Пир стервятников - Джордж Мартин

— Ты попросту перечисляешь всех мужчин, которые у нее бывали, — сказала она, — а нам нужна правда.

— Правда… — Уот смотрел на нее голубым глазом — единственным, который Квиберн ему оставил. На месте передних зубов зияла кровавая брешь. — Да, я, наверно, запамятовал…

— Хорас и Хоббер ни при чем, верно?

— Верно…

— И сир Лорас тоже. Я уверена, что Маргери скрывала свои шашни от брата.

— Да. Теперь я вспомнил. Однажды, когда пришел сир Лорас, мне пришлось спрятаться под кроватью. Он ничего не должен знать, сказала она.

— Эта песня мне нравится больше других. — Незачем припутывать к делу великих лордов. Что до всех остальных… Сир Таллад — межевой рыцарь, Джалабхар Ксо — нищий изгнанник, Клифтон — простой гвардеец. А Осни послужит изюминкой в этом пудинге. — Теперь, когда сказал все без утайки, тебе стало легче, я знаю. Повторишь все это на суде. Но если ты снова вздумаешь лгать…

— Нет. Я скажу все как есть. А потом…

— Тебе разрешат надеть черное, обещаю. Перевяжите ему раны, — велела Серсея Квиберну, — и дайте макового молока от боли.

— У вашего величества доброе сердце. — Квиберн бросил окровавленную бритву в склянку с уксусом. — Маргери может удивить пропажа ее певца.

— Певцы, как известно, не остаются подолгу на одном месте, сегодня — тут, завтра — там.

Поднимаясь по темной лестнице из подземелья, Серсея запыхалась. Докапываться до правды — нелегкое дело, а дальше будет еще труднее. Ей нужно быть сильной. Она делает все это ради Томмена, ради всех своих подданных. Жаль, что Магги-Жаба уже умерла. Тьфу на твое пророчество, старая ведьма. Маленькая королева хоть и моложе меня, но красивей никогда не была, и скоро она умрет, как и ты.

Леди Мерривезер ждала ее в спальне. Стояла черная ночь, Джаселина и Доркас спали, но Таэна не смыкала глаз.

— Страшно было? — спросила она.

— Ты и представить себе не можешь. Надо бы прилечь, но я боюсь дурных снов.

Таэна погладила ее по голове.

— Это все ради Томмена.

— Да. Я знаю, — передернула плечами Серсея. — Фу, как в горле першит. Будь милочкой, налей мне вина.

— Я сделаю для тебя все, что угодно. Это единственное мое желание.

Лгунья. Знаю я, чего ты желаешь. Тем лучше. Раз эта женщина влюблена в меня по уши, то в самом деле сделает все, что я прикажу, — и она, и ее муж. Если верность можно купить за пару поцелуев, оно того стоит. Таэна не хуже большинства мужчин, и детей от нее, во всяком случае, уж точно не будет.

Вино помогло, но не до конца.

— Я чувствую себя замаранной, — пожаловалась королева, стоя у окна с чашей.

— Ванна поправит дело, любовь моя. — Таэна разбудила Джаселину и Доркас, велела им натаскать воды, распустила шнуровку на платье Серсеи и разделась сама.

Ванну они принимали вместе — Серсея нежилась в объятиях Таэны.

— Нужно избавить Томмена от самого худшего, — сказала королева мирийке. — Маргери каждый день ходит с ним в септу, чтобы помолиться об исцелении своего брата. — Сир Лорас, к раздражению Серсеи, все еще цеплялся за жизнь. — И кузин ее он тоже любит. Ему будет тяжело потерять всех сразу.

— Быть может, не все три виновны, — заметила Мерривезер. — Одна могла быть непричастна. То, что ей приходилось наблюдать, вызывало в ней отвращение…

— …и после должных уговоров она даст показания против других. Хорошо — которая же из них невиновна?

— Элла.

— Скромница?

— Скромница с виду, но себе на уме. Предоставь ее мне, дорогая.

— Охотно. — Признания одного только Лазурного Барда недостаточно. Певцы тем и зарабатывают на жизнь, что лгут. Элла Тирелл, если Таэна сможет уговорить ее, будет большим подспорьем. — Сир Осни тоже признается. Другим следует внушить, что лишь чистосердечная исповедь обеспечит им помилование и Стену. — Джалабхар Ксо наверняка предпочтет признание. Относительно прочих Серсея не была так уверена, но Квиберн умеет убеждать.

Когда они вылезли из ванны, над Королевской Гаванью занимался рассвет. Пальцы королевы сморщились от долгого сидения в горячей воде.

— Останься со мной, — сказала она Таэне. — Не хочу спать одна. — Перед тем, как лечь, она даже помолилась, прося Матерь послать ей хорошие сны.

Серсея могла бы и не трудиться — боги, как всегда, оставались глухи. Она снова оказалась в темнице, но теперь к стене приковали не певца, а ее. Она была нагая, и кровь лилась из ран на месте откушенных Бесом сосков. «Прошу тебя, — молила она, — только не дети, не трогай моих детей». Тирион лишь усмехался на это — тоже голый, весь в шерсти, настоящая обезьяна. «Ты увидишь, как их коронуют, — сказал он, — и увидишь их смерть». Он начал сосать ее кровоточащую грудь, и боль пронзила Серсею раскаленным ножом.

Она проснулась, дрожа с головы до ног. Таэна обнимала ее.

— Я, должно быть, кричала? — слабым голосом спросила Серсея. — Прости.

— Дневной свет обращает сны в прах. Снова карлик? Почему этот человечек так пугает тебя?

— Он хочет убить меня. Мне предсказали это в возрасте десяти лет. Я хотела узнать, за кого выйду замуж, но она сказала…

— Мейега. — Слова полились из нее сами собой. Мы никому не должны говорить об этом пророчестве, твердила Мелара Гетерспун, тогда оно не сбудется. А сама вопила почем зря, когда упала в колодец. — Тирион и есть валонкар. Знают у вас в Мире такое слово? На старовалирийском оно означает «младший брат». — Когда Мелара утонула, Серсея спросила у септы Саранеллы, что оно значит.

Таэна погладила ее по руке.

— Она была старой, хворой и безобразной, а ты — юной красавицей, гордой и полной жизни. Ты говоришь, она жила в Ланниспорте — стало быть, знала, как карлик убил твою леди-мать. Не смея ударить тебя, ведьма ранила своим змеиным языком твою душу.

Так ли? Хотелось бы верить.

— Но Мелара умерла, как она и предсказывала, а я так и не вышла за принца Рейегара. И Джоффри… карлик убил моего сына у меня на глазах.

— Только одного сына. У тебя есть другой, славный и крепкий, — уж с ним-то ничего не случится.

— Пока я жива — нет. — Слова, произнесенные вслух, помогли ей в это поверить. Дневной свет обращает сны в прах. Утреннее солнце сияло сквозь пелену облаков. Серсея откинула одеяло. — Сегодня я буду завтракать с королем. Хочу видеть сына. — Все, что я делаю, делается ради него…

Этим утром Томмен был ей дорог, как никогда раньше. Он лил мед на краюшку горячего хлеба и рассказывал о своих котятах.

— Сир Попрыгунчик поймал мышь, а Леди Усатка ее у него стащила…

Я такой невинной никогда не была, думала Серсея. Как же он будет править этой жестокой страной? Мать хотела бы уберечь сына от всякой скверны, королева понимала, что он должен закалиться — иначе Железный Трон растерзает его.