Хороший парень - Михаил Пархомов

— Так мы же мужчины... — Кузя отвел глаза.

— Это ты-то мужчина? — Надя рассмеялась. — В таком случае бери-ка тряпку в руки. Да поживее...

Она вытолкнула Кузю на середину вагончика, сунула ему тряпку в руки. Что, чисто? Ничего, не мешает продраить пол еще раз. Пусть блестит, как зеркало.

— Давай, давай... — поддержал Чижик.

— А ты чего командуешь? — Надя повернулась к Чижику, — Становись рядом.

Под общий смех она заставила упиравшегося Чижика снять сапоги и засучить штаны. Кузя, растерянно улыбаясь, уже елозил по мокрым половицам.

— У тебя, Кузя, получается, — похвалил Яшка, которому хотелось, чтобы Надя обратила на него внимание. Однако Надя сделала вид, что не слышит.

— А теперь отожми тряпку! — приказала она Кузе. — Да не в ту сторону крутишь, надо к себе... И сильнее. Ты ведь, кажется, мужчина?

— Вот дает! — громко, не скрывая восхищения, произнес Захар Гульчак, пяливший на Надю глаза.

Он смотрел на нее так, будто видел впервые, и Яшка, перехвативший его взгляд, насупился. А когда Надя улыбнулась Захару, у Яшки сжалось сердце.

В МТС вернулись только утром. Чижик остался возле машины, чтобы заправить ее и подготовить к очередному рейсу, а Яшка направился к себе в барак. Стало жарко, и Яшка решил переодеться.

Возле домика, в котором жила Надя, он замешкался. Посмотрел в окно, надеясь хоть мельком увидеть Надю. Окно было закрыто, а тюлевая занавеска задернута до отказа.

Вздохнув, Яшка повернул за угол дома и, пройдя мимо кузницы, неожиданно столкнулся лицом к лицу с Костей — дружком Глеба Бояркова. У этого парня все еще была повязана щека.

— Где ты пропадаешь? — Костя остановился. — Мы тебя ищем. Ты нам нужен, понял? Зайдешь?

— Ладно, — ответил Яшка. — А по какому делу?

— Тебе Глеб скажет. Он дожидается, понял? Только молчок. Иди к Глебу, а я смотаюсь в контору за документами. Сейчас вернусь.

Быстро переодевшись, Яшка направился в соседний барак. Уже с порога увидел Глеба, который, положив длинные ноги на спинку железной кровати, дымил папиросой. Можно было подумать, будто он притомился и теперь отдыхает после праведных трудов.

— О чем задумался, детина? — спросил Яшка, подойдя к Бояркову.

— А, это ты... — не выпуская папиросы изо рта, сквозь зубы процедил Глеб. — Костю видал?

— Он сейчас придет, — сказал Яшка. — Я слышал, ты получил расчет. Верно?

Боярков кивнул.

— Напрасно. — Яшка присел на табурет рядом с кроватью Глеба. — Послушай, Боярков! — сказал он дружелюбно. — Ну, хватит тебе кантоваться. Пошумел — и довольно. Хочешь, я сам к Барамбаеву схожу? Уговорю его, чтобы принял тебя обратно. И Костю...

— Блеск! — процедил Боярков.

— Значит, согласен? — Яшка искрение обрадовался.

— Блеск!.. — повторил Боярков, и Яшка уловил оттенок презрения в его голосе. — Нашел кого агитировать! Сидеть на черством хлебе и концентратах? Нема дурных...

— Как знаешь! — Яшка пожал плечами. — Я просто хотел тебе помочь.

— Помочь? — Боярков оживился, на его тусклом лице появились пятна. Он приподнялся на локте и опустил ноги на пол. — Слушай... — Глеб жарко и прерывисто задышал у Яшки над ухом. — Слушай, подкинешь нас на станцию, а?

— Отчего ж, я бы, конечно, подкинул. Только, сам знаешь, у меня машины нету, — ответил Яшка.

— А ты Надину возьми. Костя! — Боярков повернулся к двери. — Мы тут без тебя начали...

— Договорились? — спросил Костя.

— Нет еще. Я ему говорю, чтобы он взял машину у Нади Грачевой. Знаешь ее?

— Сказанул тоже!.. — Яшка откинулся. — Надя машину никому не доверит. Обязательно спросит, зачем мне машина. Что я скажу тогда?

— Мало ли что... К врачу съездить надо...

— Не поверит. И потом я Надю обманывать не стану! — решительно сказал Яшка.

— Тогда у Чижика попроси. Он тебе не откажет.

— Пожалуй... — Яшка все еще колебался. — А почему ты сам не попросишь? Чижик бы вас отвез.

— Нельзя, Барамбаев запретил. Сказал: добирайтесь на станцию как хотите, не моя забота. У него на нас знаешь какой зуб!

— Понятно, — сказал Яшка.

— Так попросишь? Будь другом...

— На тебя вся надежда, — поддержал парень с повязанной щекой. — Когда-нибудь мы тебя тоже выручим.

— Знаю... — ответил Яшка.

— А я? — Боярков положил руку на Яшкино колено. — Кто тебе дрова завозил? Помнишь, для хозяйки, у которой ты жил?..

— Гора с горой не сходится, а человек с человеком... — Костя наседал на Яшку с другой стороны.

И Яшка не устоял.

— Так и быть, попрошу! — сказал он, вставая. — Вернется Чижик, я у него машину возьму. Только учтите: ночью придется ехать. А дорога, видели, какая? Не знаю, успею ли обернуться до утра.

— Успеешь. Чтобы ты да не успел! — польстил Боярков. — Значит, договорились? У нас все готово. Будем ждать сигнала. Сразу, как стемнеет.

— А мы в долгу не останемся, понял? — вставил парень. — За мной не пропадет!..

Подмигнув Яшке, он полез под кровать за очередной бутылкой. Но на этот раз Яшка от водки отказался наотрез, заявив, что не сядет за руль в нетрезвом виде.

Соглашаясь втихомолку отвезти Глеба и Костю на железнодорожную станцию, Яшка был уверен, что поступает по-товарищески. Как не помочь своему брату шоферу? Он проведет ночь за рулем, только и всего.

Правда, ему предстояло еще раздобыть бензин для поездки, но Яшка считал, что Барамбаев не обеднеет, если они нацедят из бочки лишнюю канистру. В крайнем случае придется потом перекрыть недостачу горючего за счет экономии, к этому не привыкать.

После обеда, дождавшись Чижика, Яшка отозвал его в сторону и сказал, что ему необходимо сегодня ночью съездить в Атбасар. У него есть дело, о котором он не хочет распространяться. А машину он вернет в полном порядке, на этот счет Чижик может быть спокоен.

— Мне машина нужна к десяти часам, — сказал Яшка. Он был уверен, что Чижик ему не откажет, Впервые он, Яшка, обращается к Чижику с просьбой. Как к равному. Конечно, передавать машины кому бы то ни было не разрешается, но в данном случае... Ведь это сущий пустяк.

— Нет, машину я тебе дать не могу... — виновато произнес Чижик— Все отдам, только не машину. Даже не проси.

Что он сказал? Яшке показалось, будто он ослышался. Не хочет дать машину? Но ведь Яшка обещал, он дал слово, которого не вернешь. Если он скажет Глебу, что Чижик отказался дать машину, Боярков его засмеет.

— Но ты пойми...

— Нет! — Глаза Чижика смотрели твердо, решительно. Яшка его таким еще не видел.

Упрашивать Чижика было ниже его достоинства. «Ну хорошо же, ты еще пожалеешь!» — подумал он со злостью. И тут же решил, что если Чижик не дает машину, то он, Яшка, возьмет ее без спроса. В эту минуту он не предполагал даже, что пожалеет не Чижик, а он сам.

Как только Чижик, который умаялся за день, заснул мертвым сном, Яшка сбросил с себя одеяло и быстро оделся. Никем не замеченный, пробрался к навесу и отыскал знакомую машину.

Ждать не пришлось. Отъехав километра полтора, Яшка затормозил. И тотчас из темноты вынырнул долговязый Боярков. За ним, спотыкаясь под тяжестью какого-то тюка, брел Костя.

Яшка открыл дверцу кабины.

— Мы здесь больше часа протоптались...

— Знаю, — отозвался Яшка. — Пришлось подождать, пока Чижик заснет.

Тяжело дыша, Костя забросил через борт трехтонки свой огромный тюк и, выпрямившись, вскочил на подножку.

— Жми!..

Яшка дал газ.

В кабине, рассчитанной на двоих, было тесно и неудобно. Справа от Яшки сутулился Боярков, за ним, нервно оглядываясь и ерзая, боком примостился Костя. Его, видимо, тревожило, нет ли за ними погони.

Машину трясло и перекашивало. Яшка то и дело чувствовал на своем плече тяжесть Бояркова, слышал его учащенное дыхание.

Так, в молчании, проехали километров пятнадцать. Пусто. Темно. Яшка включил фары, проверил, не сбился ли с дороги. Откинулся: все в порядке. Пожалуй, можно и закурить.

И вдруг услышал, как Боярков хохочет.

— Ты чего? — не поворачивая головы, спросил Яшка.

— Номер... откололи... — ответил сквозь смех Боярков. — Завтра Барамбаев хватится, но поздно. Тютю... Ищи ветра в поле.

— А что, ты ему любовную записку оставил? — спросил Яшка.

— Не... — Боярков давился булькающим смехом. — Понимаешь, мы дюжину одеял прихватили. Толкнем по дороге. Сгодятся.

— Казенные? — не веря своим ушам, спросил Яшка.

— А то не знаешь! Бабушкины одеяла, — захохотал Костя, у которого все еще была повязана щека. Высвободив левую руку, он снял марлевую повязку и выбросил ее. — Между прочим, мы и на твою долю взяли три штуки. Доволен?

И тут Яшка понял все. Интересно получается! Вот верь после этого людям!.. А он еще, чудак, жалел Бояркова и Костю. Сам вызвался им помочь. И кому — барахольщикам, шпане, которая позарилась на казенные одеяла! И не для того они прихватили эти одеяла, чтобы досадить Барамбаеву, не шутки ради — такое Яшка еще мог понять, — они их просто-напросто украли, чтобы «толкнуть» по дороге.