Красная тетрадь - Дария Беляева

– Да, мы дети.

Светило яркое солнце, песок поблескивал.

Максим Сергеевич сказал:

– У меня есть идея книги. Я хотел узнать, понравится ли такое детям. Вот вы – дети. Давайте настройте свои детские умы на понимание моей глубокой мысли.

Максим Сергеевич помолчал, а потом добавил задумчиво:

– А может, никакой глубокой мысли тут нет.

Я не знал что ответить. Андрюша сделал своим девочкам и мальчиками глаза-ракушки. Максим Сергеевич сказал:

– В принципе, искусство, конечно, должно быть самоценным. Но если адресату будет совсем неинтересно, то какая же это книга? Это так, письмецо самому себе.

– Я пишу письма самому себе, – сказал я. (Вот, например, я занимаюсь именно этим через некоторое время после нашего разговора.)

Максим Сергеевич вздохнул:

– Это потому что ты, Жданов, как личность мало кому интересен. Но это пройдет. Вот станешь героем, начнешь жонглировать своими внутренними органами, и все будут тебя страшно бояться.

– Я не хочу, чтобы меня боялись, – сказал я. – Мне хочется помогать людям.

– Ну, в мире не все выходит так, как мы хотим. Я вот хочу быть писателем. Арефьев, ты меня слушаешь?

– Слушаю, Максим Сергеевич, – сказал Андрюша и тоже вздохнул.

– Значит так, – Максим Сергеевич снова свистнул в свисток. Валя и Фира, собиравшие ракушки у кромки воды, оглянулись, а Боря и Володя даже не отреагировали.

– Не дети, – сказал Максим Сергеевич. – Уроды. Так вот, моя книга. Это будут приключения львенка.

– Львенка? – спросил я. – Почему львенка? Я – человек и хотел бы читать про приключения человека.

– Жданов, – сказал Максим Сергеевич. – Ты – не человек. Но очень похож.

Он сказал это вовсе не зло, но, кажется, сам себя немного устыдился.

– Хорошо, – сказал он. – Это будут приключения львенка и червенка.

– Червенка?

– Червя? – спросил Андрюша.

– Не такого, как у тебя в голове, Арефьев. Просто червя. Червенка.

– Но я не понимаю, – сказал я.

– Они дружат, – продолжал Максим Сергеевич, глядя на море. – Львенок и червенок. Дружат, несмотря на то, что они очень разные. Им нелегко друг с другом, и иногда они друг друга не понимают. Например, львенок ходит на четырех ногах, а у червенка вообще нет ног.

С моря подул ветер, соленый, свежий, прохладный. Андрюша чихнул, я сказал:

– Закрывай рот, пожалуйста. И будь здоров.

А Максим Сергеевич продолжал:

– Львенок и червенок жили в маленьком городке, почти в поселке. Там жили и разные другие животные.

– Как такие разные животные могут жить в мире? – спросил я.

– А наступил коммунизм, – сказал Максим Сергеевич. – И лев больше не был врагом агнцу.

Я нахмурился. Я явно чего-то не понимал, но Максим Сергеевич объяснять не хотел.

– Так вот, львенок и червенок стали искать причины всяких вещей. Почему мы чихаем? Откуда берутся наводнения? Куда скрывается солнце, когда мы его не видим?

– Разве в таком развитом мире, – сказал я, – при коммунизме, животные еще не знали этого?

– Нет, Жданов, – сказал Максим Сергеевич. – Они же животные.

– Тогда я совсем ничего не понимаю.

– Слушай дальше. Чтобы узнать причины появления всех вещей, львенок и червенок отправились в путешествие на край света. Туда, где, как говорят, можно было понять все законы мироздания. Там круги были по-настоящему круглыми, а треугольники треугольными. Ночи – темными, но не все, например, белые ночи были светлыми.

– Оттуда брались все вещи? – спросил Андрюша. – Но почему?

– Потому что я так придумал, вот почему, – сказал Максим Сергеевич. Я теперь совсем ничего не понимал.

– Так вот, – продолжал Максим Сергеевич. – Спустя много приключенческих глав, которые обязательно будут написаны, львенок и червенок добираются до горизонта и узнаю́т, что они не могут дружить.

– Почему?

– Ну, знаете, потому что они львенок и червенок.

Андрюша сказал:

– Эта история очень грустная. И бессмысленная.

Я аккуратно ткнул его в бок, покачал головой и осторожно добавил:

– Мне нравятся более логичные истории. И про войну.

– Это очень верно, – сказал Максим Сергеевич. – Более логичные истории. И про войну.

«И» он выделил как-то по-особому.

Я сказал:

– А почему все должно так плохо заканчиваться? Дружба – вечна.

– А вы с Арефьевым всегда будете друзьями?

– Да, – сказал я.

– А если окажется, что ты вырастешь львом, а он – червем? Или наоборот.

– Все равно, – сказал я. – Дружба – это что-то такое большое и серьезное. Нельзя дружить понарошку, понемножку, не насовсем.

– Запишу, – сказал Максим Сергеевич. – Но вы совсем ничего не понимаете в искусстве, глупые дети. Жизнь – это трагедия. Я так вовсе считаю, что лучше никогда не рождаться.

– Это упаднические настроения, – сказал я.

Светило солнце, песок блестел, Андрюша рисовал на нем свои недолговечные рисунки.

– Поди хорошо родиться с червем в голове и умереть молодым. Сколько там у тебя будет времени? Десять лет? Пятнадцать?

Я скажу честно, что не задумался ни на минуту. Я сказал:

– Это не важно. Важно, что есть что-то больше и лучше, чем я. Я за это умру, а значит, я проживу жизнь не просто так. Когда ты отдаешь, ты получаешь всегда намного больше.

Максим Сергеевич почему-то засмеялся и сказал:

– Обманули тебя, Жданов. Вообще-то говоря, в червивые времена ваши предки жили, как муравьи или пчелы. Это, наверное, у тебя оттуда. Идеи об общем благе, самоотречении.

Я сказал:

– Напишу на вас, куда следует.

– А у меня червя в голове нет, пиши куда угодно. Но так-то я, конечно, проверяю тебя. Мало ли ты какой неблагонадежный.

Я тут же подобрался, но не испугался совсем. Я сказал:

– Я очень верный. Я всем сердцем верю.

Максим Сергеевич снова свистнул в свой серебристый свисток. Боря с Володей наконец вышли.

– Вы свисток слышали? – спросил Максим Сергеевич.

– Нет, – сказал Боря. – А вы свистели?

– Надо же, – сказал Максим Сергеевич. – Не волшебный.

У Бори и Володи, у обоих, губы стали совсем синие от холода. А Валя нашла очень красивую ракушку – белую-белую, всю в полосках. Андрюша пообещал просверлить ей дырочку, и это почему-то вызвало неистовый приступ смеха у Володи и Бори.

Я, как ни старался, не смог найти в этом ничего смешного.

А сейчас мы пойдем опять купаться.

Запись 9: Жалоба

Останину Максиму Сергеевичу,

куратору первой пионерской группы планеты Аврора

от Жданова Арлена Георгиевича, пионера

Примерно в 16.30 мы с группой купались в море. Я решил совершить заплыв на дальнюю дистанцию (до косы). Для меня такой заплыв не составлял никакого труда, я плаваю довольно хорошо, и я выносливый. Довольно долго и сосредоточенно я плыл к своей цели, затем я