Первый ученик - Полиен Яковлев

— Но если мне скучно?

— Почитай что-нибудь…

— Фу, надоело читать.

И пошел Коля слоняться без дела по комнатам…

Иначе отнесся к подброшенной записочке Самоха. Прочитав ее, он рассердился.

«Как? — подумал он. — Среди нас предатель?» Стал перебирать всех по очереди.

— Медведев? Нет. Коряга? Нет. Мухомор? Нет. Но кто же?

Самоха собрал всех и, показав записку, резко спросил:

— Кто?

Друзья удивились не меньше его.

— По-моему, никто, — спокойно сказал Мухомор. — Мы, по всей вероятности, говорили, а нас подслушали. Вот и все. А подслушал, должно быть, Лобанов.

— А черт его знает, Лобанов или не Лобанов, — сказал Коряга. — Не пойман — не вор. Во всяком случае, досадно, что секрет наш открыт.

— Видишь, Мухомор, — сказал Самоха, — теперь раз Амоське все известно, теперь хочешь не хочешь, а с места первого ученика его спихнуть надо. Надо, а то Амоська и Швабра вовсе нос задерут, вовсе житья от них не станет. Теперь все дело за тобой. Гляди в оба. Особенно по-гречески долби назубок, чтоб Амоська тебя обогнать не мог. А мы тебе уж вот как помогать будем. И старшеклассников попросим для тебя переводы делать и с греческого на русский, и с русского на греческий, и задачи решать, и сочинения писать. И шпаргалки тебе передавать будем, и подсказывать — и все, что хочешь. А Амоську мы нарочно сбивать станем, неверно подсказывать, условия в задачах путать, и дразнить, и мешать, когда он отвечает, и учебники у него воровать будем. Во! Зададим ему жару.

— Не хочу я так, — покачал головой Мухомор. — Я сам, без вашей помощи, обгоню Амосова. Без всякого жульничества. Да мне его и обгонять нечего, я и так лучше его все знаю. А толку что? Все равно меня первым не сделают.

— Во, опять на попятную, — надулся Самохин. — Ты же обещал. Трусишь, что ли?

— Да я не отказываюсь. Только я по-честному. Это Амоська, свинья, на всякие гадости способен. А я так не хочу.

— Ну, ладно, только ты нам не мешай.

— Он и так лицом в грязь не ударит, — уверенно сказал Коряга. — А за Амоськой будем следить. Если его опять сделают первым учеником только за то, что он Швабрин любимчик, мы такой тарарам подымем, что гимназия ахнет. Согласны?

— Согласны, — подтвердил Медведь.

А Самоха сказал:

— Если Мухомор спихнет Амоську, честное слово, от радости лопну.

ВОЛЧИЙ БИЛЕТ

На другой день, перед первым уроком, из класса в класс быстро пробежала весть:

— Лихов пришел! Лихова освободили!

Самоха и Мухомор обрадовались, выскочили в коридор. Действительно, из раздевалки медленно шел Лихов, окруженный группою одноклассников. Его с любопытством рассматривали и расспрашивали наперебой:

— Ну как?

— Расскажи.

— Давно освободили?

Но не успел Лихов войти в класс, как вслед за ним ворвался Попочка и нервно закричал:

— Сейчас же, сейчас же, сейчас же идите к директору!

Лихов ответил резко:

— Слышу. Не глухой.

Мухомор и Самоха побежали взглянуть в седьмой класс. Хотелось посмотреть на Лихова. Самоха не удержался, позвал:

— Лихов!

Тот оглянулся.

— Ге-ге! — улыбнулся Самоха и застеснялся? — Не зная, что еще сказать, добавил: — Харла-барла, Лихов! Это мы. А вот и Мухомор. Гляди: рыжий, как апельсинчик.

Лихов удивленно посмотрел на Самохина. Семиклассники засмеялись. Самоха покраснел. Мухомор молча кивнул Лихову головой.

— Что вам тут надо? — набросился Попочка. — Идите в свой класс.

И прогнал.

Лихов направился к директору. Но не прошло и пяти минут, как он вышел и сообщил ожидавшим его одноклассникам:

— Исключили… С волчьим…

Лобанов первым услышал об этом. Он испугался, прибежал в класс, сел, но никому не сказал ни слова. Но об исключении Лихова быстро узнали все.

Из каждого класса выглядывали встревоженные, злые лица. Попочка, выбиваясь из сил, шнырял по коридору и упрашивал:

— Да сядьте же, сядьте же, наконец!

Видя, что уговоры не помогают, он повысил голос и стал грозить:

— Запишу! Доложу! Донесу! Немедленно войдите в класс. Закройте за собой двери.

Успокаивал третий — народ вылезал из пятого, успокаивал пятый — горохом сыпали из первого малыши. Трудней всего было справиться с седьмым, где учился Лихов, и с четвертым, где особенно волновались Самоха и Мухомор.

Заметив, что из седьмого группа гимназистов вместе с Лиховым направилась к раздевалке, Мухомор и Самоха проскочили за спиной Попочки и незаметно шмыгнули туда же.

Надевая шинель, Лихов говорил товарищам:

— С волчьим билетом… Это значит — ученью конец. Теперь уже никуда не примут. Из тюрьмы выпустили по несовершеннолетию… Мне не сказали, но я знаю, что буду находиться под тайным надзором полиции… Но мы еще посмотрим…

Он сильно волновался и от волнения не мог найти калоши. Мухомор хотел по-товарищески услужить, подать ему их, но вдруг подумал: «Что же я делаю? Ведь надев калоши, Лихов уйдет… Уйдет навсегда, навсегда из гимназии… Нет. Пусть лучше поищет калоши… Пусть еще побудет здесь, с нами…»

И он сунул калоши в угол, покраснел и растерянно посмотрел на Самоху. А Самоха шепнул ему на ухо:

— А ведь Лихов ничего не знает, как мы для него кружку… в церкви… и как мы ночью к его матери заходили…

— Ну и пусть не знает, — сердито ответил Мухомор. — Не надо говорить, зачем?

Пока Лихов искал калоши, расстроенные товарищи молча смотрели на него.

Вбежал Попочка.

— Господа, господа, как не стыдно? Ведь звонок уже был. Идите в класс, ведь я же просил.

Встретив слишком выразительные взгляды семиклассников (было их здесь человек восемь), Попочка сбавил тон:

— Я понимаю, — сказал он, — конечно, проводить товарища… Мне, Лихов, вас тоже сердечно жаль…

— Вижу, — с досадой огрызнулся Лихов. — Бросьте хоть на прощание врать. Вы бы лучше мои калоши нашли. Это был бы единственный ваш умный поступок.

Попочка так и вспыхнул. Побагровел весь. Однако сдержался. Учел, что в такую минуту лучше не вступать в пререкания. Но все же подумал: «Как быть? Промолчать — свой авторитет подорвешь, зашуметь — как бы чего не вышло. Ведь этот Лихов такой верзила. Ему теперь все нипочем…»

Ответил как-то неопределенно, не то заискивающе, не то сердито:

— Я, конечно, понимаю ваше состояние, но все же так выражаться…

И, обращаясь к семиклассникам, Попочка попросил их притворно-дружеским тоном:

— Ну, что же вы, господа, надо же найти Лихову калоши. Ищите.

Никто ничего не ответил, а Лебедев, репетитор Коли Амосова и лучший друг Лихова, только отвернулся с досадой.

Вдруг Попочка заметил Самоху и Мухомора.

— А вам что здесь надо? — крикнул он. — Кто вам позволил уйти из класса?

Мухомор и Самоха переглянулись.

— Мы сейчас, — сказал Мухомор. — Вот проводим Лихова и пойдем.

— Без вас проводят, — оборвал Попочка. — Подумаешь, какие друзья-приятели. Вам еще до седьмого класса далеко. Идите.

Мухомор и Самоха — ни с места.

— Полюбуйтесь, — сказал Попочка семиклассникам, указывая на Самоху. — Хоть бы вы, старшие, внушили ему.

— А что внушать? — спросил Лебедев. — Разве это плохо, что они товарища хотят проводить?

— Как вам угодно, — наконец вышел из себя Попочка, — но я принужден доложить Аполлону Августовичу.

И он было пошел к дверям, но Лихов преградил ему дорогу.

— Подождите, — сказал он и обратился к Самохе и Мухомору: — Идите-ка лучше в класс, а то, видите, меня выгнали и вас, еще чего доброго, выгонят.

Похлопав Мухомора и Самоху по плечу, Лихов стал деликатно подталкивать их к двери. Мухомор на минутку остановился и сказал:

— Лихов, твои калоши в углу, за щеткой, стоят. До свидания. Матери кланяйся.

— А ты разве ее знаешь? — удивился Лихов.

Мухомор ничего не ответил, и они с Самохой пошли осторожно по коридору. В класс уже войти было нельзя: начались уроки. Решили переждать до звонка в уборной — единственном убежище всех обиженных и оскорбленных гимназистов.

Лихов нашел калоши, надел их и стал прощаться с товарищами. Все молча жали ему руку, ни у кого не находилось слов, а те слова, которые каждому приходили в голову, казались бледными и ничего не выражающими. Только изредка говорили коротко и односложно:

— Увидимся.

— Всего хорошего!

— Попросим директора.

— Не допустим.

А когда Лихов вышел и захлопнувшаяся за ним дверь навсегда отрезала его от гимназии, Лебедев крикнул:

— Господа, к Аполлону Августовичу! Что это, в самом деле! На каком основании Лихова исключили?

— Идем, идем! — раздалось со всех сторон, и семиклассники тронулись по коридору к директорскому кабинету.

Попочка опередил всех и первым заскочил в кабинет.