Пятница, тринадцатое - Марина Серова

Господина Голубца задержали сегодня рано утром, когда он спешно паковал вещи, намереваясь смыться из «Отрады». Лжемайор был не на шутку встревожен моими расспросами и поведением Егора, почуял, что пахнет жареным, и решил сматывать удочки.

Брачного афериста взяли буквально у дверей. Все прошло тихо, спокойно и без лишнего шума. Михайленко переговорил с Егором и, сделав запрос в центр, стал радостно потирать ладони. Частный сыщик тоже был весьма доволен и не без оснований надеялся, что теперь дела его конторы резко пойдут вверх.

«Майор» сначала все отрицал, но, когда ему предъявили подробные показания шести брошенных и обобранных им богатых женщин, а вдобавок пообещали устроить очные ставки с ними, Голубец сник и понял, что его дела плохи.

Впрочем, когда Михайленко все-таки не выдержал и рассказал ему, кто такая Меньшикова, то Голубец расхохотался и смеялся до тех пор, пока у него не началась самая настоящая истерика.

Что касается Олимпиады Витальевны Остен-Бакен, то, как я и предполагала, Михайленко не стал раздувать это малоперспективное дело.

Скандал был бы невыгоден ни репутации пансионата, который вскорости должен был стать привилегированным, ни Академии права, в которой преподавал Шмаков. Выслушав Олимпиаду Витальевну, Михайленко долго говорил с начальством по сотовому телефону, уединившись в беседке возле лечебного корпуса, а потом зашел к комендантше и предложил ей написать заявление об уходе.

— По собственному желанию, — уточнил Михайленко. — Вы понимаете, что для вас это самый безболезненный вариант, госпожа Остен-Бакен.

— Всех господ ваши коллеги еще до войны расстреляли, — не могла не огрызнуться Олимпиада Витальевна. — Каким числом помечать?

— Сегодняшним, — велел ей Михайленко. — Я сам отнесу ваше заявление директору, расчет получите сегодня же. И чтобы к вечеру духу вашего тут не было. Иначе наша договоренность аннулируется.

— Что ж, поеду в деревню, — спокойно сказала комендантша, подавая листок. — У меня там внучатый племянник живет, давно к себе звал. Теперь корову держать разрешают, не то что при Хрущеве.

— Да хоть к черту на рога, — отозвался Михайленко, пробегая глазами текст. — Все, я иду. А вы, Евгения Максимовна, справились с делом очень оперативно. Как вернетесь в город, позвоните вот по этому телефону, там вам вручат новую лицензию.

— И в ней будут прописаны мои расширенные полномочия? — поинтересовалась я.

— Не буквально, — уклончиво ответил Михайленко. — На статус Джеймса Бонда, агента с правом на убийство, не рассчитывайте. Скажем, будет шапочка администрации, герб. Ну и телефон для отмазки, если наши ребята станут слишком уж наседать на вас.

— Значит, вы не из этих? — удивленно спросила бывшая комендантша, показывая пальцем на плечи — там, где должны быть погоны.

— Нет, я сама по себе.

— Ну, это другое дело, — с уважением посмотрела на меня старушка.

Посла завтрака я поняла, что мой отдых в «Отраде» закончился. Оставаться среди постояльцев первого корпуса, зная о них больше, чем положено простому человеку, было не очень приятно.

Я приняла решение и, собрав вещи, отправилась домой, ни с кем не попрощавшись. Догуляю отпуск в городе, а то и вправду подамся на Канары! Уж там-то меня никто не достанет с предложением поработать!

Вот будет сюрприз для тетушки, когда я появлюсь дома! Но я недооценила способности своей родственницы — удивляться пришлось мне.

Когда я ввалилась в квартиру с дорожной сумкой, тетушка Мила сидела в кресле и внимательно, с карандашом в руках, читала какую-то брошюру.

— Что это вы, тетя? — спросила я, подходя поближе. — Ошибки в детективах ищете?

— Совершенно верно! — радостно подтвердила она. — Знаешь, милочка, я устроилась на работу. Местное издательство начало выпускать детективы, и я теперь работаю у них корректором.

— То есть какое-то время вы можете не покупать романы, а просто брать их на работе.

— Ну конечно! Представляешь — я читаю детективы, и мне еще платят за это деньги!