Мой муж (СИ) - Литвин Светла

Подруга забрала у меня бидон с ненужными яйцами и села на самый край почерневшей от дождей столетней лавки.

— Малины мне принесёшь, — попросила баба Рита, идя в свой древний бревенчатый дом впереди меня, наверное, у Исаевых такой же был. 

— Хорошо, — мигом согласилась, даже не вспомнив, что малину уже всю обобрали для вина к свадьбе.

В доме у бабы Риты было хорошо не смотря опять же на мрачность потемневших стен. Прохлада приятно окутывала после жара палящего солнца, в доме пахло печёной картошкой и свежим хлебом, а на круглом столе была постелена цветастая скатерть радующая глаз.

— Ну давай посмотрим, — с улыбкой баба Рита достала обычную колоду игральных карт.

Такие карты в посёлке имелись у девятерых на десять человек. И у нас тоже были, но баба Рита видела в них непросто пики, крести с шестёрками и тузами, она читала целые истории по этим картам. При этом даже не интересовалась на кого гадать. Просто просила вынуть одну карту, которую тут же замешивала в колоде. Так было и в этот раз.

Я достала из колоды крестовую восьмёрку, отдала её бабе Рите и наблюдала, как та по столу начала раскладывать карты. Не было у неё какого-то одного расклада, карт всегда было разное количество. Выкладывала она их пока видела связь между теми, на кого делался расклад. Так мне уже гадала на одноклассника и обошлась тогда лишь двумя картами, вот и разошлись наши дорожки уже через неделю. Потому и с ужасом я теперь наблюдала, как на столе одна за другой появлялись карты, конца и края им не было. Полколоды баба Рита выложила в два ряда и наконец-то остановилась, отложив остатки карт в сторону.

— Так, — она с улыбкой оглядела всё это разнообразие карт, пока я держалась двумя руками за голову, пытаясь унять дрожь в теле.

— Ну что там? — пискнула так жалко, что от самой себя стало противно.

— Много слёз тебе принесёт этот мужчина, — баба Рита убрала бубновую шестёрку в колоду, туда же пошли семёрка пик и червовая десятка со словами, — Как горьких, так и сладких.

Минус три карты и всё равно на столе их оставалось много.

— Это твой мужчина, дороги ваши только смерть разведёт, — заявила баба Рита, убирая крестового короля и пиковую десятку с конца расклада, а у меня всё оборвалось внутри.

Не хочу!

Не мой он!

— Детей у вас трое будет, — после этих слов я даже за картами не могла следить, глаза заволокло пеленой слёз, а баба Рита продолжила, — Достаток будет, но и проблем много будет от зависти. В целом жизнь-малина тебя с ним ждёт! — закончила баба Рита, сложив все карты в колоду.

Провожая меня поникшую из дома, остановила на пороге.

— На вот, в дверной проём воткнёшь, от дурных людей дом оберегает, — баба Рита положила мне на ладонь обычную иголку с продетой красной ниткой, — Или сами зайти не смогут, или ты сама не пустишь. 

Я в такие штуки не верила, но поблагодарив взяла подарок. Спорить с бабой Ритой и отказываться нельзя было, иначе потом она сама откажет.

— Ну?! Что она сказала?! — с нетерпением спросила подруга, подлетевшая ко мне сразу, как только я вышла за ворота. 

— Ничего не получиться! — зарыдала я, — Сказала замуж за него выйду и детей троих от него нагадала мне, — быстро пошла по дороге. 

— Ника, да всё у тебя получится, я же говорю тебе всё это ерунда, ну как ты замуж за него выйдешь и детей нарожаешь, если ты в загсе да не скажешь? Ты же не скажешь? — Александра как могла пыталась меня успокоить, но я всё равно лила слёзы. 

Горькие. 

— Не скажу! — ответила Сашке сквозь эти слёзы, но уже не верила, что всё получится.

Глава 8

В среду к нашему дому подъехал Исаев. Знала, что повезёт меня в город подавать заявление в загс, как и предупреждал. И братья с отцом тоже знали, поэтому слинять мне не удалось, паспорт сожрать коровам скормить тоже не получилось.

Меня морозило и трясло от мыслей о предстоящей поездке и её цели. И несмотря на жару под тридцать градусов с раннего утра, я натянула на себя Славкину толстовку. Пришлось стрясти с брата несколько вещей, ведь почти всё мои вещи остались у Исаева, а ходить за ними под конвоем не было желания. Да и лишний раз рожу женишка лепидоптериста видеть я не хотела. 

— Утро доброе, милая! Паспорт не забыла? — спросил Исаев, высунувшись в окно машины.

— Не забыла, — паспорт, чёрт бы его побрал, лежал в кармане толстовки, отец выдал буквально на пороге перед самым моим выходом, когда Исаев подъехал к дому. 

— Ну и славно, — порадовался Медведь, а я минуя переднее сидение, села на задний ряд. 

— Спать будешь? Я могу и переднее отпустить, — предложил Анатолий, разворачиваясь ко мне и вроде как поцеловать меня хотел. 

Давай Вероника, чмокни его, а то собрать денег не выйдет. Мы и так нехорошо расстались в выходные, я закатила тогда истерику с требованием отвезти меня домой. Исаев отказался, а я из принципа ушла в дом, через окно кухни наблюдая за его кислым лицом. 

Теперь снова надо было налаживать мосты и решать вопрос с моим финансированием под предлогом подготовки к свадьбе. 

— Ладно, я тогда вперёд пересяду, — не стала выходить из машины, она была такая здоровая, что на переднем я оказалась за считаные секунды, ловко перескочив через переборку. 

— Ника! Ника! — из-за калитки показалась мама, не ставшая к моему счастью свидетельницей моих с Исаевым поцелуев, — Не уехали ещё, как хорошо, —  она заглянула в открытое окно машины со стороны Исаева, — Вот дочка, список и деньги, — протянула мне бумажку с отцовским почерком и красную пятитысячную купюру, — Заедите там в городе в магазин бытовую химию, возьмёшь всё по списку.

— Хорошо мамуль, — улыбнулась ей, и Исаев, попрощавшись с ней, тронулся с места без всяких моих поцелуев. 

— Так что? Спать будешь? — спросил, когда мы выехали уже на трассу.                            

— Нет, я в окошко посмотрю, — поёжившись от холода, всё ещё донимавшего меня, уткнулась лбом в стекло, подставляя лицо солнцу. 

— Что-то ты приболела похоже, морозит? — поинтересовался Исаев, что-то крутя нажимая на передней панели. 

— Вроде здорова, но морозит, а может и от нервов. Не каждый же день в загс заявления подавать езжу, — почти огрызнулась, а Исаев замолчал до самого кабинета, где нам предстояло подать заявление. 

Я сидела в сторонке, пока Медведь всё решал, отдала только свой паспорт и старалась унять нервную дрожь от которой меня уже подташнивало. 

— Вероника Алексеевна, фамилию мужа брать будите? — спросила меня женщина, принимавшая наши заявления. 

— Нет, мне своя нравится, — ответила не думая.

— Она шутит, конечно, мою фамилию возьмёт, — за меня всё решил Исаев, окинув меня недобрым взглядом.

А какая собственно разница? Я всё равно сбегу, и моя фамилия останется при мне.

— Ой, — подсунула свою руку под руку Исаева, — Что-то я нервничаю, вопроса не поняла, не сообразила сразу, — проблеяла невинно, словно на самом деле растерялась, — Фамилию мужа брать буду, — подтвердила, с улыбкой переводя взгляд с Анатолия на женщину регистраторшу. 

— Не волнуйся мила, всё хорошо будет, чего ты? — Исаев поверил мне, погладил по руке и тут же обратился к регистраторше, — У вас водички не найдётся для невесты, а то нервничает, аж дрожит вся, — заботливо попросил у неё для меня воды, что мне снова стыдно перед ним стало за предстоящий обман. 

— Дак вот же, кулер и стаканчики одноразовые, пейте, я могу и валерьянки накапать. Редко правда невест отпаивать приходиться, чаще женихов, — посмеялась женщина, указывая в угол кабинета где находилась вода. 

— Сиди, я сам налью, — Исаев ухаживал за мной, не скрывая своей радости, что согласилась на его фамилию. 

После того как заявление подали и определились с датой свадьбы на восьмое сентября, поехали в бытовую химию, как мама просила. А перед этим Исаев всё же получил свой поцелуй, зажав меня под лестницей загса.