Собрание сочинений. Том 4. Красные и белые. Будущее начинали они. Наш колхоз стоит на горке - Сергей Алексеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Живет Назарка при сельской больнице. Отец у Назарки фельдшер. Тут же живет и Агрипка. Санитар у Агрипки папка.
При больнице живет и серая лошадь. Знают отлично ее мальчишки.
И серая лошадь Назарку и Агрипку знает. Когда прибегают мальчишки в конюшню, улыбается им лошадь.
Бегут мальчишки к конюшне, о серой лошади рассуждают.
Назарка:
– Не захотела небось работать. А потом покаялась.
Агрипка:
– Съела чужого небось овса.
Назарка:
– Может, подковы менять не хотела.
Агрипка:
– Может, копытом приезжего доктора дернула.
Бегут, гадают, что бы могло случиться еще такое.
Назарка:
– Может, телегу в канаву скинула.
Агрипка:
– Может, шлею порвала. Может, узду потеряла в поле.
Прибежали мальчишки в конюшню. Стоит на месте серая лошадь. Сено жует. Увидев ребят, и на этот раз улыбнулась им. Ребята – к лошади.
– В чем виновата? – спросил Назарка.
– В чем повинилась? – спросил Агрипка.
Махнула лошадь хвостом. Что-то в ответ проржала. Не разобрали мальчишки. Вечером Назарка спросил отца:
– В чем повинилась серая лошадь?
Как-то странно отец ответил, лишь новую задал загадку Назарке:
– Изменила, брат, Серая Лошадь народной власти. Вот и пришлось покаяться.
Лишь после узнал Назарка, что Серая Лошадь – это совсем не лошадь. Так назывался второй форт на берегу Финского залива, который вместе с Красной Горкой пытался изменить красным.
Однако проще здесь все обошлось. Опомнились вскоре на Серой Лошади. Покаялась Серая Лошадь. Советской власти принесла повинную.
Шутили бойцы:
– Хоть и лошадь, хоть и серая, а сообразила – не надо тягаться с Советской властью.
«Гавриил» и «Азард»
«Гавриил» и «Азард» – два эсминца Балтийского красного флота. Эсминец – означает эскадренный миноносец. Это тип военного корабля. Эсминцы – корабли быстроходные. 35 узлов, то есть 65 километров в час, – скорость на «Гаврииле», 35 узлов – скорость на «Азарде».
Как близнецы-братья, похожи друг на друга «Азард» и «Гавриил». На палубе «Азарда» стоят четыре мощных орудия. Четыре орудия стоят на палубе «Гавриила».
На «Гаврииле» имеется трехтрубный торпедный аппарат. Такой же аппарат имеется и на «Азарде».
На «Азарде» 150 человек команда. И на «Гаврииле» 150 человек команда.
Даже боцманы на кораблях имеют одинаковые имена. Оба они Семены. На «Гаврииле» – Семен Ванюта. На «Азарде» – Семен Минута.
Встретят матросы друг друга:
– Как там Ванюта?
– Как там Минута?
– Цел, невредим Минута.
– Как богатырь, Ванюта.
И «Азард» и «Гавриил» построены в 1916 году. Молодые они корабли. Совсем юные да умелые.
Было это 18 мая 1919 года. Шел «Гавриил» по Финскому заливу. Вдруг впереди четыре корабля противника. Это были английские военные корабли. Помогали англичане белым. Держали свой флот на самых подступах к Петрограду.
Не испугался «Гавриил», что он один, а врагов четверо. Смело пошел вперед, тут же открыл огонь. Растерялись враги. Не ожидали такой отваги. Меткими оказались артиллеристы на «Гаврииле». Подбили они один из неприятельских кораблей. Задымил он. Появилось пламя.
– Стенд бэк! (то есть «назад!») – скомандовали английские капитаны.
Развернулись английские корабли, ушли подобру-поздорову.
Опасаются англичане вступать с красными моряками в открытый бой. Решили ударить исподтишка. Послали они против советских кораблей подводные лодки. Одна из них, номер ее был L-55, встретилась с эсминцами «Гавриил» и «Азард».
– К бою! – прошла команда на «Гаврииле».
– К бою! – гремит команда на «Азарде».
Бросились матросы к орудиям, к торпедным аппаратам.
Выстрел.
Выстрел.
Еще один выстрел.
– Ура!
– Попали!
Клюнула носом лодка, скрылась под водой.
Обсуждают матросы свою удачу:
– Под воду ушла. Навечно, – обрадовался боцман Семен Минута.
– На то и подводная. Туда и дорога, – отозвался боцман Семен Ванюта.
«Здравствуйте» и «прощайте»
Матрос Пересветов знал по-английски слова «доброе утро» и «до свиданья». Звучат по-английски они так: «гуд монинг» и «гуд бай».
Проснется утром матрос Пересветов, к соседу слева:
– Гуд монинг!
К соседу справа:
– Гуд монинг!
– Гуд монинг! Гуд монинг! – несется по матросскому кубрику.
Отправляется Пересветов вечером спать. К соседу справа:
– Гуд бай!
К соседу слева:
– Гуд бай!
– Гуд бай, гуд бай!
Затихло. Уснул Пересветов.
Матрос Пересветов служил на «Гаврииле». В ту ночь эскадренный миноносец «Гавриил» нес дежурство по охране Кронштадтской базы. Вновь отличился в ту ночь «Гавриил». Опять был бой с англичанами.
Ночью решили англичане совершить налет на Кронштадтскую гавань. Ночь летняя. Короткая.
Неожиданно появились в небе самолеты. Сбросили бомбы. Из пулеметов ударили по кораблям.
Смело моряки отражают воздушный налет.
– На море гляди. На море! – басит боцман Ванюта. – С моря жди «англичанку».
И верно. В атаку на советские корабли пошли английские торпедные катера.
На пути этой атаки и стоял «Гавриил».
Встретили матросы английские торпедные катера.
Вот первый несется катер. Пустил он торпеду по «Гавриилу». Мимо прошла торпеда. Но не мимо снаряд с «Гавриила». Точно вложился в катер.
Среди орудийной прислуги на «Гаврииле» был и матрос Пересветов.
Увидел он первый английский катер, кричит:
– Гуд монинг!
Увидел, как снаряд с «Гавриила» ударил в катер, как споткнулся, как захлебнулся катер и пошел ко дну.
– Гуд бай! – кричит Пересветов.
Новый несется катер.
– Гуд монинг! – кричит Пересветов.
И этот катер встречен огнем балтийцев, точен глаз у артиллеристов. В мелкие щепы разнесли катер.
– Гуд бай! – кричит Пересветов.
Три английских торпедных катера были подбиты огнем с «Гавриила». Другие развернулись, подальше ушли от Кронштадта.
Не принесла удачи англичанам ночная атака. На страже стоят балтийцы.
Не раз приходилось Пересветову рассказывать про бой с английскими катерами.
– Только появится катер, – говорит Пересветов, – мы ему «гуд монинг». И тут же снарядом прямо в него – «гуд бай».
Знал Пересветов по-английски слова «доброе утро» и «прощайте». Выходит, больше ему и не понадобилось.
Курицу яйца учат
Красноармеец Тихон Свиридов был послан в разведку. Трое их послано: Тихон Свиридов, Трифон Вавилов и юный совсем боец по имени Вася Зайчик.
Задача разведчикам: схватить беляка, то есть кого-то из белых. Доставить пленного в штаб. Для получения о противнике сведений штабу срочно нужен был пленный.
Дождались разведчики ночи. Вышли в опасный поиск. Направляются в сторону белых. В трех верстах деревенька Лысая. Ночуют там белые. Ясно, у белых стоят дозоры. Кого-то из дозорных они и схватят.
– Лишь бы не пикнул!
– Лишь бы не крикнул!
– Мы его нежненько – по голове, – предлагает Василий Зайчик и на приклад винтовки глазами косит.
Идут бойцы к деревеньке Лысой. Молчат по дороге, каждый задумался о чем-то своем.
Тихон Свиридов – о своей деревеньке Коровий Брод.
Мать вспоминает. Как она там – Матрена Свиридова?
Отца вспоминает. Как он там – Дормидонт Свиридов?
Как братья? Как сестры? В руках у белых сейчас деревенька.
Дормидонт Свиридов – мужик из бедных. Гнула его судьба, ломала. Вот Сидор Талызин, вот Пимен Загривок, эти – другое дело. Сидор Талызин – кулак известный. Пимен Загривок владеет мельницей. Вот они, сельские богатеи. Как там у них дела?
Размечтался боец дорогой. Вдруг выпадет так, представляет Тихон Свиридов, что именно их полку суждено будет пройти по родным местам. Войдет он в Коровий Брод.
«Здравствуй, маманя!»
«Здравствуй, папаня!»
«Сестры и братья – здрасте!»
Приблизились красные разведчики к деревне Лысой. Остановились. Замерли в темноте, в тишине. Наблюдают за деревенской околицей. Вот тут и должна быть охрана белых. И верно: видят бойцы – трое дозорных ходят.
– Ходят!
– Не спят!
– Шагают!
Трое. Лучше, конечно, если бы был один. А что, если схватить троих?
Заметили бойцы, что трое шагают рядом. Значит, главное – выждать момент удачи. Когда повернутся спиной беляки – это и есть момент.
Подкрались разведчики ближе к белым. Как повернулись спиной дозорные, набросились на них разведчики. По совету Васи Зайчика прикладами их пристукнули и тут же каждому в рот по кляпу.
Оттащили пленных от околицы. Пришли в себя белые.
Вот первый из них. Глянул Тихон и тут же ахнул: вот ведь судьба какая – Пимен Загривок у них в руках!
Вот пленный второй. Глянул Тихон и снова ахнул: вот ведь как в жизни порой бывает – Сидор Талызин у них в руках!
Третий очнулся пленный. Глянул Тихон Свиридов да и застыл, как мрамор, – Дормидонт Свиридов, его родитель, у них в руках…
И отец на сына, словно на чудо, смотрит.
– Свят, свят… – закрестился старик Свиридов.
