Испытание - Николай Карташов

— Вы что природу проклинаете? Природа не виновата. Это вы сами нарушили порядок и дисциплину — себя и ругайте.

Очень выручала «Харьковчанка» — могучий тягач, крейсер снежной пустыни. Рядом с другими машинами — гигант. В нее входишь, как в самолет — по трапу, и приборов тут тьма-тьмущая. Есть здесь и радиорубка, и резиденция штурмана, спальня. «Харьковчанка» — спасительница в трудную минуту. Могут заглохнуть моторы у всех машин, но если «Харьковчанка» здесь, — она всех приютит, согреет, привезет.

Двинулись дальше. Путь лежит на северо-запад, к Усть-Каре, к берегу Карского моря.

Снег все выше вздымается, и затем вдруг неожиданно снежная гора обрывается. Надо обладать шестым чувством, чтобы в вечерних сумерках распознать этот обрыв. Николай Александрович не разглядел его и грохнулся со снежной горы. Казалось, что душа из тела вытряхивается, зубы лязгают и голова от шеи отрывается, искры из глаз сыплются. Но помогли Бусыгину тренировки и прыжки на танке с обрыва на лед Увельки. Реакция мгновенная, машину удалось выровнять. Но и машине ведь «больно», когда ее так швыряют: лопаются траки, летят пальцы… Вот и приходится на морозе лечить машину. Ох, как не сладко!

Пошли вдоль Кары, протекающей на границе Ненецкого автономного округа и Тюменской области. Река проходит среди горных отрогов Пай-Хоя. Идти по этой замерзшей речушке тяжко до изнурения, с муками дошли до Байдарацкой губы Карского моря, до поселка Кара.

Тут наконец-то походники попали в парную баню. Донельзя грязные и заросшие, они мечтали о бане весь путь от Воркуты до Кары. И теперь наслаждались теплом, паром, горячей водой и чистым бельем.

Из Кары пошли по береговому припаю Карского моря к Амдерме.

По гладкому льду идти хорошо. Но попадаются зоны застругов, и тогда можно ехать только на первой передаче, осторожно, четыре-пять километров в час — предел. Заструги попадаются часто, через каждые двести-триста метров, один за другим, и это изматывает чрезвычайно.

По расчету, колонна прошла треть пути от Кары до Амдермы.

На отдельных участках дорога была до того плоха, что усидеть в машине было невмоготу.

Бусыгин как-то слышал от бывалого полярника, что водители тракторов и тягачей, когда они опасаются трещин во льдах, ведут машины на «вожжах», то есть привязывают к рычагам веревки и идут пешком, следом за машиной. Николай Александрович предложил Калинину испробовать этот метод. Тот ухмыльнулся:

— Значит, в ямщиков превратимся: «Гей, вы, кони, мои кони!» — Но потом согласился попробовать.

Чудно было смотреть со стороны, как «запряженная» машина идет впереди, а за ней важно шагает «конюх», натягивая вожжи.

И вдруг начал стремительно наматываться клубок грозных событий.

Шли все также по береговому припаю. Ни у кого лед не вызывал беспокойства. Иногда Бусыгин чувствовал, как машина теснит грудью ледяные столбики всем корпусом, а когда задевает боком столбик помощнее, то ее сильно встряхивает.

Поднялся ветер, который перерос в пургу. Замело так, что с наветренной стороны машины еле было видно.

Пурга в этих краях бывает часто и сопровождается резкими передвижками льда.

Случилось то, чего Калинин и другие члены экспедиции боялись больше всего: льдину, на которой находились машины, оторвало от берега. Под одной машиной проломился лед. Ее гусеница торчала наружу под углом, мотор был весь в воде. Водитель еле успел выскочить.

Как вытащить машину? Как добраться до берега?

Аварийную машину решили вытащить лебедками. Но это не так-то просто: ее зажали льдины в такие тиски, что можно было разорвать машину на части. Очищали лед, окалывали «тиски», вытаскивали машину медленно, буквально по сантиметрам. Эта битва за спасение машины длилась около полутора суток. Тридцать часов без сна, без отдыха на льдине, оторванной от берега.

Наконец, вытащили, взяли израненную машину на буксир и пошли своей нелегкой дорогой.

Когда заканчивался третий месяц пути, увидели в утреннем тумане домики Амдермы, — небольшой поселок и порт на одноименной реке близ ее впадения в Карское море.

Долгий и трудный ледовый поход был завершен.

ЛИЦОМ К ЛИЦУ

В различных странах мира появлялся высокий, светловолосый механик-испытатель, очень скромный, деликатный, но вместе с тем решительный и знающий свое дело. То его видели на международной выставке, то на известной ярмарке или на участке голландского фермера, в лесах Финляндии.

Это был Николай Бусыгин. По заданию завода или Трактороэкспорта он выезжал в разные страны, чтобы демонстрировать советскую технику. Приходилось показывать недоверчивым, иногда предубежденным предпринимателям, что могут советские тракторы.

В английской газете читаем, что Джордж Хачинсон, директор Plant Hire в Донкастере, намерен выстроить станции для продажи русских дорожных машин, их разогрева и технического ухода. Будут приглашены русские специалисты, чтобы показать, как работают их машины. Вместе с фирмой м-р Хачинсон подготовил первую демонстрацию (выставку) русских машин в Британии.

Предстояло серьезное испытание. Выходили соревноваться машины из США, Франции, Англии, Швеции. Работали в неблагоприятных условиях. Фотоаппараты и телевизионный глаз фиксировали каждое движение механика и его машины, десятки специалистов туг же замеряли каждое усилие.

Бусыгин крепко верил в свой ДЭТ-250. Но он знал, что и машины капиталистических фирм тоже не просто «железки и шестеренки», что конкуренция будет отчаянная.

Печать, радио, телевидение повели ожесточенную «психическую атаку» на советскую технику, стремясь опорочить ее, называли ДЭТ-250 «примитивной русской стальной телегой». Это особенно ожесточило Бусыгина.

«Ну ладно, — размышлял он, — ладно, господа бизнесмены! Вы жуете и пережевываете старые газетные «утки»? Вам нравится почесать свои змеиные языки по поводу «отсталости Советов»? Мне наплевать и забыть все, что вы лопочете здесь! Начхать! Костьми лягу, а нос вам утру. Покажу, что умеет «русская стальная телега».

Он рвался в бой с этой продажной сворой лжеинформаторов.

Наступил день испытаний.

Бусыгин демонстрирует бульдозер на базе ДЭТ-250.

В болотах увязал так, что, кажется, земля проходила сквозь крышу. Полз по краю котлована. Потом машина в скалы вгрызалась, зарывалась в землю так, что от нее, как от живого существа, шел пар. Проехал четыре километра, возвращается, а за ним — целая киноэкспедиция.

Потом начал Бусыгин работать в паре с московским экскаваторщиком. Когда сошел с трактора, рубашка на нем — хоть выжимай. А машинист экскаватора москвич Саша говорит: «Ну, Николай, показали мы бизнесменам советский класс, пусть-ка попробуют по-нашенски!»