Пир стервятников - Джордж Мартин

— Их отвезли в Дощатый город, откуда отправят на корабле в Серую Крепость. Там они и будут содержаться, пока принц не решит их судьбу.

Серая Крепость! Полуразрушенный замок, стоящий на утесе над Дорнским морем, мрачная тюрьма, куда отправляют умирать самых отъявленных злодеев.

— Отец намерен казнить их? — Арианна не могла в это поверить. — Все, что они делали, делалось из любви ко мне. Если отец хочет крови, пусть это будет моя кровь.

— Как принцессе будет угодно.

— Я хочу говорить с ним.

— Он предвидел ваше желание. — Сир Манфри, держа ее под руку, поднимался все выше и выше — у нее уже перехватывало дыхание. Высота Копья — полторы сотни футов, а ее камера помещалась почти на самом верху. Арианна смотрела на каждую дверь, мимо которой они проходили, — не здесь ли сидит одна из песчаных змеек?

Наконец за ней заперли собственную дверь, и Арианна стала обозревать свое новое жилище. Комната, большая и полная воздуха, мало напоминала тюрьму. Мирийские ковры на полу, красное вино для питья, книги для чтения. В углу столик для кайвассы с фигурами из кости и оникса, хотя играть ей при всем желании было бы не с кем. На кровати пуховая перина, уборную с мраморным сиденьем освежают душистые травы в корзинке. Вид из окон великолепен. Из восточного можно наблюдать, как всходит солнце над морем, в другое видны Солнечная башня, Кривые Стены и Тройные Ворота.

Осмотр занял меньше времени, чем нужно на шнуровку пары сандалий, однако помог ей на время удержаться от слез. Найдя таз и кувшин с холодной водой, она умыла лицо и руки. Если бы и горе можно было смыть столь же легко. Арис, мой белый рыцарь… Слезы подступили к глазам, и она разрыдалась, содрогаясь всем телом. Ей живо помнилось, как тяжелый топор Хотаха раскроил его плоть и кости, как летела по воздуху его голова… Зачем ты это сделал? Зачем погубил свою жизнь? Я тебе этого не приказывала, я не хотела… не хотела…

Она и спать легла со слезами — в первый раз, но далеко не в последний. Даже сон не приносил ей покоя. Ей снился Арис Окхарт — он ласкал ее, улыбался ей, говорил о любви, — но в теле его торчали стрелы, и раны кровоточили, превращая белые одежды в красные. Она даже во сне понимала, что это сон, который утром исчезнет, — но утром ее по-прежнему окружали тюремные стены, и сир Арис был по-прежнему мертв, а Мирцелла… Я не хотела этого, не хотела, чтобы с ней случилось несчастье… хотела сделать ее королевой. Если бы не измена…

«Кто-то проговорился», — сказал Хотах. Воспоминание об этом каждый раз вызывало в ней гнев, и она цеплялась за него, поддерживая горящий в сердце огонь. Гнев лучше слез, лучше горя, лучше вины. Кто-то проговорился — кто-то, кому она доверяла. Шепоток этого предателя убил Ариса Окхарта еще до того, как опустился топор капитана гвардии. Кровь, струящаяся по лицу Мирцеллы, — тоже его работа. Кто-то из тех, кого она любила, проговорился, и для Арианны это было самым жестоким ударом.

В ногах кровати стоял кедровый ларь с ее одеждой. Принцесса скинула грязное дорожное платье, в котором и ночь проспала, и оделась как могла соблазнительней. Тончайший шелк прикрывал все и не скрывал ничего. Хотя принц Доран относится к ней как к ребенку, одеваться по-детски она не станет. Отец, придя отчитать ее за проделки с Мирцеллой, сконфузится, когда увидит ее наряд. На это она и рассчитывала. Если уж ей придется ползать у него в ногах и рыдать, пусть ему тоже будет неловко.

Она ждала его весь день, но когда дверь наконец открылась, это были всего лишь слуги, которые принесли ей обед.

— Когда я увижу отца? — спросила она, но они не ответили. На обед был козленок, зажаренный с лимоном и медом, а к нему свернутые виноградные листья с начинкой из лука, изюма, грибов и огненного драконова перца. — Я не хочу есть, — заявила Арианна. Ее друзьям на пути в Серую Крепость предстоит питаться сухарями и солониной. — Унесите это и пошлите за принцем Дораном. — Но еду ей оставили, а отец так и не пришел. В конце концов голод ослабил ее решимость, и она пообедала.

После этого ей стало и вовсе нечем заняться. Она побродила по своей башне, подвигала бесцельно слона по кайвассной доске, села на подоконник, открыла книгу. Но слова расплывались перед глазами, и она поняла, что опять плачет. Арис, мой милый, мой белый рыцарь, зачем? Ты должен был сдаться. Я бы так тебе и сказала, но голос мне изменил. Глупый, отважный герой, я совсем не хотела, чтобы ты умирал. ИМирцелла, эта малютка… о боги…

В конце концов она снова легла в постель. Что еще прикажете делать, когда ночь на дворе? Кто-то проговорился. Гаррин, Дрю, Сильва-Крапинка — друзья ее детства, не менее дорогие ей, чем кузина Тиена. Ей не верилось, что на нее донес кто-то из них. Значит, остается только Темная Звезда… но если предатель он, зачем ему было поднимать меч на бедняжку Мирцеллу? Надо убить эту девочку, а не короновать ее, — он так и сказал в Шандистоне. Только так, мол, Арианна получит войну, которой желает. Нет, это просто бессмысленно. Если червяк в яблоке действительно сир Герольд, зачем он поднял меч на Мирцеллу?

Кто-то проговорился. Быть может, сир Арис? Неужели чувство вины в ее белом рыцаре возобладало над страстью? Неужели он любил Мирцеллу больше нее и предал свою новую принцессу, чтобы искупить измену прежней? А после погубил себя на Зеленой Крови, чтобы не жить опозоренным?

Когда отец придет, она дознается, кто это был. Но принц не пришел и назавтра, и на следующий день. Ей предоставили плакать и зализывать свои раны в одиночестве. Днем она пыталась читать, но книги все как на подбор были скучные: труды по истории и географии с древними картами, свод дорнийских законов, Семиконечная Звезда, «Жизнеописание верховных септонов», трактат о драконах, делавший эти создания не занимательнее летучих мышей. Арианна многое бы отдала за «Десять тысяч кораблей» или «Возлюбленных королевы Нимерии», чтобы занять чем-то мысли и покинуть тюрьму хотя бы на пару часов, но в подобном развлекательном чтении ей было отказано.

Она смотрела с подоконника вниз, на цветной, позолоченный стеклянный купол отцовской палаты, и говорила себе: скоро он меня позовет.

Посетителей к ней не допускали, но слуги захаживали часто: Боре со щетинистым подбородком, напыщенно-важный Тимот, сестры Морра и Меллея, хорошенькая девочка Седра, старая Беландра, служившая прежде горничной у ее матери. Они приносили еду, меняли простыни, выносили судно из-под мраморного стульчака, но в разговоры с ней не вступали. Если она требовала вина, Тимот его доставлял. Если ей хотелось фиг, оливок или начиненного сыром перца, стоило лишь заказать любимое блюдо Беландре. Морра с Мелеей забирали грязное белье и приносили выстиранное. Каждый второй день наливали ванну, и Седра терла принцессе спину и помогала расчесывать волосы.