Пятница, тринадцатое - Марина Серова

— Шмаков очень плохо чувствовал себя накануне, — рассказала я Михайленко. — Он то и дело хватался за сердце и принимал нитроглицерин.

Думаю, злонамеренный субъект, который так обошелся со стариком, не встретил со стороны беспомощного человека серьезного сопротивления.

Что же произошло впоследствии — оставалось только догадываться. Воображение, разумеется, подсказывало самые дикие и отвратительные варианты, но ничего определенного сказать было нельзя.

Впрочем, была еще одна деталь. На полу комнаты Шмакова рядом с креслом был обнаружен сигаретный пепел, хотя сам профессор уже несколько лет не курил, как разъяснил мне Михайленко.

— Но к нему заходили многие обитатели корпуса, — возразила я. — Некоторые из них — курящие и вполне могли обронить пепел.

— Исключено, — вздохнул Михайленко. — У вас в номерах убираются трижды в день. Уборка была и во время ужина. А перед тем как все легли спать, к профессору никто не заходил.

— То есть преступление произошло именно ночью? — спросила я.

— Совершенно верно, — подтвердил Михайленко. — И, как это ни печально, подозреваются именно постояльцы первого корпуса — ведь здание на ночь закрывается и после десяти сюда нельзя войти, предварительно не перебудив всех отдыхающих звонком снаружи.

— Никто не звонил, — согласилась я с ним. — Выходит, что Шмакова убил кто-то из нас…

Когда я рассталась с Михайленко, согласившись на его предложение провести негласное расследование, то, не буду скрывать, я была несколько не в своей тарелке. И даже не потому, что находилась в одном здании с убийцей, который в настоящее время уверен, что все прошло тип-топ и можно дальше жить спокойно.

Итак, мне предстояло самостоятельное расследование. Раньше мне тоже приходилось выступать в роли сыщика, но тогда в моем распоряжении был приличный арсенал специальных средств: подслушивающие приборы, разнообразная пиротехника, оружие, какое только заблагорассудится, гардероб на любой случай жизни — могла одеться хоть бомжихой, хоть миллионершей. Наконец, время.

Здесь же я могла полагаться только на одно оружие — интеллект, умение правильно собирать и анализировать информацию.

Что ж, назвался груздем — полезай сам знаешь куда. Честно говоря, перед началом работы я испытывала приятное волнение — мне представлялась возможность проявить себя в новом качестве.

Еще один фактор казался мне важным в этой ситуации — мне следовало предельно активизировать свою память. Ведь я имела достаточно информации, чтобы ее обработать с учетом новых обстоятельств. Вернее, всего одного обстоятельства — убийства. Смерть профессора стала теперь главным событием, в свете которого мне предстояло пересмотреть все, что осело в моей памяти за время пребывания в пансионате.

Для начала я восстановила картину предшествовавших убийству дней. Это далось мне не так уж легко — ведь я не предполагала, что начнется такая заваруха, и многое пропускала мимо ушей.

Но даже и теперь, по крупицам вспоминая обрывки слов, взгляды и жесты моих соседей по корпусу, я поражалась — как, оказывается, много вокруг нас подозрительного!

Пока не произошло преступление, странности обитателей первого корпуса меня абсолютно не трогали. Зато теперь практически все казалось исполненным скрытого смысла — подчас зловещего.

За то время, что я предавалась воспоминаниям о пятнице-субботе-воскресенье, выуживая из памяти значимую информацию, за стеной у меня разгоралась ссора.

Супруги Погодины окончательно разругались. Что было причиной их стычки — подавленное состояние Веры или супружеская измена Артема, я не знала.

Крики становились все громче, упреки все яростнее, и наконец громко хлопнула дверь, и вниз по лестнице застрекотали шаги. Вдогонку им несся громкий плач оставшейся в номере Веры.

Артем Погодин не вернулся в корпус ни к обеду, ни к полднику.

Вера сначала мрачно бродила по зданию, потом несколько раз обошла весь санаторий, но мужа так и не отыскала. Тогда она зашла в номер Капустиных и оставалась там какое-то время.

Потом Вера снова ринулась на поиски, и вновь — никакого результата.

Между тем, пока Погодина металась то по корпусу, то по территории пансионата, на втором этаже снова грохнул выстрел.

«Ну знаете ли, это уже слишком!» — подумала я и, на этот раз не медля ни секунды, снова сбежала по лестнице вниз на два пролета.

И снова — пустота. Никого. Ни звука за дверью номера Волковых — они, кажется, ушли на процедуры, — у Капустиных тоже тишина.

И снова — маленькая дырочка в штукатурке как раз возле первой — над дверью Волковых.

И на этот раз я была уверена, что не ослышалась — это точно был звук выстрела из пистолета «ТТ». Подойдя к двери Капустиных, я постучала.

— Кто там? — лениво отозвался Максим. — Уже убирались.

— Это ваша соседка с третьего этажа, — приложила я ухо к двери. — Вы не слышали сейчас громкий звук, похожий на выстрел?

Дверь номера распахнулась. На пороге стоял Максим, одетый в спортивный костюм.

— Наверное, это входная дверь, — предположил он. — Вчера она точно так же бабахала. Что, спать мешает? Кемарить перед обедом вредно. Пойдемте лучше прогуляемся к озеру, не возражаете?

Я не возражала.

Всю дорогу Капустин травил какие-то занудные байки и анекдоты — шутки сыпались из него, словно из дырявого мешка. Я чуяла, что он не просто так затеял эту прогулку и ему что-то от меня нужно.

А когда Капустин чуть задержался на повороте и послышался глухой всплеск, я поняла, что он выбросил оружие в озеро. Мое присутствие для него было вовсе не обязательно — просто он надеялся своей легкомысленной болтовней рассеять мои подозрения насчет того, что прозвучавший звук был именно выстрелом.

Будь на моем месте кто-то другой — ему бы это удалось. Я восхитилась его выдержкой и хладнокровием и позволила ему продолжать вести разговор в том же духе на протяжении обратной дороги.

— Встретимся за обедом! — кивнул мне Максим и скрылся в своем номере.

Я решила не терять времени зря и, прихватив полотенце, быстро направилась обратно к озеру. Придется совершить еще одно незапланированное омовение и немного понырять. Впрочем, озеро было неглубокое.

Пистолет я выудила со второй попытки — он зацепился курком за корягу и висел, покачиваясь в такт течению. Спрятав находку под куртку, я докрасна растерлась полотенцем и побежала к себе.

По пути мне встретилась Вера, продолжавшая свои бесплодные поиски. Она уже хотела звонить в милицию, как вдруг ей улыбнулась удача.

Шофер микроавтобусика, который проезжал ежедневно через поселок и вез продукты в пансионат «Отрада», успокоил госпожу Погодину.

— Твой, что ли? — кивнул водила на фотографию в паспорте Артема, которую показала ему Вера. — Видел, как же. В поселке сидит в чайной, самогон хлещет.

Уж и не знаю, успокоило ли Веру это известие, но напряжение, которое поневоле передавалось всем жильцам нашего корпуса, немного спало.

— Побесится чуток и вернется, — успокоила Погодину Дора перед ужином. — Мужчины иногда снимают стресс именно таким способом.

— Вообще-то, не только таким, — нашла в себе силы пошутить Вера.

— Да, — улыбнулась ей Дора. — Но алкоголь иногда оказывается идеальным средством.

В номере я проинспектировала свою находку. Это был действительно довольно дряхлый «ТТ», в обойме не хватало двух патронов.

Особо меня заинтересовала серебряная пластинка на рукоятке, где тонкой вязью значилось:

«Алексею Шмакову за доблестную службу на благо нашей Советской Родины».

Вот такие пироги! Что ж, тут, я думаю, все довольно просто.

И первый и второй раз оружие украл Славик Капустин — с него станется. Такой мальчишка, как он, не устоит перед возможностью позаимствовать пистолет, тем более если его хозяин мертв.

Одновременно мне стала ясна причина переговоров Максима с профессором и визита к нему Доры, в чьей тяжелой сумочке во время вчерашнего ужина наверняка и находился этот самый пистолет.

Первый раз Максим упросил Шмакова не поднимать шум, и Дора вернула оружие. Во второй раз просить было уже некого, и Капустин предпочел избавиться от пистолета, а не сообщать о нем в милицию.

Вышагивая по дорожкам парка, плавно переходящего в сосновый лес, я заметила вдали знакомую фигуру. Милена Волкова явно двигалась в каком-то определенном направлении — уверенно и решительно.

Я двинулась вслед за ней.

Через несколько шагов, там, где дорожка круто поворачивала вправо и открывала перспективу длинной аллеи, я поняла, куда устремилась Милена. Вернее, не куда — а за кем. Впереди маячил женский силуэт.

Милена ускорила шаги. Я тоже пошла чуть быстрее, стараясь держаться от нее на почтительном отдалении, но не теряя из виду ее фигуру.