Кого не взяли на небо - Клим Мглин

Аглая подняла его и сунула в завязанный на затылке клубок волос. Бадб очнулась, потёрла виски и с удивлением уставилась на свои миниатюрные ступни.

— Путь Бамбуковой Трости, — подсказала Аглая, переминаясь с ноги на ногу — с кончика её носа стекла струйка влаги, моментально превратившаяся в длинную сосульку.

— Ладно, — промолвила ведьма, протянула руку и оторвала ледяной нарост, — Продолжим путешествие, пока не появились первые жертвы. Бери меня за руку, летим греться. Летим туда, где растёт папирус.

Аглая дрожащей от холода рукой вцепилась в тощие, напоминающие вороньи лапы, пальцы, и крепко сжала.

— Хик, — взвизгнула Бадб и луч взорвался шквалом серебряно-голубых льдинок.

Бездна зажмурилась и почувствовала, как ледяная плеть наотмашь хлестнула её по лицу — она опрокинулась навзничь, теряя сознание, а в её угасающем рассудке, наполняющемся беспросветной тьмой, вспыхнули два огромных звериных ока, багряно-жёлтых, словно пылающая осенняя листва.

* * *

Что то пнуло её в щёку — Аглая открыла глаза и увидела перед собой пару маленьких ножек, явно принадлежащих ребёнку. Изящные пальчики венчали грязные, обломанные ноготки. Те покрывал мелкий, седой песок. Аглая Бездна похлопала ресницами, облизала пересохшие губы и осознала — песок покрывал не только эти миниатюрные ножки — песчинки были везде — в её прищуренных глазах, во рту и в ушах.

Девушка попыталась приподняться, но тут же рухнула на спину — всё тело болело так, будто её выбросили в окно кабака во время горячей вечеринки. А вечеринка, походу, действительно была горячей. Аглая Бездна чувствовала себя не просто избитой, но и слегка прожаренной. Словно её любимый говяжий стейк.

— Вставай, Аглая!

Складки чёрной ткани, спадающие на восхитительные пальчики, внезапно подёрнулись вверх, обнажая стройные ноги — синие в белых росчерках — густую сеть татуировок рассекали глубокие шрамы, сливающиеся в магические узоры.

— Пойдём искупаемся после тяжёлой посадки, — рваные лоскутья взлетели вверх, явив миру совершенное тело — разукрашенное и изрезанное.

Девушка, стеная, попыталась подняться на ноги, а тем временем чёрное платье, отороченное вороньими перьями, соскользнуло с точёных плеч — Бадб стояла перед ней полностью нагая.

Это зрелище заставило Бездну забыть про свои болячки — женщина была нечеловечески прекрасна.

— Может всё-таки в ведьмы... — пробормотала девушка, пытаясь прочистить рот от вездесущих песчинок.

Она огляделась и еле устояла на ногах.

Они оказались в пустыне.

Там, где бесконечные пески.

Там, где палящий зной и непроходимые барханы.

Там, где причудливые скалы — вовсе и не скалы, а остовы мёртвых доисторических чудовищ.

Там, где священная река соединяет жизнь и смерть.

Там, где каждый день умирает Великий бог солнца.

— Ты идёшь?

Обнажённая Бадб спустилась к самой воде — волшебные воды Нила ласкали её стройные ножки — пряди чёрных волос поплыли, подхваченные стремительным течением.

Бездна попыталась стянуть свою кенгуруху, но череп, оттопыривший её животик, жутко мешал. Она осторожно сунула руку в огромный карман и сразу же впилась в пустые глазницы — так этому засранцу будет сложнее кусаться.

Она поместила Эйстейна на кучку сложенной одежды — бывший гитарист пырился мёртвыми раскосыми глазками на удаляющиеся крутые бёдра голой Бездны и похабно скалился.

Девушка присоединилась к ожидающей ведьме — они погрузились в пугающие, багряные, с оттенками зелени, воды и поплыли, держась близко друг к другу. Бездна прекрасно чувствовала себя в воде — умела плавать разными стилями, и прекрасно ныряла, но сейчас девушка удивлённо взирала на свою спутницу — тело Бадб извивалось подобно водяной змее — ведьма явно чувствовала себя в своей стихии.

— Кто ты, Грим? — спросила Аглая, но ответа не получила — голова ведьмы полностью скрылась под водой.

Тогда нырнула и Аглая.

И замерла, разметав длинные волосы в окружающей красноватой воде — оказывается, их сопровождали. Широко распахнутыми от ужаса глазами она наблюдала, как бледно-синее тело древней богини окружают пугающие силуэты подводных чудовищ. Бадб подплыла к одному из страшных монстров и нежно погладила его по жуткой, покрытой шипами и наростами, морде. Ящер раскрыл пасть — два ряда кривых клыков приготовились рвать и терзать.

Бездна пустила целое облако белых пузырей и яростно замотала головой, пытаясь проснуться. Но не смогла; застыла в вязкой воде — на горле постепенно сжималась стальная хватка удушья.

Бадб прекратила любезничать с крокодилами и поспешила к девушке; подхватив её подмышку, ведьма вынырнула на поверхность реки.

— А вода здесь тоже красная от крови, как и дома китобоев в Норвегии? — спросила девушка, отплёвываясь от воды, и дрожа всем телом — за ними на поверхность подымались несколько громадных рептилий.

— Они нас не тронут, это мои старые друзья, и я время от времени их навещаю, — успокоила Бабд девушку, когда первая зубастая морда показалась на поверхности, — Ты плыви к берегу, а я ещё немного поплескаюсь, — и ведьма снова исчезла под водой; крокодилы последовали следом за своей подругой.

Удивительно, но страх отпустил — Аглая даже немного полежала на спине, нежась в кровавых водах зловещей реки и подставляя белую кожу под палящие лучи безжалостного африканского солнца. Потом неторопливо догребла до берега, поросшего редкими побегами жухлого бамбука и выбралась на пологий песчаный берег. Череп приветствовал её вялым постукиванием зубов.

— Сука, — поприветствовал он свою новую хозяйку.

— И тебе привет, Эйстейн, — Аглая встала прямо над головой, широко расставив обнажённые ноги: с её промежности скатилось несколько бурых капель священной реки и охладили жёлтый костяной лоб.

— Ты не поверишь, мы там с крокодилами купались, — Бездна сладко зажмурилась и потянулась руками к раскалённому диску солнца.

— То ли ещё будет, — мрачно пробубнил череп, — Кстати, мы не могли бы убраться отсюда? Тут невыносимо жарко.

Аглая накрыла недовольную кость своей кенгурухой.

— Курва, — поблагодарил её Эйстейн и заткнулся — к ним приближалась Бадб.

Женщина была почти на голову ниже Бездны, и очень худа, а очертания крутых бёдер, высокие, полные груди и вневременное, точёное лицо резко контрастировали с подростковыми формами девушки и её глуповатой физиономией. У обеих были чёрные, как адова пропасть, глаза и гордый, язвительный склад полных губ. Их можно было бы принять за тёртую жизнью мать с приблудой-дочкой, которая ещё не успела наколоть себе тату.

— Как же я скучала по своим ящеркам, — Бадб послала в сторону кровавой реки воздушный поцелуй: шипастые спины мелькнули