Тайны японского двора - Ипполит Рапгоф

— Кровь не перестает… ты бледен… дурно? — в ужасе воскликнула она.

Барон свалился на ковер и захрипел.

— Доктора! помогите! — закричала Хризанта, выбегая в коридор. На крик ее явились слуги, за ними старик Пьер.

Все вошли в комнату. Лицо барона было бледно, как у мертвеца. Старик Пьер немедленно послал консьержа за доктором, жившим в соседнем доме.

Хризанта принялась ломать руки.

— Бедный, дорогой мой! — шептала она в отчаянии.

Явился доктор, молодой человек, только что окончивший Сорбонну.

— Я просил бы всех удалиться и открыть окна, — предложил он. Доктор вынул часы и пощупал у барона пульс. Тем временем все слуги удалились и в комнате остались лишь барон, Хризанта, доктор и старик Пьер.

— Успокойтесь, мадемуазель, — сказал доктор, обращаясь к Хризанте, — пульс, правда, немного слаб, но это ничего, — он скоро очнется.

— Он ранен, доктор! — сказала Хризанта, указывая на висок.

Доктор отстранил волосы около виска, взглянул на рану и улыбнулся.

— Это не рана, а царапина, — сказал он, — я ее сейчас перевяжу.

С этими словами доктор вынул из своего ридикюля белый бинт.

Перевязав голову, доктору пришлось ее приподнять. Барон глубоко вздохнул.

— Не ли у вас нашатырного спирта? — обратился доктор к старику Пьеру.

— A l'instant (сейчас).

Пьер с непривычной в его годы подвижностью выбежал из номера. Несколько минут спустя он вернулся с флаконом в руках.

Доктор осторожно поднес флакон к носу барона.

— Ну вот! — воскликнул доктор. — Он очнулся.

Барон, не поднимая век, глубоко вздохнул.

— Ты тут, около меня?.. Кто эти люди? — спросил он слабым голосом.

— Не волнуйтесь, я доктор. Вам сделалось дурно, но теперь ничего.

Хризанта бросила радостный взгляд на своего возлюбленного.

— Мосье Пьер, помогите его уложить на диван, — продолжал врач.

Барон снова закрыл глаза и как будто бы задремал.

Сильные руки доктора схватили больного и при помощи мосье Пьера понесли его на диван, на который заботливая Хризанта уже успела бросить подушку.

— Теперь он немножко поспит, не тревожьте его, — обратился доктор к Хризанте, — а мы, мосье Пьер, уберемся восвояси.

С этими словами доктор почтительно поклонился принцессе и, предводимый Пьером, тихонько вышел из комнаты.

Барон дремал.

У его изголовья на коленях стояла Хризанта, прислушиваясь к дыханию.

Через час барон проснулся.

В его глазах замечался лихорадочный блеск. Он смотрел в даль беспокойным взором. Он даже не заметил, что так близко около него находилась любимая женщина, за которую он готов был отдать всю жизнь.

— Где я? — спросил он.

— Успокойся, около меня, дорогой мой. Я с тобой… никуда не уйду…

С этими словами она взяла его руку.

Мало-помалу барон начал приходить в себя.

Как в калейдоскопе, перед ним проходили события вчерашнего дня, ночи, раннего утра, дуэли, возвращения. Дальше он ничего не помнил.

Что-то отрадное наполнило его грудь, он начал сознавать близость любимой женщины, которая находилась около него.

— Хризанта! Ты тут… Что было со мной?.. я так слаб…

— Отдохни немного, — остановила его Хризанта. — Полежи спокойно, доктор тебе предписал это.

Барон, к которому вернулось ясное сознание, вдруг присел на диване.

— Где автомобиль? — спросил он.

— Внизу, у подъезда.

— Скорее, Хризанта, позвони хозяина. Нам надо спасаться, спасаться.

В первый момент Хризанта недоумевающе посмотрела на барона, как бы предполагая, что он бредить.

— Успокойся, дорогой. Почему нам нужно спасаться, куда?

— Хризанта, серьезно тебе говорю, нам нужно спасаться, чтобы скрыть всякий след.

— Позвонить хозяина? — спросила Хризанта.

— Конечно, сейчас.

Хризанта бросилась ко звонку.

Барон с трудом приподнялся. Ноги его подкашивались от слабости.

— Не снимай повязки, — промолвила Хризанта, видя попытку барона развязать узел перевязочной тесьмы.

Барон, не слушая ее, бросил повязку в угол.

— Нам каждая минута дорога. Тело твоего брата отвезли в посольство; там поднимут целую бурю, тебя будуть искать…

Старик Пьер все еще не являлся, не показывался и никто из слуг.

— Что же это, наконец, такое? — сказал барон. — Скоро ли они придут? Хризанта, одевайся, не теряй времени.

Постучались в дверь.

То был старик Пьер.

— Что прикажете, барон?

— Дайте счет?

— Сейчас.

Прошло минуть десять.

Барон волновался, несколько раз звонил и вполне оделся, когда наконец принесли счет.

— Сорок два франка. Получите пятьдесят, сдачи не нужно.

Владелец отеля отвесил глубокий поклон.

— Поезжайте в окружную мимо Булонского леса и свезите меня на пароходную пристань около моста Нельи, — сказал барон шоферу, усаживаясь с Хризантой под закрытый навес автомобиля.

Автомобиль завернул направо по Мадридскому бульвару и вскоре очутился на окраине города, у моста.

Доехав на автомобиле до моста, барон щедро рассчитался с шофером, дав ему двести франков.

— Надеюсь, вы забудете, где меня высадили, — сказал барон, отдавая деньги.

— Конечно. Вы можете быть спокойным… Я умею молчать, — ответил тот, кланяясь.

— Я на это рассчитываю, господин шофер, — еще раз подкрепил свое требование барон.

— Будьте покойны, мосье.

Барон подал Хризанте руку и направился к плавучей пристани.

На маленькой барке была масса народа. Все теснились к турникету, чтобы первыми занять место. По реке шли очень небольшие суда и никогда не хватало мест.

Парохода еще не было видно, а по времени он уже должен был быть на месте.

— Боже, когда же он придет? — раздавались многие голоса.

— Затонул, должно быть, — острили добродушные буржуа.

— Где тут потонуть, когда курицы пешком реку перейдут, — язвил кто-то.

Каждая острота сопровождалась смехом нетребовательной до остроумия публики.

— Идет, идет! — зашевелилась толпа.

Медленно подплывал пароход архаического типа с боковыми колесами и открытой палубой.

— Наконец-то прибыл «дедушка», — как называли пассажиры это старое, неуклюжее судно.

Мест на сей раз оказалось много и все пассажиры вполне удобно разместились в обширной площадке палубы.

По команде капитана, раздался гудок и «дедушка» плавно и медленно обогнул остров «Гранд-Жан».

Тут опять была станция около моста, ведущего на Курбевуа.

Барон счел более благоразумным сойти.

Хризанта послушно подчинялась всем требованиям его.

Она всю дорогу молчала и мрачно смотрела на мутные воды. Мысли ее беспорядочно блуждали.

Очутившись снова на берегу, она с любопытством оглядывалась вокруг себя.

Узкие улицы пригорода, плохие мостовые, грязь и пыль напомнили Хризанте задворки города Токио.

— Совсем как за старым Иеддо, — говорила она.

— О да, тут нехорошо, дорогая. Но видишь ли, нам нужно пешком добраться до полустанка «Корню» и оттуда можем уехать куда нам угодно.

Эта мысль очень понравилась Хризанте. Она, видимо, бодрее стала смотреть на эту затею,

— А куда мы едем? — спросила она.

— В Брюссель.

— Как я рада! Я так хотела видеть этот город. Я много о нем читала.

Дорога вела через немощенные улицы и переулки, через грязные площади, парки и набережные.

Они шли более часа, спотыкаясь, скользя по грязи, но не роптали.

— Ну, вот, наконец-то, станция «Корню»! — воскликнул барон, указывая на маленькое одноэтажное каменное здание, окрашенное в красный цвет.

Барону и Хризанте не долго пришлось ждать.

Поезд подошел к полустанку, круто остановившись почти на полном ходу.

Быстро растворились двери многочисленных вагонов и оттуда высыпали пассажиры.

В первом классе было мало публики.

— Будьте так добры, дайте нам купе, — обратился барон к начальнику поезда.

Тот вежливо открыл одну из дверей и глазам беглецов представилось уютное четырехместное купе с боковым зеркальным окном.

Немедленно уплатив стоимость до ближайшей станции, барон справился о том, как бы лучше и скорее проехать в Брюссель.

— Вам придется вернуться в Париж и взять прямой поезд, — последовал ответ.

Барону такая перспектива ничуть не улыбалась.

Вернуться в Париж — значило подвергнуться риску преследования.

Тогда барон мысленно решил ехать дальше.

— Куда-нибудь да приедем, — решил он.

Хризанта продолжала молчать. Ее мысли витали где-то далеко, вызывая в ней грустные воспоминания.

— Прости, дорогой, — начала она дрожащим голосом, — но я вспомнила так недавно минувшее детство, когда мы с Алешито играли в парке и он, как рикша, меня катал по аллеям. Я, как сейчас, вижу пред собою наш старый дворец с его причудливой крышей и с навесом у входа, к которому он меня услужливо подвозил, желая мне этим доставить удовольствие.