Пепел перемен, Том 4: Ни богов, ни королей - Илья Витальевич Карпов

Игнат тут же вскочил на ноги.

— Неужто, это вообще возможно? — удивился он.

— Если верить записям Серхиана, которые уже никто никогда не увидит и проверить которые можем только мы. Для того я и отдал тебе этот посох. Возьмись вот здесь и держи крепко…

Игнат неуверенно схватился за металлическую обивку посоха и ощутил знакомое покалывание. Раньше он старался не касаться этих частей, а теперь ладони стало ужасно щекотно. Маркус осторожно засучил рукав и взялся за другой конец посоха.

— Процедура лишения магии названа немного неверно, — проговорил он, поднимаясь на ноги. — Магия — дар бога Сэзмоара, что когда-то пролил свою кровь на наш мир, и все маги несут в себе частицу божественной крови. Поэтому человека нельзя лишить магии в полном смысле, только заглушить связь с ней. У некоторых отчисленных из Академии к старости эта связь частично восстанавливается, и слабые магические силы пробиваются вновь. Мы же попытаемся восстановить её сейчас, пробить барьер, что отделяет тебя от силы. Но ты должен будешь помочь мне.

— Я сделаю всё, что потребуется, — глаза Игната заблестели. Он и подумать не мог, что такое когда-то может случиться. От обилия новостей у него даже слегка закружилась голова. — Рия, тебе лучше отойти.

— Закрой глаза, сынок, — сказал Маркус. — Дыши медленно и глубоко. Представь, что ты заперт. Вокруг темнота и тишина. Ты на ощупь находишь стену.

— Ага, — кратко ответил юноша. — Что дальше?

— Ударь её. Ударь изо всех сил. Бей, пока стена не поддастся. Я помогу тебе с другой стороны.

Игнат как наяву почувствовал себя в темноте, взаперти, окружённым холодными стенами из чёрного камня. Такого же, из которого сделана та жуткая арка, стоявшая в холле Академии. Он ощущал, как бьёт стену, как кулаки раз за разом ударяются о каменную поверхность, но она не поддавалась.

— Не выходит, Маркус.

— Продолжай, мой мальчик. Ты сможешь сломать её! В тебе таится невероятная сила!

Услышав это, Игнат ощутил, как от очередного воображаемого удара на костяшках остались крошечные осколки. Ещё один удар — и на воображаемый пол посыпалась каменная крошка. Он ударил снова. И снова. Кулаки его будто бы обратились в сталь. Он почувствовал, как посох становится теплее на ощупь. Это придало сил и уверенности. Очередной удар оставил в стене трещину, и сквозь неё пробился тоненький, но ослепительно яркий луч света. Всё это выглядело настолько реальным, что он не смог бы открыть глаза, даже если бы захотел.

Воображаемые кулаки покраснели, как краснеет раскалённый металл. Посох сделался горячим, а уверенность всё нарастала. От ударов летели искры, будто он бьёт молотом по наковальне. Ярко-красные кулаки выбивали из стены осколки, а просвет становился всё больше. Удар! От стены отлетел кусок камня. Удар! На пол рухнул ещё один! Кулаки раскалились добела! И, наконец, из груди Игната вырвался воображаемый, или реальный, крик! От последнего удара раскалённых пылающих рук стена обратилась в пыль! А потом наступила тишина.

Игнат открыл глаза и обнаружил себя сидящим на траве в нескольких шагах от испуганной Рии. Маркус лежал в противоположной стороне.

— Маркус! — юноша вскочил и подбежал к учителю. — Ты как?

— Бывало и хуже, — проговорил маг. Лицо его было красным от напряжения, а на лбу пульсировала вена. — Как себя чувствуешь? Что случилось с посохом?

— Вы просто стояли, а потом эта палка затряслась, побелела и разлетелась в пыль, а вас отбросило в разные стороны, — проговорила Рия, помогая Маркусу встать.

— У нас получилось? — с надеждой в голосе спросил Игнат.

— Не знаю, — выдохнул Маркус. — Попробуй что-нибудь сделать. Попытайся создать пламя.

Юноша собрался с силами. Он почти забыл, как колдовал когда-то в Академии без всяких свечей, каминов и факелов. Собрав волю в кулак, он постарался направить магические потоки к кончикам пальцев, резко выбросил руку вперёд и… Из указательного пальца вырвался крохотный, не больше свечного, огонёк. Вырвался и тут же погас.

— Ну… — протянул Игнат. — Лучше, чем совсем ничего. Смогу зажечь свечку, если попросят.

— Попробуй ещё раз, — с надеждой в голосе предложил Маркус.

На этот раз Игнат выбросил вперёд две руки. Огонёк стал чуть больше и прожил дольше.

— Не останавливайся, сынок. Пытайся!

В третий раз из кончиков пальцев заструилось самое настоящее магическое пламя. Не веря глазам от счастья, юноша бросил пламенный сгусток в стену. Потом ещё один. Отправил в небо поток огня и рассмеялся.

— Невероятно! — Маркус утёр слезу. — Это ведь чудо… Настоящее чудо.

Игнат подпрыгнул и словно метнул воображаемый камень в стену рядом с собой. В результате получился взрыв, отбросивший юношу на траву. Он захохотал, принялся кататься и запускать в небо струйки пламени.

— Не увлекайся, Игнат, — мягко сказал маг. — Побереги силы. Мне ещё предстоит научить тебя тому, чему не успел.

Весь оставшийся день Маркус показывал Игнату примеры тонких манипуляций с огнём, освежая его знания и показывая то, чего тот не знал. Юноша, у которого поначалу получались лишь неконтролируемые потоки огня, взрывающиеся сгустки пламени, словом, все те безрассудные штуки, в которых огненных магов обвинял Рейквин, схватывал всё на лету. И хоть Маркус говорил, что Игнату ещё предстоит многому научиться, в глазах бывшего декана была невероятная радость и гордость. К вечеру они уже просто сидели на мягкой траве втроём с Рией, глядя на тёплые оттенки закатного неба.

— Я не знаю, как тебя отблагодарить, Маркус, — сказал Игнат. — Просто не нахожу нужных слов, так много ты для меня сделал. Если я сумею использовать положение при дворе, то обязательно…

— Прибереги своё положение для действительно важных дел, сынок, — добродушно ответил маг. — Что же касается благодарности, я буду счастлив, если ты просто будешь использовать эту силу во благо, а сила в тебе действительно великая. Доподлинно известно, что Фелессил, правитель вольного города Сэзмоара, также родился полуэлементалем. На другую же половину он эльф, что делает его одним из самых могущественных магов Аталора.

— Видно, не все эльфы столь могущественны, — усмехнулся юноша. — Рейквину, наверное, куда лучше удаются дуэли словесные.

— Мне просто повезло, — неожиданно серьёзно ответил Маркус. — Рейквин из Караниса сильный маг, он гораздо старше и опытнее меня. Однако не согласиться на дуэль после его слов я попросту не мог.

— Значит, ты оказался сильнее. И даже не пытайся оспорить это, папаша, — Игнат улыбнулся и пустил вверх струйку пламени, едва заметную на фоне закатного неба. — Значит, за всё это мне стоит благодарить свою мать?

— Выходит, что так.

— А ведь я её совсем не помню. К Кройну я попал ещё мелким, а когда мне вздумалось расспросить его, он лишь ответил, что она умерла. Тогда-то он меня и подобрал. И добавил, «твоя мать, несомненно, тебя любила, Игнат».

— Все матери любят своих детей, — уклончиво ответил Маркус.

— Интересно, какой она была? — продолжал Игнат. — Знаешь, я её даже себе представлял. Наверное, такая же рыжеволосая. А ещё, должно быть, она пела мне перед сном. Не знаю, откуда мне взбрело это в голову, но так хочется в это верить.

— Твои волосы могли получить цвет от воздействия стихии, — заметил маг. — Она не обязательно была рыжей.

— Ну и пусть, — отмахнулся юноша. — Главное, что она любила меня. Жаль, что её постигла такая участь. Кройн даже не рассказывал мне, как она умерла. Наверное, и сам толком не знал.

— Наверное, — губы Маркуса чуть дрогнули, а взгляд его устремился в стенку, будто он решил посчитать камни, из которых она сложена. Это не ускользнуло от взгляда Игната.

— Маркус? А ты? Может хоть тебе Кройн рассказал, как она погибла? Мне, понятное дело, не стал, потому что я был совсем маленьким.

— Не совсем так, Игнат…

— А как? Ты ведь что-то знаешь, папаша, — нахмурился юноша. — По глазам вижу. Ты никогда не умел врать, уж я-то знаю!

Маг поёрзал на месте. На него в упор глядели две пары вопрошающих глаз, и он не знал, куда от них деться.

— Рассказывай, Маркус. Понимаю, её уже не вернуть, но хоть буду знать больше. Я уже достаточно взрослый для этого. И заслужил знать правду!

— Хорошо! — воскликнул маг и глубоко вздохнул. — Помнишь тот день, когда