Синдром Феникса - Алексей Слаповский

— Хватит тебе тут, — сказал он, туго ворочая языком. — Пошли в сарайчик. Сейчас я тебя обыграю три-ноль. Пошли, чего ты? — потянул он Татьяну за рукав.

— Сейчас тебе будет три-ноль, — сказала Татьяна. И огрела Гошу мокрой тряпкой по роже. — Вот тебе раз! Вот тебе два! А вот тебе три! А теперь спать — а завтра проваливай, чемпион!

Проспавшись, Гоша, не заглядывая в дом, отправился к Игорю Бухче: тот накануне показывал ему, где живет, и приглашал заходить. Игорь сильно болел после вчерашнего празднества, предложил поправиться, Гоша отнекался и сказал, что у него проблемы с жильем. А Шлиман вчера квартиру обещал.

— Обещать он может что угодно — и все врет. Сам, как видишь, в однокомнатной живу с женой и ребенком, — сказал Бухча, умолчав, что жена третья, а ребенок пятый, предыдущим же семьям он оставил, по благородству своему, просторные квартиры. — Ты к Везухову сунься.

И объяснил, как найти Везухова.

Тренер с неудовольствием выслушал просьбу Гоши и сказал, что пока может устроить только в привокзальной гостинице, зато в отдельном номере.

Отдельный номер оказался комнаткой-пеналом без ванны, но, спасибо, хоть с туалетом. Обосновавшись, Гена отправился в городскую библиотеку, где строгая тетенька в отделе регистрации сначала не хотела записывать его без документов, но потом сжалилась, когда он объяснил, что его интересуют не книги, а старые газеты в отделе периодики.

Целый день он ворошил спортивные и прочие издания, ища сведения о себе, то есть о Гене Колычеве, и кое-что нашел. О нем довольно много писали в течение трех лет, а потом умолкли. Исчез, пропал, появились новые кумиры. Так оно и бывает. Нашлось несколько фотографий общим планом и две более или менее крупные. Гоша рассматривал и находил действительно большое с собой теперешним сходство. Да и какие могут быть сомнения: разве играл бы он так, не будучи в прошлом футболистом высокого уровня?

Но как он оказался здесь, в Чихове?

Где был до этого?

Кем был?

С кем жил?

Похожие вопросы разозленный мэр Тудыткин задал с утра своим приближенным из числа городских руководителей. Как могло получиться, что “Тайфун” выставил такого игрока, а мы не знали? Откуда он взялся?

Подготовленные приближенные ответили: взялся неведомо откуда, живет у продавщицы Татьяны Лавриной, документов не имеет, страдает потерей памяти. То есть даже не помнит, кто он такой.

— Но теперь-то известно, кто он такой! Сообщите родным, семье, пусть приедут и заберут! Или! — поднял Тудыткин палец. — Или, если захочет, пусть остается здесь. Но не в “Тайфуне”. И чтобы по-тихому все!

И глянул при этом на начальника чиховской милиции Виктора Павловича Мартынова.

Тот взгляд понял как приказ, вернулся в горотдел, созвал сотрудников и поставил задачу: найти родственников новоявленного обеспамятевшего футболиста.

— Я этим вообще-то уже занимаюсь, — со скромной гордостью сказал Харченко, довольный тем, что умудрился начать выполнение задания еще до того, как начальник его дал. — Я его пробивал по базе и проверял. Теперь данные есть, легче будет.

— Ну и займись, — напутствовал Мартынов.

Виталий занялся: немедленно послал запрос в Москву и продублировал звонком знакомому человечку из МУРа.

Ответ пришел очень скоро: бывший футболист Геннадий Колычев, бывший надзиратель, алкоголик, бывший пациент клиники психоневрологического института имени Бехтерева, сейчас здоров, социально реабилитирован, имеет семью и ребенка, работает вторым тренером в частной спортивной школе. Никуда не пропадал, память не терял. Приложена была фотография: свежий сухощавый мужчина, очень отдаленно напоминающий Гошу.

Виталий тут же доложил Макарову, Макаров Тудыткину. Тот рассмеялся и удивился:

— А как же это получилось? Кто он тогда?

— Черт его знает, — недоумевал и сам Макаров. — Может, тоже был футболист, но другой.

— Ладно, разберемся. Они завтра с “Энергией” играют, не трогать его пока: нам выгодно, чтобы “Энергия” продула! И никому ничего не говорить!

— Есть!

И Макаров выполнил приказ, никому ничего не сказал, в том числе и Виталию. Это обернулось последствиями на другой же день.

Футболисты “Энергии” вышли на поле, как гладиаторы на арену, куда должны выпустить свирепых львов, и во взглядах, которые они обращали в сторону сидящего на центральной трибуне Димы Орловского, читалось: “Ave, Caesar, morituri te salutant!”.

Женя Шлиман, сидевший точно напротив своего друга и врага, заранее торжествовал.

Публики собралось много — чуть не все взрослое население Чихова.

Татьяна, конечно, не пошла и сыновьям велела не ходить.

— А мы и не собирались, — сказал Толик, — мы на пруды рыбу ловить!

И, уехав на велосипедах, они окольными путями пробрались к стадиону, бросили велосипеды в кустах, а сами полезли на трибуны известным путем: через гаражи на дерево, с дерева по толстым веткам подобрались к забору, а дальше уже пустяки.

Вся чиховская милиция, конечно, тоже присутствовала — редкий случай, когда долг совмещается с интересом.

Харченко слушал, как шумят трибуны, видел это нетерпеливое многолюдье, понимал, что ждут героя — Гену Колычева, не зная, что он никакой не Гена и никакой не Колычев.

Он сказал стоявшему рядом Лупеткину:

— Вот тоже… Тут вкалываешь, работаешь головой с утра до ночи — и спасибо никто не скажет. А этот ногами чего-то такое сделал — полный восторг.

Лупеткин не согласился с начальником:

— Не просто ногами… Талант нужен!

— А для нашей работы таланта не надо?! — Харченко обиделся.

Но вдруг лицо его просветлело. Он направился в помещение стадиона, где одевались, готовясь к матчу, футболисты.

— Куда это вы? — остановил его помощник Везухова. — Нельзя!

— Мне можно, — отстранил его Харченко.

Он подошел к Гоше, дружески улыбнулся ему, протянул руку. Тот приподнялся, пожимая ее, и Виталий шепнул ему на ухо:

— Не Гена ты, Гоша. Мне ответ на запрос пришел. Отойдем.

Виталий отвел Гошу в сторонку и показал ему ответ из Москвы и фотографию.

Гроша долго разглядывал, а потом растерянно спросил:

— А как же? Но я же… Я играю же!

— Мало ли кто играет. Пару раз хорошо сыграть и я могу, — объяснил Виталий.

И ушел, отмщенный.

Игра началась.

“Тайфун” действовал по уже наработанной за последние игры схеме: любыми способами пихать мяч вперед и, как только появляется малейшая возможность, передавать Гоше, который по обыкновению маячил у чужой штрафной, закрываемый сразу тремя игроками “Энергии”. Но вот один из них упал, второй об него споткнулся, а третий слегка зазевался — как раз когда Гоше послали мяч. Гоша остановил его — правда, не так ловко и четко, как обычно, примерился, ударил… Мяч пролетел метрах в десяти возле ворот.

Что ж, со всеми случается.

Но вот и второй раз попал мяч к Гоше. Он размахнулся — и ударил почему-то не по мячу, а вонзил ногу в газон, да еще и упал от этого.

Трибуны выли и свистели.

“Энергия” приободрилась и на 38-й минуте вколотила “Тайфуну” гол.

Дима плясал на трибуне и показывал Жене кукиш.

Но на 43-й минуте вражеский игрок скосил Гошу в штрафной.

Дима уныло сел. Два промаха форварда “Тайфуна” его не успокоили. Наоборот, раздосадованный этими ошибками, большой футболист, несомненно, сейчас реабилитируется.

Гоша поставил мяч на отметку, отошел.

И, как уже с ним было, увидел предвидящим мысленным зрением: мяч летит влево. Мимо ворот.

Гоша тряхнул головой, прогоняя дурман, разбежался, глядя в правый верхний угол.

Вратарь, видевший матч с “Чихалты”, не знал, что и думать.

И, как его коллега, принял верное решение: поверить наглости бьющего и прыгнуть именно туда, куда он целится.

И он прыгнул — и напрасно: Гошина нога крюком зацепила мяч и послала его не просто влево, а чуть ли не параллельно линии ворот, на трибуны.

Что тут началось!

Рев, свистки, на поле летят бутылки, огрызки, банки из-под пива…

Везухов надсадно кричит:

— Вон с поля!

Дима танцует на трибуне.

Женя сидит, окаменев.

Гоша побрел к краю поля.

— Чтобы я тебя никогда не видел! — с предсмертным хрипом налетел на него Везухов, сдирая с Гоши форму.

Гоша некоторое время тупо сидел в раздевалке. Потом поплелся в гостиницу. Там администраторша сказала ему, что он выписан. И без документов не положено вообще.

Ночью Татьяна проснулась не столько от звуков, сколько от какого-то предчувствия.

Нехорошо поташнивало в сердце.

Но, прислушавшись, различила и звуки: странные, откуда-то со стороны сарая.

Встала, накинула халат, вышла из дома.

В сарае кто-то всхлипывал и бормотал.

Она открыла дверь.