Рождение «Сталкера». Попытка реконструкции - Евгений Васильевич Цымбал
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
24 мая. Из дневника АН: …Позвонила Чугунова, завтра просмотр «Сталкера», стал обзванивать людей.
Двадцать пятого мая состоялся первый закрытый показ картины «для своих» в студии «Мосфильм».
Из дневника АН: Организовал просмотр — 10 чел.: Эдик с Наташкой, Миреры, Манины, Лукин, Ткачев. Надеюсь, все благополучно.
Из воспоминаний Мариана Ткачева: Но в итоге они (Стругацкие) остались довольны. «Сталкер» замечательный фильм, и все-таки мне очень жалко книгу.
Я помню этот просмотр на «Мосфильме», Натаныч остался принимать восторги, а меня попросил поехать в ЦДЛ с кем-то из писателей. Я остановил такси, вдруг выбегает Андрей: «Куда вы едете? До Киевской подбросите?» Подбросили его. Ну а я поехал все это[536] организовывать в ресторане.
Тарковский от участия в банкете в обществе своих соавторов и их друзей уклонился.
Первые впечатления
Я смотрел «Сталкер» спустя несколько дней на «Мосфильме», в эталонном зале. Это было что-то невероятное, хотя процентов двадцать зрителей ушло с просмотра. Оставшиеся были страшно возбуждены, ожесточенно спорили и говорили о гениальном фильме. Результатом нашей тяжелой, иногда безумно-невротической работы я был потрясен. Чувства, которые он вызвал, трудно передать. Это было прозрение. Грустный восторг от его честности, смелости, горечи и глубины, счастье — от того, что я участвовал в его создании, что мой труд стал частью этого великого фильма. И гордость от того, что мы прошли через бесконечные трудности и помогли Тарковскому создать «Сталкер». Эта гордость осталась со мной навсегда.
Концептуально фильм показался мне своеобразным продолжением «Зеркала». Что такое Зона, как не магическое зеркало, показывающее каждому из персонажей его реальную, скрываемую или не ощущаемую им самим физиономию? Она магическим образом извлекает из глубин сознания и подсознания подлинный, не всегда осознаваемый собственный образ, увидев который его обладатель может почувствовать сочувствие, сострадание, брезгливость или ужас. Герои фильма устрашились своего внутреннего содержания и не отважились просить исполнения их сокровенного желания, потому что не знают, что им будет дано. Так что влияние «Идиота» тоже чувствовалось.
* Борис Прозоров: Если в первом варианте Сталкер был жесточайшим человеком, чудовищем, то в итоге он персонаж сомневающийся, бесконечно рефлексирующий, ищущий. На мой взгляд, Сталкер поменялся знаками с Писателем. Они произносили почти те же самые тексты, но поменялись своими сущностями. От этого кардинально поменялся и смысл фильма.
Тот фильм, на котором я работал, и та картина, которую я увидел через полтора года, — это абсолютно разные вещи. Фабула сохранилась, фильм не очень изменился визуально, но смысл его поменялся очень сильно. Абсолютно поменялись знаки, акценты и смыслы. Сталкер стал полной своей противоположностью по сравнению с тем, каким он был в первоначальном варианте. Это стало совершенно другое кино. Я, надо сказать, когда посмотрел «Сталкер» впервые, просто пришел в ярость. Это было кино абсолютно про другое. И только потом я смог его оценить.
Тридцатого мая 1979 года состоялось заседание худсовета «Мосфильма» для определения группы по оплате фильма «Сталкер». На этот раз в отсутствие режиссера и он, и его работа получили самые высокие оценки[537].
Через несколько дней был просмотр «Сталкера» для прокатчиков, и я постарался туда проникнуть. Просмотр состоялся в Третьем просмотровом зале «Мосфильма». Прокатчики — вальяжные, уверенные в себе мужчины — явно чувствовали себя хозяевами кинематографической жизни. Они, не стесняясь, громко разговаривали между собой, обменивались анекдотами, раскатисто хохотали. Тарковский задержался, и они шутили, что режиссер не хочет смотреть свой фильм. Но когда он пришел, посерьезнели и умолкли. Тарковский не стал ничего говорить, а сразу велел показывать картину. Кроме прокатчиков в зале было еще несколько человек, имеющих непосредственное отношение к «Сталкеру».
Во время просмотра прокатчики молчали, во второй половине фильма стали вздыхать и кряхтеть. Один из них на пороге «Комнаты исполнения желаний» даже засопел, задремав. Его толкнули в бок, он проснулся. Тарковского они явно раздражали. Когда фильм закончился и зажегся свет, воцарилась пауза. Молчал Тарковский, молчали прокатчики. Потом один из них сказал: «Тяжело смотрится. Особенно начало. Фактически, действие начинается где-то в четвертой части. Фильм длинноват. Нельзя ли сделать его короче? Минут на двадцать-тридцать».
Тарковский, потративший массу времени и сил на то, чтобы сделать фильм на двадцать минут длиннее, повернувшись к говорившему, сказал: «Вы там разберитесь с Ермашом, чего вы хотите. То вам слишком, коротко, то слишком длинно. Я вам не мальчик бегать туда-сюда. Начало фильма должно быть более скучным и неинтересным, чем сам фильм, чтобы люди, случайно пришедшие не на свое кино, имели возможность уйти из зала до того, как начнутся основные события фильма».
Воцарилась тишина. Ошеломленный таким заявлением прокатчик не сразу ответил: «Я… собственно… сказал… с точки зрения зрителя…» — «Меня интересует мнение только трех зрителей, — отрезал Тарковский. — Фамилия первого — Брессон, второго — Бергман, третьего — Бунюэль». После этого он вышел из зала. Прокатчики посмотрели друг на друга, один из них пожал плечами, и они стали вставать. Когда мы вышли из зала, Тарковского в коридоре уже не было. Прокатчики молча пошли прочь.
После еще одного просмотра я был свидетелем того, как в ответ на предложение чиновника, ведавшего кинофестивалями, послать «Сталкер» на фестиваль в Сан-Себастьян Тарковский желчно ответил: «А почему туда, а не в Кологрив или в Бердичев? Я поеду только в Венецию или в Канн».
Среди документов, относящихся к этому периоду, имеется «объяснительная записка» к анализу технико-экономических показателей картины, написанная ее директором Александрой Тимофеевной Демидовой. Привожу несколько фрагментов из нее.
Группе предстояло снять вторую серию фильма и переснять 2457 полезных метров первой серии, не имея дополнительных денег на пересъемки.
Затраты, связанные с производством односерийного фильма в 280 тысяч рублей, легли бременем перерасхода на новый коллектив.
Укомплектовать съемочную группу представляло определенные трудности. <…>
Съемочная группа <…> работала в экспедиции с большим подъемом, ответственностью и самоотдачей. Характерной особенностью всех натурных съемок было обязательное покадровое декорирование <…>, этим занималась вся группа безотказно: ассистенты режиссера и осветители, работники ОДТС и работники автобазы, администрация группы и режиссер-постановщик. Это был поистине творческий коллектив.
Группа в основном снимала по 1–2 дубля. Это
