Любовь в полдень - Лиза Клейпас

— И рост, и фигура безупречны, идеальны.

— Да и каштановые волосы вполне обычны.

— Но это не простой каштановый цвет, а темный, как соболий мех. А глаза…

— Голубые, как у многих в Англии, — отмахнулась Одри.

— Глаза самой глубокой, самой чистой синевы, какую только доводилось видеть. Ни одному художнику не удастся передать… — Кристофер внезапно замолчал. — Не важно. Я отвлекся от темы.

— Так в чем же заключается тема? — мило осведомилась Одри.

— В том, что мне безразлично, красива ли мисс Хатауэй или нет. Она странная, как и все ее родственники, и никто из них меня не интересует. Точно так же не имеет значения и внешность Пруденс Мерсер; важны лишь ее мысли и рассуждения — чудесные, оригинальные, захватывающе интересные.

— Понятно. Значит, Беатрикс рассуждает странно, а мисс Мерсер — оригинально и захватывающе интересно?

— Именно так.

Одри задумчиво покачала головой.

— Вообще-то я давно хочу кое-что тебе рассказать, но лучше промолчу: со временем все прояснится. А если услышишь правду от меня, все равно не поверишь. Вернее, ты не захочешь поверить. До всего надо дойти своим умом.

— Одри, о чем ты, черт возьми? Что за туман?

Сложив на груди тонкие, почти прозрачные руки, невестка смотрела строго, хотя в уголках губ притаилась едва заметная улыбка.

— Если считаешь себя джентльменом, — наконец сдержанно произнесла она, — то завтра же пойдешь к Беатрикс и попросишь прощения за грубость. Кстати, не забудь взять с собой Альберта — его-то она точно будет рада видеть.

Глава 8

В Рамзи-Хаус Кристофер отправился на следующий день, после ленча. И вовсе не потому, что ему хотелось туда идти. Просто конкретные планы как-то не сложились, а чтобы то и дело не сталкиваться с обвиняющими взглядами матери и не созерцать стоическое спокойствие Одри, оставался единственный вариант: уйти из дома. Тишина полутемных комнат, таящиеся в каждом углу воспоминания казались слишком тяжелым испытанием.

А ведь еще предстояло расспросить Одри о последних днях брата, о его прощальных словах.

Беатрикс Хатауэй не ошиблась, предположив, что смерть Джона стала для него реальностью только после возвращения домой.

Пока шли по лесу, Альберт радостно носился вокруг, принюхивался, деловито рылся в мягкой земле. Кристофер чувствовал себя не слишком уютно, предвкушая недружелюбную встречу в Рамзи-Хаусе. Беатрикс, разумеется, нажаловалась родным и рассказала о недостойном поведении соседа. Все наверняка рассердились и осудили — и правильно сделали. Семейство Хатауэев славилось сплоченностью и неизменной готовностью всех в любую минуту броситься на помощь каждому. Иначе и быть не могло: мало того что род не отличался знатностью и благородством, так еще и принял в свои ряды двух цыган в качестве зятьев.

Единственное, что позволяло семье вращаться в приличном обществе, — это звание пэра, доставшееся Лео, лорду Рамзи. Немало помогла также и благосклонность лорда Уестклифа, одного из самых могущественных и уважаемых пэров королевства. Эта связь обеспечила доступ в замкнутый круг, в который нельзя было попасть иным путем. Однако местное дворянство проявляло чрезвычайное недовольство тем обстоятельством, что сами Хатауэи не обращали на светские условности ни малейшего внимания.

Подходя к особняку, Кристофер запоздало спросил себя, какого черта он явился без предупреждения. Вполне возможно, что день для визита неподходящий, а уж о времени и говорить нечего. Впрочем, хозяева скорее всего не заметят нарушения этикета.

Обширное поместье Рамзи славилось своей продуктивностью: три тысячи акров пахотных земель и двести процветающих арендаторских хозяйств приносили солидный доход, а большой лес ежегодно давал немалое количество ценной древесины. Сам старинный дом выглядел оригинальным и, как неохотно признал Кристофер, по-своему красивым. От центрального мансардного окна средневекового облика в обе стороны отходили ряды остроконечных фронтонов и коньки эпохи Якова Первого, украшенные причудливыми орнаментами. Слева возвышалась аккуратная прямоугольная пристройка в георгианском стиле. Смесь архитектурных деталей вовсе не казалась необычной; многие дворянские гнезда вели свою историю с незапамятных времен и постепенно обрастали новыми, порой весьма неожиданными добавлениями. Но в случае с семейством Хатауэй даже облик дома подчеркивал всеобщую странность.

Кристофер прикрепил к ошейнику Альберта поводок и с откровенным страхом направился к парадному входу.

Если повезет, то принять его никто не сможет.

Предусмотрительно привязав собаку к столбику возле выхода, он поднялся по широким пологим ступеням, постучал и погрузился в напряженное ожидание.

Вскоре дверь распахнулась и на пороге показалась экономка с обезумевшим взглядом.

— Прошу прощения, сэр, но у нас в самом разгаре… — Из глубины донесся звон фарфора. — О… Боже милостивый! — Она со стоном показала в сторону маленькой гостиной. — Подождите там, пожалуйста.

— Поймал! — послышался мужской голос. — Черт возьми, нет! Вырвалась и бежит к лестнице!

— Не пускай ее наверх! — закричала женщина. Где-то плакал ребенок. — О, это проклятое существо разбудило маленького! Куда девались горничные?

— Наверное, попрятались.

Не веря собственным ушам, капитан Фелан помедлил у входа… неподалеку блеяла коза.

— В доме живет коза? — невозмутимо осведомился он.

— Нет, конечно, нет. — Экономка попыталась втолкнуть его в гостиную. — Это… плачет ребенок. Да, ребенок.

— Что-то не очень похоже, — усомнился гость. Снаружи залаял Альберт. По холлу проворно, почти не хромая, пронеслась кошка на трех лапах, а за ней — значительно быстрее, чем принято ожидать от созданий подобного рода, — просеменил ощетинившийся ежик. Экономка поспешила за дружной парочкой.

— Пандора, немедленно иди сюда! — раздался новый голос, и Кристофер сразу сообразил, что кричит Беатрикс. Общая суматоха требовала присоединиться к участию в действии, но как же понять, что происходит?

В это мгновение в холл ворвалась большая белая коза, а следом из-за угла показалась младшая из сестер и, заметив праздного зрителя, остановилась.

— Могли бы попытаться поймать! — воскликнула она и, узнав Кристофера, нахмурилась. — О, это вы…

— Мисс Хатауэй… — начал он.

— Подержите!

Она поспешно сунула ему в руки что-то живое и теплое, а сама помчалась в погоню за козой.

Кристофер ошеломленно посмотрел на крошечное создание и увидел новорожденного козленка — белого, с коричневой головкой. Впрочем, сама Беатрикс удивила его еще больше. Посмотрев ей вслед, капитан едва не выронил малыша: оказалось, что молодая леди не в платье, а в бриджах и высоких сапогах.