Дезертир (СИ) - Ахметшин Дмитрий

   Кто знает. Может, перемены замаячили на горизонте, когда Гримальдов в тот памятный день встал с кровати, чтобы отдёрнуть шторы и взглянуть в глаза Дракону. И правда, кто кроме того кто над нами, на небесах, мог бы рассказать об этом?

   Эти события были оборотами вентиля, один из которых в конце концов перекрыл и без того тонкую струйку течения прежней его жизни, одновременно положив начало новому ручью, который должен будет превратиться в реку. Насчёт этого Егор был спокоен, и это спокойствие постепенно заполняло его жизнь, подчиняло себе прежде беспокойный ум, уносило прочь мелкие житейские проблемы. Даже свой дар он научился использовать во благо, изредка выбираясь к младшим ребятам на детской площадке и на спор глотая разные несъедобные предметы, чтобы потом показать, как в глотке пляшет самый натуральный огонь. Но после того как чуть не подавился оловянным солдатиком, Егор перестал так развлекаться. Вместо этого он приналёг на учёбу, неожиданно найдя там несколько интересных предметов, и, несмотря на то, что безнадёжно отстал, сумел наверстать упущенные знания. Всего-то делов - прочитать от корки до корки один-два учебника и попросить о помощи милую неказистую девочку-отличницу, которая была поражена, что кто-то вообще к ней обратился.

   - А правда, что ты можешь дыханием зажечь спичку? - спросила она.

   Егор скромно улыбнулся.

   - Последнее время что-то не очень получается. Я раньше любил жевать уголь. Ещё варил себе кашу из щепок. Сейчас всё меньше этим балуюсь. Наверное, топлива не хватает.

   Так же постепенно в нём возникло и начало расти предчувствие путешествия, которое он должен будет совершить. Егор долго размышлял об этом по ночам, наблюдая, как по потолку бегут светлые полосы от неслышно проезжающих по двору машин, однако поплавок его мыслей всё время дрейфовал на поверхности и никак не мог проникнуть вглубь, к истокам этой идеи.

   Он начал готовиться, купив удобный рюкзак и упаковав туда кое-какие вещи. Впоследствии он три раза разбирал его и собирал вновь, неспособный понять, что же всё-таки хочет от него предчувствие, угнездившееся в сердце.

   Когда прошла зима и наступил сладкий, пахнущий народившимися цветами май, Егор Гримальдов, великий учёный по части бессознательного, понял - пора.

   13.

   Электричка лязгнула колёсами и тронулась.

   - Краснодар-один, до свидания.

   Егор рассматривал карту, купленную в газетном ларьке за несколько дней до того как кольнуло сердце и уже пестрящую пометками и пояснениями. Это путешествие никак не назовёшь бегством. Оно продумано от начала и до конца. В рюкзаке выпечка от бабушки, картошкой и луком пахнет даже сквозь фольгу. На этот раз она расстаралась и умудрилась ничего не спалить.

   - Надо, так надо, - сказала она, выслушав Егора. - Ты уже большой мальчик, и можешь сам решать что делать. Об одном только я тебя спрошу, малыш. Ты собираешься стать в той же мере самостоятельным, как твои родители?

   - Ничего подобного, ба, - ответил Егор. - У меня есть дело, но потом я вернусь. Обязательно.

   Между самостоятельностью и беспечностью огромная пропасть.

   Поездом до Анапы, потом автобусом до паромной переправы, паромом до Керчи, и снова на автобус. Ехать долго, ещё дольше идти пешком. Или ловить попутку, которая может представлять собой запряжённую лошадьми повозку, равно как и натужно пыхтящий мотоцикл с коляской. В сельской местности чего только не случается. Каких только чудес.

   Есть, например, маяк, который после долгого молчания вновь заработал.

   - Чушь собачья, - сказал дедушка на телеге, поглаживая веточкой бока ленивой кобылы и жуя зелёное яблоко. У него этих яблок был целый воз, так что Егор не смог воспротивиться искушению угоститься. - У меня там шурин работал, полгода назад, на лесозаготовке. Говорит, нет уже того маяка и в помине. И деревушки тоже нет - как по ветру пустили, одни крыши в грязи лежат. Там же весь посёлок этот маяк обслуживал, а как упразднили его, так всё захирело.

   - А может, и есть в этом доля правды, - пробурчал сквозь шум мотора Урала маленький мужичок с обветренным, совершенно безволосым лицом. На вопросительный взгляд Егора он сказал: - Мужики там рыбачили намедни. Недель шесть тому, или семь, сразу, как потеплело, они на плотву вышли. Браконьерничали, но ты никому, и я тебе не говорил. Говорят, вновь светится маяк, да таким светом, что дрожь берёт. Как будто на тот свет кто-то окно прорубил. Им тогда никто и не поверил. Дело понятное, напились, да и словили белочку, но я лично не знаю, что и думать. Мужики то крепкие, простое пойло их не берёт.

   - Как же, слышали, - сказала женщина в сторожке, неведомо как оказавшейся у лесной тропы. Егора она встретила с ружьём наперевес, а потом, прислонив оружие к перилам, долго хохотала над его небесно-голубыми кедами, покрывшимися толстым слоем грязи. Она посерьёзнела, как только подросток спросил про маяк, да ещё как посерьёзнела. Посерела лицом - вот так будет ближе к правде. - Но наши туда не ходят. И браконьеры не ходят, и всякие приблуды, что занимают брошенные дома, больше не суются. Поселилось там что-то... тревожное. Не сильна я в эпитетах, вот вы, городские, образованные, лучше сочините. Знаешь, мальчик, я давно уже живу в лесу, муж взял меня ещё молоденькой, вот как ты, и с тех пор мы вдали от городов и сёл. Вот что я тебе скажу - там, где нет электричества и каждодневного уюта, может быть всякое. Оно сторонится больших дорог, но тёмной ночью, когда едва-едва видна луна меж деревьев, может вылезти и запросто поскрестись в твою дверь. Оно даже может лепетать по-человечески, но человеческого в нём мало. Не знаю, чего больше, бесовского или божественного. Спроси - не отвечу. Наверное, и того и другого.

   - В городах тоже есть, - засмеялся Егор. Он попросил воды и теперь довольно утирал с губ влагу. - Просто никто не замечает.

   Дородная женщина, прищурившись, долго на него смотрела. Ей лет пятьдесят или чуть больше. Меховой жилет, длинная юбка, фартук будто бы из натуральной кожи. На шее единственный ключ и простое деревянное распятие.

   - Тебе лет-то сколько? - спросила она.

   - Восемнадцать, - соврал Егор.