Багамарама - Боб Моррис

Я рассказал, как заметил в волнах утопающего старика и выволок его на берег.

— Похоже, бедолага не понимал, что происходит. Он принимает какие-то препараты?

— Да нет, ничего такого. Лекарство от артрита, и все.

— А вы кто, сиделка?

— Нет, но я за ним ухаживаю. — Она подала мне руку. — Кларисса Персиваль.

— Зак, — ответил я, пожимая хрупкую ладонь. — Зак Частин.

Собеседница пристально посмотрела на меня:

— Постойте, да ведь вы друг Барбары Пикеринг?

Я кивнул, и ее лицо озарила улыбка.

— Мисс Пикеринг обмолвилась, что вы приезжаете. Она как раз на днях к нам заходила. Хозяин так обрадовался. Ему даже вроде бы лучше стало, а потом снова…

Лорд с искаженным от ужаса лицом резко сел на постели.

— Бирма! — закричал он. — Где она? Где Бирма?

Он растерянно озирался, не замечая ни меня, ни Клариссы. Метиска подсела к нему, опустила ладони на морщинистые щеки, будто мать, ласкающая дитя.

— Смотрите на меня, — проговорила она еле слышно, почти шепотом. — Смотрите на меня.

Лорд взглянул на нее и тут же угомонился. Эти глаза были способны усмирить демона.

Кларисса помогла лорду прилечь на диван, погладила его по лицу, и старик вскоре заснул.

— Когда я вытаскивал его из воды, он кричал то же самое, — припомнил я. — Что это за Бирма?

— Бирма — его дочь. — Кларисса кивнула в сторону большой фотографии на журнальном столике. — Вон она.

— А дочь здесь живет?

— Наведывается временами, когда ей удобно.

По тону собеседницы я понял, что к этой теме не стоит проявлять чрезмерного интереса. Кларисса встала, протянула мне руку, красивую и нежную.

— Я безмерно вам благодарна, господин Частин, — сказала она. — И все же сейчас я бы попросила…

— Да-да, пора. Мне еще Барбару найти надо.

— Так вы еще не виделись?

— Нет, я лишь с час как на остров прибыл, а у нее съемки на пляже.

— Ах да, какая прелесть! Я столько слышала. Наших девушек взяли моделями, им так нравится. Говорят, очень интересно сниматься, да еще у знаменитого фотографа. Кажется, его зовут мистер Геннон?

— Он самый, единственный и неповторимый.

— Девчонки говорят, что каждая рядом с ним чувствует себя звездой. Очень обходителен.

— Наслышан, — сказал я. — Не провожайте меня, я сам.

Я направился к раздвижным стеклянным дверям, но Кларисса меня остановила.

— Нет-нет, пожалуйста, с парадного входа. — Мы прошли через всю гостиную и оказались в холле с дверью из нержавеющей стали, какие бывают у больших морозильных камер. — А то там, в дюнах, шею, не ровен час, сломаешь.

— Тогда почему датчанин, архитектор ваш, не посчитал нужным пристроить в этом месте лестницу?

— Наверное, были у него какие-то соображения на этот счет. У нас и окна во всем доме задраены.

— То есть как это «задраены»?

— Они не открываются — только видимость, что окна. Целыми днями кондиционер гоняем. Вы не представляете, сколько набегает за свет. Вам ведь тут жарко было? Так вы уж меня простите, привыкла, сама не замечаю.

— Ну что вы, очень уютная теплая атмосфера, — сказал я. — Даже расслабляет.

Когда я выходил, Кларисса сдержанно мне улыбнулась. Солнце зашло, и на улице было даже прохладнее, чем в доме.

— Доброй ночи, господин Частин. Передайте от меня привет мисс Пикеринг.

— Непременно. Как только с ней увижусь, — сказал я.

Глава 18

В наш скромный коттедж я вернулся в начале восьмого. Надеялся застать Барбару, но там ее не оказалось. Я разделся, швырнул одежду в бельевую корзину и встал под душ. Может, пока буду мыться, милая устроит мне сюрприз: оборачиваюсь, а она стоит и улыбается. В руках бутылка шампанского… Она снимет одежду, бросит ее в корзину и встанет ко мне под душ. Глядишь, и ужин пропустим…

Вытирался я в одиночестве. Нацепил парадные шмотки: льняные брюки, белую льняную рубашку, синий блейзер. А что, если Барбара быстро заскочила сюда, пока я с лордом Дауни нянчился, и теперь ждет меня в главном особняке? Сидит в одиночестве, скучает.

— Нет, сэр, — ответил мистер Пиндл, когда я взгромоздился на единственный в баре свободный табурет. — Она здесь не появлялась.

Мистер Пиндл стоял за барной стойкой в парадном облачении: черный фрак, красная бабочка и красная гвоздика в петлице. На ногах — красные теннисные туфли. Кепку с надписью «Атланта Брейвз» старик запрятал под стойку.

На полке стояла бутылочка «Барбанкура» пятнадцатилетней выдержки, и я попросил мистера Пиндла плеснуть мне в бокал. Надо сказать, что в баре он управлялся куда проворнее, чем с чемоданами; наверное, потому, что здесь все было под рукой и ходить никуда не надо. Мистер Пиндл плеснул в хрустальный черненый бокал на два пальца «Барбанкура», потом примерился к бокалу и добавил еще.

— Вам ведь крепкий? — уточнил он.

— Да, — ответил я.

«Барбанкур» оказался не таким приторным, как «Маунт-Бей», и пился легко. Опасная штука, хлещешь как воду. Этак я наберусь и сам не замечу.

Я кивнул сидящей по соседству паре. Они представились: семейство Таких-то Оттуда-то. Он врач, она супруга врача. «Здесь очень мило, не правда ли?» — «О да. Мы сюда который год приезжаем». — «Я тоже».

— А вы по какой части специализируетесь? — спросил доктор Такой-то.

— Ни по какой.

— На заслуженном отдыхе?

— М-хм.

— Везунчик.

— М-хм, — протянул я.

По другую руку от меня сидели четыре пары из Чарлстона, что в Южной Каролине. Женщины — в воздушных платьях с бретельками а-ля Лили Пулитцер, в бокалах — белое вино. Они весело щебетали о недавней совместной поездке на Бермуды. Их мужья были совладельцами одной юридической фирмы. Мужчины пили бурбон, обсуждали положение дел на рынке ценных бумаг и были одеты в такие же, как у меня, синие блейзеры. Выходит, с одеждой я попал в самую точку.

Я попросил мистера Пиндла повторить заказ, взял бокал и отошел к окну, откуда виднелся мой темный домик. Свет не горел, Барбара так и не появлялась. Когда я вернулся в бар, там уже устроились супруги Хайнман, Крисси и Чарли. Они дружно беседовали с доктором и миссис Такими-то и чарлстонской компашкой.

Хайнманы уже лет десять управляли здешним отелем — с тех пор, как я впервые приехал на Харбор-Айленд. Крисси была высока ростом (почти с меня), зычноголоса (как певица в опере) — все это, собранное воедино, составляло довольно симпатичный типаж. В свое время очаровашка защитилась по теме «Поэзия периода Ренессанса», но сухая академическая деятельность ее не привлекла. Она прирожденная собеседница: знает обо всем по чуть-чуть. Однажды мы с ней полночи проторчали в баре, обсуждая экологию коралловых рифов в Индийском океане и опрокидывая бокал за бокалом. По части выпивки Крисси не отставала от меня и, пребывая в весьма веселом настроении, предложила краткий экскурс на тему «Как так вышло, что местные винокуренные заводики обогнали по качеству продукции заводы Барбадоса, поглощенные крупными ликероводочными корпорациями вроде „Хеннесси“».

Из двух супругов активной половиной была Крисси, ярко выраженный экстраверт. Она создавала в «Альбери-Холле» теплый климат, ради которого постояльцы возвращались сюда из года в год. Эта женщина держала в голове все: имена посетителей, их детей и внуков, кто откуда приехал и чем занимается. Она помнила музыкальные предпочтения каждого: кому по душе Майлс Дэвис, а кому — Бернар Бюффе. Чарли Хайнман тридцать лет отлетал в «Дельте», а после ухода на пенсию осел здесь, в отеле. Оставаясь главным образом в тени, он следил за тем, чтобы водопровод работал исправно, садовники регулярно подстригали живую изгородь, а из Нассау каждый день доставляли свежую провизию. У него были квадратный подбородок и располагающее лицо. Он регулярно играл в теннис с женами постояльцев, уехавших порыбачить. Другой, не столь правильный, мужчина на его месте не преминул бы пофлиртовать после очередной партии — Чарли всегда нравился женщинам, — да только ему на всем свете нужна была одна Крисси.

— А-а, вот и Захари! Подойди скорей сюда, я тебя расцелую! — звонко воскликнула наша хозяюшка и, чмокнув меня в щеку, обняла за плечи своей медвежьей хваткой, при всем при том не пролив ни капельки шампанского.

Я пожал руку ее супругу.

— Зак. — Чарли был, как всегда, немногословен, что отнюдь его не портило. Приятный человек, просто тихий.

— А где Барбара? — с ходу поинтересовалась Крисси.

— Хотел бы я знать, — ответил я.

Собеседница как-то странно на меня посмотрела, но ничего не сказала и потащила меня в какую-то компанию. Я кое-как пытался поддерживать разговор: улыбался и согласно хмыкал в нужных местах, пытаясь изобразить любезность. Надо сказать, получалось плохо.

«Где же она пропадает?»

Глава 19

Оказав должное внимание гостям, Крисси Хайнман отвела меня в сторонку.