как только речь зашла о личном, я отгородил нас от окружающих. Дана, если я не ошибался, ещё и за руку меня держала: какие тут ещё нужны доказательства!

Когда Фьюр это увидел, он всё понял. Но само по себе это понимание было относительно безобидным, пока я не сообщил ему и Тьюру о чувствах Даны. Из «бывшего друга, которого полюбила та самая девушка» я немедленно превратился в злейшего врага, потому что «мысленно смеялся над ними и демонстрировал превосходство», как и положено «обычному взрослому».

К тому моменту они оба уже знали, что влюбились в одну и ту же девушку, но я ошибочно интерпретировал то, что увидел, как принятие ситуации. На самом деле произошло замещение: ребята начали новую войну — на сей раз, против меня лично. Ну, чтоб не тревожиться о сердечных делах…

Им надо было выкинуть меня со станции, а поскольку я находился тут на птичьих правах, это не представлялось невыполнимым. Оскар с его опытом жертвы был первым в списке «полезных людей» — и он сразу же согласился. Представляю, как он был горд, что они обратились к нему первому! Так что они дождались того дня, когда я закончил с медобследованием (чтобы не было повода меня задерживать), изучили мои маршруты, подкараулили и…

С Оскара начала и Дана. Она лучше, чем кто либо, знала, что он очень далеко ушёл от состояния «травмированного»! Причём меня он воспринимал хорошо, потому что, до недавнего времени, таковым было отношение его «командиров». Здоровый весёлый парень, у которого главной проблемой было выбрать между баскетболом и плаванием и не потерять место в юниорской команде по мудзюре-болу… И вдруг истерика?! Выглядело это очень подозрительно.

— Я спросила: «Ты что, «бэшка», чтобы угрожать другим?» На него это так подействовало…

В столкновении юной девушки, уверенной в своей правоте, и паренька, который точно знал, что врал, победитель мог быть только один. Дана вскользь упомянула, что её «почему-то» пустили к Оскару, а вот Фьюра с Тьюром — нет. Что ж, через несколько лет она поймёт, что это не было случайностью: ей помогли вполне осознанно, потому что если Дана увидела странность в поведении брата, то для наблюдающих его терапевтов это было очевидно.

— Спасибо, — поблагодарил я, выслушав её историю.

— Ну, что ты, это же я виновата… Я виновата — я и исправила!

— Ты не виновата, — объяснил я и неловко погладил её по голове. — Ты всё сделала правильно. И хорошо. Ты не должна отвечать за их поступки.

— Но я…

Я приложил ей палец к губам и улыбнулся.

— Ты не виновата в том, как они поступили. И не виновата в том, что произошло. Зато ты смогла исправить ситуацию. Поэтому большое тебе спасибо…

Я резко встал и направился к дверям, чувствуя, что сейчас взорвусь, а Дана уж точно не виновата в произошедшем.

— Ты куда? — испуганно спросила она, схватив меня за рукав.

— Пойду прогуляюсь. Что-то я не могу сидеть. Надо освежить голову…

Я говорил «на автомате» и не очень-то понимал смысл своих слов. Но всё было верно: надо прогуляться и вообще побыть одному. Раньше это помогало.

У дверей меня встретил Одуэн. Режиссёр стоял, прижавшись к стене, и не делал никаких попыток помешать мне. Я сделал вид, что не вижу его.