Сокровище тамплиеров - Джек Уайт

шлемом в руках, Андре переходил от одной кучки молящихся к другой, высматривая Алека и ухитряясь выглядеть озабоченным и благочестивым. Он нигде не задерживался, пока не добрался до места, где факелов было больше всего, где сильнее всего пахло ладаном, а одеяния собравшихся (среди которых было не менее трёх епископов) казались богаче, чем в любом другом участке лагеря. Среди храмовников в белых, с яркими алыми крестами, мантиях находился и сам великий магистр Робер де Сабле — его сразу можно было узнать по мантии из белоснежной шерсти с простыми чёрными равносторонними крестами спереди и сзади. Рядом с великим магистром стоял Алек Синклер, и Андре направился было к нему, но замер на месте: по другую руку от де Сабле он увидел короля, а слева от Ричарда — двух королев, Беренгарию и Иоанну Плантагенет в окружении стайки придворных дам.

Андре подошёл сбоку, поэтому сперва никто его не заметил, но, когда он остановился как вкопанный, это привлекло внимание Иоанны. Королева повернулась и воззрилась прямо на него. Застигнутый врасплох Андре не успел даже наклонить голову, ему оставалось лишь потупиться и надеяться, что его не заметят среди множества других людей. Держа очи долу, он сосчитал до пяти, а когда поднял глаза, увидел, что королева всё ещё смотрит в его сторону. Она нахмурилась, на лбу её появились морщинки.

Стараясь не шевелиться, не делать ничего такого, что привлекло бы её внимание, рыцарь снова медленно опустил глаза и ещё раз сосчитал до пяти, а потом и до десяти. Он мысленно убеждал себя, что Иоанна никоим образом не должна его узнать. Она никогда не видела Андре в полном облачении тамплиера; в ту пору, когда они встречались, он был гладко выбрит и носил длинные, нечёсаные волосы, подобавшие простому послушнику. Сейчас же он коротко постригся, у него отросла густая борода. Маловероятно, чтобы Иоанна смогла узнать Сен-Клера, хотя, конечно, ей могло почудиться в его облике что-то смутно знакомое.

Андре медленно поднял глаза и ощутил громадное облегчение, увидев, что королева больше не смотрит на него. Она по-прежнему хмурилась, но теперь её взгляд скользил по лицам стоявших вокруг Сен-Клера людей. Он же наблюдал за Иоанной, мечтая, чтобы она посмотрела совсем в другую сторону. Вскоре так и случилось: королева снова обратила взор к алтарю. Сен-Клер решил, что лучше ему перебраться в другое место, к краю толпы, и отложить разговор с Алеком на потом.

Однако Андре не спешил уйти. Теперь он был уверен, что Иоанна его не узнала и не сможет различить в толпе, поэтому взобрался на ближайший камень и стал смотреть на обеих королев. Ни одна из них, похоже, не была утомлена или недовольна суровой походной жизнью в военном лагере. Беренгария выглядела особенно величественно, она просто источала уверенность и спокойствие, ничто в её облике не давало повода заподозрить в ней жену человека, полное отсутствие интереса которого к женскому полу не было ни для кого секретом и повсюду широко обсуждалось. Однако, присмотревшись к молодой королеве повнимательней, Андре приметил лихорадочный румянец на её щеках... И ему показалось, что она тайком бросает взгляды на стоящего примерно в шаге впереди юного красивого стража, весь вид которого говорил, как он горд таким вниманием и как безгранично предан своей королеве.

Позабавившись этому, но ничуть не удивившись, Андре перевёл взгляд туда, где стояла Иоанна Плантагенет. Она притягивала к себе взоры так, словно стояла в одиночестве, а не в окружении тесной толпы. Уже не в первый раз Сен-Клер подумал о том, какая это замечательная и привлекательная женщина. Было очевидно, что сама Иоанна прекрасно сознаёт свою привлекательность и жаждет восхищённого внимания, хотя невозможно было сказать, на кого именно были направлены её чары — если в толпе вообще находился такой человек.

Андре улыбнулся про себя, когда у него мелькнула мысль, что это мог бы быть он. Молодой человек тут же отринул эту мысль и, окинув последним неторопливым взглядом высокую грудь королевы, её тонкую талию и крутые бёдра, постарался настроиться если не на полное целомудрие, то на некоторый аскетизм и решил не мешкая вернуться на сборный пункт.

Погрузившись в размышления о чувственных материях, Андре чуть было не забыл о другом взгляде, которого стремился избежать. Он уже хотел соскочить с камня, как вдруг не столько увидел, сколько почувствовал, что на него смотрит король. Сен-Клер так никогда и не узнал, выражал ли лёд в пристальном взоре Ричарда гнев монарха. Или Андре этот лёд только почудился из-за собственной убеждённости, что, отказавшись от Беренгарии, он выступил против короля и разгневал его? Ведь именно против таких поступков его когда-то предостерегал отец!

Сознавая, что расстояние между ним и королём дарует некоторую безопасность, Андре долго не отводил взгляда, с вызовом и в то же время с глубоким ужасом глядя в глаза человеку, который некогда был его героем.

Ричард первым отвёл взгляд, и Андре смешался с товарищами с болезненным ощущением того, что — к худу ли, к добру ли — он отвергнут королём безвозвратно.

* * *

Как только месса закончилась, войска начали торопливо сниматься с лагеря. Тысячи палаток сворачивали и укладывали на обозные подводы. Огромные осадные машины разобрали и погрузили на повозки ещё несколько недель тому назад, сразу после падения Акры, и несколько дней целая армия механиков хлопотала, готовя этот громоздкий и ценный груз к переброске на юг. Подготовительные работы накануне завершились, механики с обозом выступили первыми и сейчас на несколько миль обгоняли основные силы. Рабочие команды сновали туда-сюда между сборными пунктами и гаванью Акры, сгружая провиант, фураж и снаряжение с многочисленных судов и перекладывая всё это на обозные повозки, которым предстояло двинуться по прибрежной дороге, проложенной римлянами для переброски легионов ещё до эпохи цезарей. Было много суматохи и суеты, но постепенно всё улеглось, последние палатки были сняты и уложены, последние подразделения нашли и заняли свои места в строю, запели медные трубы, и колонна двинулась по дороге на Иерусалим.

* * *

После двух дней неспешного, скучного марша, за который было проделано всего десяток миль (армия двигалась по утренней прохладе и отдыхала в самое жаркое время дня), Андре Сен-Клер встретился наконец со своим кузеном. Он решил в пути держаться подальше от