G.O.G.R. - Анна Белкина

— Славик? — перепугано прошептал он после недолгого ошарашенного молчания.

— Узнал! — в один голос обрадовались Пётр Иванович и Сидоров, не дав Кашалоту ничего больше сказать.

— Действительно, — кивнул Недобежкин и крикнул в коридор: — Белкин, забирай Кашалота!

— Стойте, стойте! — запротестовал толстый бандит, но из коридора уже нарисовался бесстрастный Белкин и вывел его прочь.

— Подождите, не кротуйте вы так! — отбивался от Белкина Кашалот.

Но Белкин таки затолкал его в его камеру и там запер. «Диггер» обрёл имя и фамилию. Вот он, нашёлся Ярослав Семенов! Теперь нельзя держать его в камере, и поэтому Недобежкин связался с психиатрической клиникой, с врачом Иваном Давыдовичем. Иван Давыдович не особо хотел принимать на лечение второго пациента — ему никак не удавалось привести в чувство майора Кораблинского, бывшего Грибка.

— Он падает на пол, — говорил по телефону Иван Давыдович. — И начинает цитировать Уголовный кодекс. А вообще — ведёт себя, так, будто бы его воспитали лесные зверюги. Я совсем замучился с вашим майором, а вы мне ещё одного блаженного суёте!

— Это ваша работа! — сурово напомнил Недобежкин. — И поэтому — вы примите Ярослава Семенова и вылечите его!

— Есть, — уныло протянул Иван Давыдович, не в силах ослушаться милицейского начальника.

Глава 40. Верхнелягушинские черти в проекте «Густые облака»

Свет электрической лампы освещал просторное помещение с высоким потолком, лишенное окон. Но и лампы не хватало, чтобы разогнать вечный мрак, что забился в отсыревшие углы. Из мебели тут был всего лишь стол, что расположился в самой середине этой большой мрачноватой комнаты, подальше от углов, и два стула. На каждом из стульев сидело по человеку. Они сидели друг напротив друга и разговаривали. А разговор был вот такой:

— Ты же прекрасно знал, что спутник «Ричард Никсон» запустил я, — говорил первый из них, по имени Гейнц Артерран. — Он стоил мне кругленькую сумму, а ты безобразно проделал в нём дыру и сплюхнул в Тихий океан. Вопрос: зачем?

— Твой золотушный спутник порхал над Мадагаскаром, Гейнц, — отвечал второй, чьё имя и лицо оставались скрыты в густой тёмной тени. — И я знаю, что ты выискивал там меня. Вот я и подрезал тебе крылышки, Гейнц. И если я решил — то я достану второй образец, даже если мне придётся переступить через твой труп.

— Ну да, конечно, — хохотнул Гейнц. — И вообще, до каких пор ты будешь держать в подземелье этого Семенова? Я похищал его, чтобы его бизнес перекочевал к Кашалоту, вот и всё, а не для того, чтобы ты ставил на нём эксперименты. Пора бы выпустить простого смертного, как ты считаешь?

— Нет! — отказался второй человек. — Я буду держать его до тех пор, пока он не достигнет уровня «Густых облаков»! Так что дай мне второй образец, иначе человек не выживет. Спаси его, ты же такой гуманист, Гейнц! — он подался вперёд и на короткое время попал в свет лампы. Лицом собеседник Гейнца Артеррана напоминал Богдана Хмельницкого, как если бы великий гетман сбрил усы.

— Я его уже спас, — согласился Гейнц. — Я подсадил к нему соседку, которая обязательно откроет твою камеру. Я бьюсь об заклад, что она уже открыла её.

— Нет, Гейнц, ты этого не сделаешь. Ты же знаешь, что он мне нужен!

— Лучшего результата, чем добились «Густые облака», ты всё равно, не добьёшься, — хмыкнул Гейнц. — А я — гуманист, вот и обеспечил ему пути отхода. Скажи спасибо за то, что я спас тебя от Серёгина. А то был бы ты, дружок, уже в обезьяннике захлопнут. И тогда и облака бы тебе твои не помогли.

Собеседник Гейнца отодвинулся от света обратно в темноту и недовольно фыркнул.

— Я уже почти закончил эксперимент! — проворчал он. — И мой подопытный получил бы все возможности, предусмотренные проектом «Густые облака»! А ты не даёшь мне добраться до образца прототипа! Консерватизм в науке — признак недостатка интеллекта, Гейнц.

Гейнц ничего не ответил собеседнику: он услышал, что из тёмного коридора, что вёл из этого помещения куда-то в таинственную глубину покинутой базы «Наташенька», раздался какой-то странный звук, будто бы там, прямо за лишённым двери проёмом кто-то чихнул.

— Тс-с! — шепнул Гейнц и приложил палец ко рту. — Сейчас посмотрим…

Генрих Артерран поднялся со своего кривоногого антикварного стула, отошёл от света в полумрак и… растворился в нём, мгновенно, будто бы в одночасье стал невидимым, или провалился сквозь землю.

А там, в тёмном коридоре, за беседой двоих «верхнелягушинских чертей» наблюдала ушлая шпионка Эммочка. Она путешествовала лабиринтом коридоров в поисках выхода и случайно зашла сюда, где Генрих Артерран и его товарищ обсуждали свои секретные дела. От висящей в воздухе промозглой сырости Эммочка чихнула. Она чихнула тихонечко, в нос, зажав этот самый нос обеими руками. Но чуткие уши профессионального сыщика Генриха Артеррана уловили этот почти неслышный звук. Увидав, что Генрих Артерран поднялся со стула, Эммочка хотела ретироваться отсюда подобру-поздорову — и так уже много услышала. Но тут за её спиной сверкнули Горящие Глаза, потом из мрака вынырнула полупрозрачная серая невесомая рука и зажала бедняжке рот. Эммочка перепугалась так, что душа мигом рухнула в пятки — схватившая её рука была холодная, как лёд и твёрдая, словно бы сделанная из пластмассы. Эммочка рванулась в сторону, попыталась освободиться, но рука чудища оказалась несгибаемо-железной. Она не смогла сдвинуть эту руку ни на миллиметр. А вот тот, кому рука принадлежала, поволок Эммочку туда, в эту освещённую лампой комнатку, где за столом сидел некий тип средних лет. Эммочка даже крикнуть не могла — настолько крепко держали её холодные «стальные» руки.

Увидав пленённую холодным серым прозрачным существом Эммочку, тип средних лет поднялся из-за стола, и его глазки плотоядно сверкнули.

— Ага! — неприятно и скрипуче протянул он, потирая бледные руки. — Вот и подопытный! Волоки её ко мне в лабораторию. Я тут кое-что придумал — ей понравится мой новый эксперимент!

Услышав приговор, который вынес ей этот жуткий «доктор Смерть», Эммочка похолодела от тихого ужаса. Кажется, они собираются сделать из неё лабораторную мышь! А это уж никак не входит в её планы!

— Хорошо, — послышался за Эммочкиной спиной неживой шелестящий голос серой сущности. — Можешь забирать её. Для тебя, я думаю, она могла бы представлять интерес, а мне она только мешает.

Тяжёлая нечеловеческая рука грубовато толкнула Эммочку прямо к этому мерзкому типу в кругленьких очочках, с ненастоящими волосами на голове. Толчок получился крепким: бедная пленница проскочила метра два и шлёпнулась на пол. «Доктор Смерть» надтреснуто захохотал, видя, как одетая в чужую и мужскую одежду Эммочка распласталась на металлическом полу. Странный он всё-таки, этот «доктор Смерть» — на вид ему не больше сорока, а голос — как у девяностолетнего дедули…

— Отпустите меня! — Эммочка вскочила, и словно тигрица набросилась на хохочущего типа, пытаясь отпихнуть его и прорваться к выходу.

Но не успела она подбежать к нему, как сзади на её плечо опустилась железная рука и неумолимо пригнула назад к полу. Только на этот раз железная рука оказалась не холодной и твёрдой, а тёплой, прямо как у человека. Рука принадлежала Генриху Артеррану.

— Послушай, — сказал Генрих Артерран не Эммочке, а неприятному типу в очочках. — Я уезжаю в Донецк. У меня там есть парочка неоконченных дел. А ты — давай, поработай с этой инфузорией. Может, из неё и выйдет что-либо путное.

— Это кто — инфузория?! — вскочила Эммочка. Она хотела наброситься на пройдоху Гейнца с кулаками и выцарапать его наглые глазки за то, что вздумал «скормить» её этому отвратительному психу, помешанному на экспериментах с людьми.

— Ты! — отрубил Гейнц и в который раз определил Эммочке место на полу. — Ты пыталась выслеживать меня, разгадывать мои секреты, — продолжил он тоном классного руководителя. — А теперь ты убедишься, насколько опасно для жизни и здоровья пытаться всунуть нос туда, куда ему ход заказан. Вот и заплатишь!

Взгляд Гейнца был страшен, он означал только одно: Эммочке несдобровать. В корявой руке «доктора Смерти» возникли наручники и он, не раздумывая, надвинул их на нежные Эммочкины запястья.

— Гейнц! — в ужасе пискнула Эммочка, пытаясь вымолить себе индульгенцию и выбраться из «ада» на тёплую солнечную поверхность. — Гейнц! Не надо. Что ты делаешь? Пожалуйста!

Но Гейнц оказался глух ко всем мольбам. Он, молча, развернулся и ушёл в могильный мрак, не взяв лампы. Ему не нужна никакая лампа — Гейнц Артерран прекрасно видит в темноте. А «доктор Смерть», не снимая улыбки голодного каннибала, ухватил Эммочку за шиворот и поволок в другой коридор.

Глава 41. Привет от Интермеццо