Князь Лавин - Ольга Погодина

Илуге встал.

– Если будет нужно, я пойду на Шамдо только с ними, – он позволил себе эту роскошь, – эффектное преувеличение, которое потом станут повторять у костров, – Как гласит народная мудрость " и один мужественный воин победит трусливое войско".

Глава 4. Неожиданности

Хэбэй когда-то был вором, и вором уважаемым. А такое уважение не так просто заслужить. Каких-то десять лет назад его пальцы были самыми ловкими во всей Хэйлун и даже за пределами ее Двенадцати Врат. Однако, боги, случается, отворачиваются от своих любимцев, и даже краткая их немилость может ввергнуть человека в пучину бед. К Хэбэю его несчастливая судьба пришла в виде толстой госпожи, которая любила торговаться на рынке у Четвертой Западной Стены. Хэбэй крутился вокруг нее почти три дня, изучая ее повадки. Однако он не учел, что дама привязывает свой кошель к исподнему шелковой веревкой. Освободив от столь тяжкой ноши ее обладательницу, он оказался совершенно не готов к тому, что натянувшаяся бечева каким-то немыслимым образом распахнет одежды достойной матушки. Эта оплошность, а также висевшее над ним в тот день неблаговоление высших сил привели его, как говорят, к " чертогу мастера огня и железа". Иначе говоря, Хэбэй оказался в тюрьме, откуда, как известно, живым возможностей выйти немного. Хэбэй вышел, и о том, какой ценой, предпочитал помалкивать, особенно когда буквально следом схватили Толстого Бао – хозяина гильдии воров. Однако пальцы ему все же переломали, и, когда они срослись заново, Хэбэй уже не мог ими делать ничего более ловкого, чем держать весло.

Помимо переломанных пальцев, рожу ему так изукрасили кнутом, что Хэбэй не слишком боялся быть узнанным. Однако занятие он сменил и теперь пробавлялся тем, что называют " ремеслом водяного дракона", то есть, попросту, разбоем на воде. Еще в юности он неплохо знал город и убежище себе выбрал с умом – в небольшой пещерке прямо под стенами императорского дворца. Как он и ожидал, дворцовая стража даже ухом не вела на раздающиеся у них под самым носом вопли, – если, конечно, кто-то успевал закричать под его острым, как бритва, ножом.

Хэбэй выходил на охоту ночью, подкарауливая припозднившихся с местного рынка крестьян или мелких лавочников. Живых не оставлял никогда – таким удобным убежищем не следовало рисковать, а старость уже сделала его не столь сильным, чтобы, как бывало, пересечь Великую реку и найти убежище в плавнях. Товар свой, если таковой имелся, Хэбэй сбывал в одном неприметном местечке за Двенадцатью Вратами, где люди были на редкость молчаливы и не задавали никаких вопросов.

Кроме того, вскоре он обнаружил, что из окон Шафрановго Чертога иногда выпадают весьма…интересные вещи. Один раз ему посчастливилось, хорошо нырнув, выудить выброшенную в окно дорогую вазу. Иной раз получалось поймать легко опускающийся на воду дорогой шелковый платок или веер под огорченные возгласы его хозяйки. Случалось и обшаривать трупы, которые иногда всплывали на поверхность, синие и раздувшиеся.

Хэбэй был терпелив, как старый сом в норе. Днем он спал, а ночь проводил в чутком, настороженном ожидании в своей лодчонке, – маленькой, сделанной из коры развалине, которую постоянно приходилось латать. Хэбэй мог просидеть в ней всю ночь неподвижно, сплевывая в воду тягучую слюну, и ждать.

В ту ночь надежда поймать кого-нибудь на реке угасла быстро. День был не торговый, не праздничный, – Хэбэй такие не любил. К тому же с реки поднялся ветер, и его переломанные пальцы сводило от мозжащей боли. Он сидел, переступая промокшими ногами по дну своей развалины, сплевывал в воду и думал, что на скопленное им уже, наверное, совсем скоро можно будет купить какую-нибудь лачугу на окраине.

Белый предмет, упавший в воду, он увидел сразу и рванулся к нему со сноровкой и силой чайки, заприметившей рыбу. Он греб изо всех сил, видя, как белое пятно, – теперь уже он не сомневался, что это человеческое тело, – опускается на дно. Нырять в холодную воду не хотелось, и Хабэй работал веслом вовсю.

Ему повезло – лезть в воду целиком не пришлось. Подплыв ближе, он перегнулся через борт, зацепил пальцами конец шелкового пояска и принялся тянуть тело наверх. Судя по легкости и небольшому росту, труп оказался женщиной. Это было большой удачей – ведь женщины, как известно, любят носить побрякушки. Хабэй хищно оскалился в предвкушении. Под водой показалось белое пятно лица, затем тело. Ухватив труп под мышки, Хабэй рывком втащил его в лодку, выругался, когда колымага набрала воды, и столь же быстро начал грести обратно в убежище. Он промышлял тут не первый год и знал, что иногда вслед за трупом из окна может вылететь и стрела, – однажды он так поплатился за свою нерасторопность. Его пещерка располагалась под каменным блоком в основании дворца. Весенняя высокая вода год за годом вымывала из-под каменных блоков фундамента супесь, образовав довольно обширную, и непроходимую с суши выемку, которую Хэбэй еще расширил, чтобы хранить свои разнообразные находки. Прорыв ход внутрь, он даже мог жечь здесь костер, не боясь быть замеченным. И теперь угли только дожидались его.

Стуча зубами, он вылез, втащил в свое убежище труп и принялся ощупывать его жадными пальцами. По одежде ему показалось вроде, что это мальчик, но руки нащупали под одеждой грудь – значит, все-таки женщина. Однако украшений на ней не было, – ни серег, ни заколок в волосах, ни колец, – ничего! Хэбэй чуть не взвыл от досады и пнул труп носком дырявого сапога.

Труп застонал и закашлялся. Какое-то время Хэбэй размышлял, что стоит снять с девки одежду до того, как убить, – одежду можно продать, она, как и все из Шафранового чертога, скорее всего, дорогая. А потом он внимательнее вгляделся в бледное, облепленное волосами лицо и, довольно урча, потащил свою добычу к свету. Женщина. Молоденькая. Живая. Руки проворно обшарили тело: руки и ноги, хоть и смертельно холодные, без всяких следов грубой работы, лицо не обветрено, белая кожа знатной госпожи…Такие дорого стоят в " Доме цветущей Сливы" Дороже, чем одежда, и намного. Если он хорошо метнет кости, то может купить не только домик, но еще и надел земли. И даже раба, чтобы гнул на него, Хэбэя, спину!

Женщина снова застонала. Еще кричать начнет. Хэбэй быстро скрутил ей руки веревкой, согнул, огрел по спине. Когда женщина перестала выблевывать воду вместе с прочим содержимым желудка, Хэбэй сноровисто заткнул ей рот кляпом, хотя и с некоторой заботой устроил у костра. Кто их знает, они, дворцовые, верно, нежные, еще помрет до того, как он успеет получить свои денежки!

Женщина стонала, но была слишком слаба, чтобы сопротивляться. Потом затихла – видимо, потеряла сознание. Однако Хэбэй слышал звук ее дыхания и думал, что так оно будет даже лучше.