Бессмертный солдат - Elliot Taltz
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Фил даже не знал, сколько он смотрел вслед этому монстру, но точно помнил, что, когда всё случилось, небо озаряли огни самого прекрасного заката, который он когда-либо видел в своей жизни. Непередаваемая яркость цветов врезалась в глаза и сохранялась перед ним даже после того, как он смыкал веки в надежде хоть на мгновение уйти от реальности. А вот когда всё закончилось, была уже глубокая безлунная ночь. Его привел в чувство лейтенант их отряда, который своей пощечиной вывел эльфа из транса. Это был лейтенант Абу Хоба, тот самый примат, который наравне с ним возглавляет отряд новых новобранцев. Новых смертников. Фила охватил ещё больший ужас, который становился более терпким и зловонным от одних только мыслей о том, что Абу вернулся с той бойни как ни в чём не бывало. Обезьян никогда не говорил о том, что там происходило, о том, что он видел, пережил, о чувствах из-за потери товарищей и подчинённых. Ему словно было всё равно. Но Фил каждый раз ловил себя на этой мысли и тут же останавливал себя, чтобы не пойти избивать эту обезьяну за чрезмерное равнодушие: может, Абу надел маску и ему сейчас немногим лучше, чем ему самому? Глаза Оди снова всплыли обжигающим миражом перед ним. Чудовищный яркий мираж, передававший ту самую насыщенную, бесподобную и глубокую палитру пожара, охватившего небо в миг, когда солнце решило покинуть их всех. И его отблески так живо горели в глазах Оди, жизнь в которых угасала и становилась безмолвным серым ничем…
* * *
Разбудил его не утренний свет, которого ещё и не предвиделось, а робкий, но назойливый стук в дверь. Некоторое время Фил, развалившись звездой на спине и сонно уставившись в однотонный потолок, старался игнорировать призывы непрошенного гостя открыть дверь, но, когда стук стал настойчивее, всё же пришлось преодолеть себя и направиться к двери. На часах 8:20 утра. Фил даже не догадывался, кого могло принести в такое время. Открыв дверь, на пороге он увидел своих сержантов: Соела Гиллса, Китти Хаунд и Леона Ришара. Китти неизменно радушно улыбалась, а за её хрупким телом прятались немного напуганные Соел, который все равно пытался тянуть на лице добродушную улыбку, и Леон, у которого шерсть вставала дыбом.
— Вы чё припёрлись? — раздражённо выдал Фил, оглядывая с ног до головы троицу.
— Мы так давно не виделись, товарищ Ригер! — радостно-нежным голосом проговорила Китти, протягивая пакет. — Мы пришли пить чай!
Фил закатил глаза.
— Ну… Ладно, заходите, засранцы. Леон, я надеюсь, ты себя причесал перед этим…
Леон вздрогнул, но быстро ответил:
— Конечно, лейтенант Фил!
Что-то в его интонации и бегающих глазках подсказывало Филу, что ничего он не вычёсывал, и после их ухода придется по всей квартире собирать серо-чёрную шерсть, нападавшую с человекоподобного барса. Леон при входе в квартиру хотел почесать за ухом, но что-то заставило его передумать и нервно спрятать руки в карманы.
— Хвост в штаны заправь, — с проблеском злобы повелел Фил. Леон быстро исправил свою оплошность, ведь с хвоста сыплется очень много шерсти. — Бери пример с Китти: она никогда не ходит ко мне с волосами. — Китти оборотень! — возмутился сравнению Леон.
— Мог бы и побриться…
— Лейтенант, не обижайте Леона, — мирно и ласково заговорила Китти, снимая с себя верхнюю одежду. — Зато его шкурка очень красивая.
— Из неё бы вышла отличная шубка, — закончил Фил, уходя с пакетом Китти на кухню. Вслед ему девушка восторженно воскликнула:
— У тебя теперь ещё больше цветов, товарищ Ригер!
— Ты правда успеваешь за ними всеми следить? — подал, наконец, голос Соел, проходя на кухню и рассматривая цветочные горшки на стенах и подоконниках, парочка висела даже на потолке. Обычный плющ и полосатый, роициссус, хомаломена, абелия, папоротник, ледебурия — и это далеко не всё, что было в одной лишь кухне. Сколько всего было в остальных комнатах, Соелу представить было даже страшно, ведь за всем этим садом приходилось Филу ухаживать, а у Соела в голове не укладывалось, как можно столько времени посвящать вещам, которые даже спасибо не скажут.
— Это не так сложно, как кажется, — отозвался Фил, ставя чайник на газовую плиту.
— Я с одной рыбкой в аквариуме маюсь, а тут…
Китти достала из пакета чёрный чай с сушеными ягодами и коробку с пряниками. Она всегда помнила, что Фил ненавидит сладкое, поэтому для него она взяла горький шоколад, хотя и его он считал порой невыносимо сладким. Леон осторожно, даже с некоторой боязливостью, сел за стол, пока Фил доставал кружки и заварочный чайник.
— Как проходят выходные, товарищ Ригер? — решила разбавить тишину Китти, тоже сев за стол.
— Отвратительно. Скорее бы на работу.
Подтянулся и Соел, который, видимо, бродил по квартире, рассматривая цветы, многие из которых он в жизни не видел. Даже на столе кухонном стоял маленький горшок с небольшим ростком красного гипоэстеса. Соел словил пугающее недоумение и удивление оттого, что он сразу не приметил этого малыша.
— Лейтенант, тебе нужно бросать всю эту военщину и становиться ботаником или флористом, — заключил Соел, уставившись на три красных листка гипоэстеса.
— Может быть когда-нибудь.
После Фил налил воду в чайник с чаем. Букет приторных сладких ароматов стал более выраженным после контакта с кипятком и заполнил всю кухню. Атмосфера стала куда приятнее и добродушнее. Запахи лесных ягод открывали в подсознании Фила давно наглухо закрытые, уже заросшие слоем пыли и паутиной двери. Вдыхая пары от этого чая, поднося кружку близко к лицу, образы становились чётче и глубже. Закрывая глаза, Фил видел перед собой невесомые образы, окутанные бледной светящейся дымкой, тянущейся от него самого. Чем ближе был образ, тем он был более размытым и засвеченным. Кто-то точно протягивал ему руку и звал пройтись по прекрасной цветущей долине, которую на две части делила искрящаяся, ровно текущая и скрывающаяся за горизонтом широкая река. На горных склонах росли невысокие пихты, а от холма к холму тянулась дорога, которую вытаптывали точно не одно десятилетие. А земля под ногами точно источала тот же самый запах, что и этот чай.
Фил всё же пришёл в себя и, ещё с секунду поглядев в чайную гладь, поднял взгляд и увидел, что троица в недоумении
