Смертельный туман - С. Гроув

Майор по-прежнему не отвечал. Казанова отважился посмотреть на него и перехватил взгляд, полный неудовольствия и любопытства. Наконец Меррет повернулся к столу, свернул донесение, запечатал его и поднялся. Прошел мимо Казановы к выходу из палатки.

– Отправить, прежде чем снимемся, – велел он торчавшему снаружи часовому.

Затем вернулся и встал к Казанове лицом. Сложил на груди руки, начал разглядывать покрытого шрамами здоровяка. Потом улыбнулся и заговорил – словно битое стекло посыпалось:

– Вы ведь с ним оба индейцы?

Казанова старательно не поднимал глаз.

– Так точно, я индеец. Родился недалеко от города Шести наций. А Тео – с юго-запада Пустошей.

Меррет вздохнул.

– Вот же сборная солянка досталась, – пробормотал он с оттенком отвращения, больше констатируя безрадостный факт. Потом вновь обратился к Казанове: – В подразделении поговаривают, будто ты редкостный трус, рядовой. Это правда?

Казанова рассматривал начищенные ботинки майора.

– Так точно, сэр. Правда святая.

– Значит, мне ждать, что в первом же бою ты спрячешься за ближайшее дерево и будешь за ним от страха трястись?

Казанова не поднимал глаз.

– В бою я до сих пор не бывал, сэр. Вот резню повидать довелось, да в ней героями называть некого. – Он помедлил. – Насилие поди придержи или направь, а оно кого угодно трусом оставит.

– Ты, рядовой, на что намекаешь? Хочешь сказать, я своим отрядом командовать не способен?

– Даже самый блистательный командир не может направлять действия каждого. Насилие обладает собственной волей… Ему, пожалуй, не указ даже Судьбы. – Казанова перевел дух. Кажется, он рановато оставил смиренно-униженный тон: у майора был нюх на малейшую провокацию. – Так вы примете во внимание мою просьбу касаемо рядового Теккари, сэр?

Майор Меррет уставился на Казанову с таким отвращением, словно тот был крысой, обнаруженной в постельном белье.

– Нет, рядовой Лэйксайд, – сказал он. – Нести хомут вместо рядового Теккари я вам не позволю. Но коли ты, солдат, так рвешься тащить добавочный груз, – понесешь на марше еще и вещмешок Теккари. – Отвернулся, бросил через плечо: – Можете идти, рядовой.

Часть II

Туман

11

Слух Сенеки

7 августа 1892 года, 4 часа 48 минут

Новый Запад разговаривает, смеется и плачет не так, как вы или я, но, может быть, не повредит взглянуть на наш мир с точки зрения другой эпохи? Вдруг мы кое-что новое узнаем о себе самих (как и о нашей эпохе), взглянув с нового ракурса? Не хочется в сотый раз повторять старый тезис о нашей ничтожности перед величием природы, тем более что я вовсе не воспринимаю нас как ничтожных. Совсем даже напротив: если попробовать взглянуть с другой точки зрения, быть может, как раз осознание нашей значимости покажется жизненно важным, ведь наши чувства и деяния прямо влияют на эпоху, в которой мы живем.

София слышала, как в соседнем купе спорили Каликста и Рен. Австралиец, никогда прежде не терявший в их присутствии самообладания, орал во всю силу легких.

– Думаешь, они отступятся, обнаружив, что взяли не того человека? Ха! Да они будут гнаться за нами всю дорогу на север! Ты подумала о том, какой опасности всех подвергаешь?

Каликсте его яростные доводы были как об стенку горох.

– Недооцениваешь ты Барра, – в сотый раз за последние пятнадцать минут повторила она. – Успокойся уже наконец. Моррисы своих не бросают! А ты нам свой в доску. Да и Барра с кашей не съешь.

– Ты сама себя слышишь? – бушевал Рен. – Свой в доску? Я что, из милости с вами на «Лебеде» плавал? Пассажиром? Нет! Я решения принимал, за которые мне и отвечать, не другому кому! Вы двое слишком привыкли все делать непременно по-своему! А мы – я, Златопрут, Эррол, не говоря уже о Софии, – мы вам потакали, потому что ваше верховодство выглядело безобидно и даже забавно. Но сегодня вы зашли слишком далеко!

– Никто из нашей команды не плавает дармоедом. Разве что, – поправилась Каликста, – ты нас с Барром держишь за иждивенцев. Типа сиротки и все такое. Но и мы милости не просим…

– Ты с больной головы на здоровую не перекладывай! Ты не смеешь такого рода решения за других принимать! Права не имеешь, и все! Вот будет станция – я сойду и вернусь в Новый Орлеан!

– И пустишь прахом все, что Барр на этот момент для тебя сделал.

Повисло молчание. Энергия Рена, судя по всему, была не беспредельна.

– Я бы уж придумал, как выкрутиться, – простонал он, кажется, морщась от боли. – Особенно если бы ты мне череп не проломила…

– Вот уж в чем я решительно не виновата! – весело заявила Каликста.

Рен ответил не сразу. Его бессилие и отчаяние ощущались даже сквозь стенку.

– Хватит с меня этого разговора, – сказал он наконец.

София услышала, как открылась дверь купе.

– Далеко-то не уходи, – окликнула вслед Каликста.

Шаги Рена отдалились по коридору.

– Эррола поищу, – бросил Рен. – Хочется с кем-то поговорить, у кого хоть капля здравого смысла осталась! И не вздумай опять меня вырубить!

София сидела на краешке вагонной полки, напряженно стиснув руки. В поисках опоры девочка вглядывалась в лицо Златопрут. Однако Вещая смотрела в окно, и выглядела она задумчивой и далекой.

– Как-то оно неправильно, – сказала София.

– Неправильно, – продолжая созерцать пейзаж за окном, откликнулась Златопрут.

– Ты о чем? – спросила София, сообразив, что Вещая говорила о чем-то совершенно ином.

Она тоже посмотрела в окно. Над вершинами деревьев висели сырые желтые облака.

– Ты про тучи?

Вместо ответа Вещая распахнула окно и высунулась наружу. Поезд между тем замедлил ход – ждали дождя. Златопрут подставила лицо ветру, глядя вдаль и прислушиваясь.

Она убрала голову из окна, как раз когда на пороге купе возникли Эррол и Рен.

– Златопрут! – сразу начал австралиец. – Я тут с Эрролом посоветовался, и он согласился со мной, что…

– Он не говорит, Ричард, – взволнованная, ответила Вещая.

Рен запнулся и смолк, побледнев от потрясения.

– Ты о чем? – спросил он еле слышно.

– Я ничего не слышу. Пусто, – ответила она и трудно сглотнула. – Так было и в Новом Орлеане, но я все списала на шумы города…

Рен как подкошенный рухнул на сиденье рядом с Софией.

– А для простых людей объяснить? – сказал Эррол, закрывая дверь купе.

– Конечно. – Златопрут взяла его за руку, и почему-то это простое движение больше всего напугало Софию. Она привыкла к их знакам взаимной приязни, но теперь Златопрут впервые потянулась к Эрролу за утешением и поддержкой, и ее рука зримо дрожала. – Я рассказала Эрролу и Софии о древних, – пояснила она Рену. – Это было необходимо, чтобы пройти по авзентинийской карте Софии.

Он кивнул, не в силах отойти от потрясения.

– Как вы уже знаете, – обратилась Златопрут к Софии и Эрролу, – мы с Ричардом познакомились много лет назад, когда он путешествовал близ Жуткого моря…

– Вы упоминали, что были там с экспедицией, – сказала Рену София.

– Да, – подтвердила за австралийца Златопрут. – Целью экспедиции было уговорить нас, элодейцев, примкнуть к Лиге Энкефалонских эпох.

Брови Эррола поползли вверх.

– Значит, элодейцы из будущего?

– О нашем происхождении спорят, – сказала Златопрут. – Так или иначе, датирование эпохи еще не обеспечивает членства в Лиге. В тех же Пустошах немало анклавов будущего, и Лига нимало ими не интересуется. Мы привлекли ее внимание, ибо обладаем теми самыми знаниями, которые Лига взялась ограждать от посторонних умов.

Сердце Софии забилось чаще. Вот оно! Сейчас наконец-то выплывет столь тщательно хранимый Лигой секрет. Рен обычно избегал разговоров о нем, но теперь, кажется, время настало.

– Так в чем же дело? – прошептала она.

– В тех, кого Златопрут называет древними, а мы – климами, – хрипло проговорил Рен. – В Энкефалонских эпохах… – Он опять помолчал, разглядывая свои руки. Посмотрел на Златопрут: – Ну не знаю я, как объяснить!

– Дай я попробую, – тихо проговорила она. – Жителям Энкефалонских эпох известно то же, что и нам, элодейцам: эпохи разумны.

– Да, ты рассказывала, – с энтузиазмом подхватила София. – И еще про то, что люди вроде Вещих временами даже побуждают их кое-что делать. Всякие там смерчи, шквалы…

– Это одно из следствий, – кивнула Златопрут. – Однако все гораздо сложней. Элодейцам это знание дано на уровне интуиции. А вот в Энкефалонских эпохах возможность общения и прямого воздействия на древних рассматривается как способ защиты.

– Защиты? – спросил Эррол. – От чего?

– От их влияния на нас.

У Софии перехватило дыхание.

– Так они вли… но каким образом?

– Ни в коем случае не из дурных побуждений, – отрезала Златопрут, словно отметая частое и несправедливое обвинение. – Древним не свойственна злоба, они не стремятся властвовать. Это не в их природе. И они не управляют нашими действиями напрямую. Они лишь побуждают, подсказывают. Вы оба наверняка с этим сталкивались, это каждый день происходит. Вы просто не чувствуете истинную природу воздействия.