Зауряд-врач - Анатолий Федорович Дроздов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С Леокадией я держался отстраненно, ее это задевало. Как-то она отловила меня в парке во время перекура. Подошла и села рядом на лавочку.
— Нам нужно объясниться, — заявила бесцеремонно.
Я только вздохнул: бежать некуда.
— Вы почему-то сторонитесь меня.
Я пожал плечами.
— Хочу знать, почему?
Вроде неглупая женщина, а задает детские вопросы.
— У нас разные взгляды на жизнь, Леокадия Григорьевна.
— Вы о том нашем разговоре? Считаете, я не права?
— Считаю.
— Но это не так! Медики должны бороться за жизнь. А вы отняли ее! Добро бы в бою. Но убить раненого солдата!
Вот упертая!
— Вы читаете газеты, Леокадия Григорьевна?
— Да, — удивилась она.
— Обращали внимание на отчеты правительственной комиссии по расследованию злодеяний германских войск?
Есть здесь такая…
— Причем здесь это?
Не читала…
— Притом. Немцы убивают наших раненых и врачей, сестер милосердия и санитаров. Они устроили лагеря смерти для наших военнопленных. Морят их голодом, запрягают в повозки и заставляют таскать. Непокорных бьют палками и кнутами. За малейшее неповиновение — расстрел. Пленных вешают и обливают водой на морозе[25]. Мы для них скот, даже хуже. О скоте хотя бы заботятся, его кормят и держат в тепле.
— Мы не должны быть такими, как они!
Слышали. В Великую Отечественную войну мы вели себя с немцами гуманно. Лечили и кормили их военнопленных. Паек у тех был не хуже, чем у советских граждан. В оккупированной Германии наши солдаты кормили немецких детей, женщин и стариков. Мы помогли немцам восстанавливать разрушенные города и предприятия. В итоге получили враждебное государство. Американцы вели себя иначе. Бомбили немецкие города, не стеснялись расстреливать пленных[26]. Насиловали немок. Спустя десятилетия в этом обвинят русских. Германия будет дружить с США, и вводить санкции против России. Поляки, которых спасли от уничтожения и рабства, будут заискивать перед немцами и ненавидеть русских. Памятники советским воинам снесут. Рабы дорвались до свободы…
— Немцы пришли, чтобы уничтожить нас. Поэтому я считаю своим долгом убивать их. Пока не уберутся обратно или не подохнут здесь!
— Вы очень странный человек, Валериан Витольдович! Понимаю, что вы воевали, но так опалить душу… Мне жаль вас!
Она встала и ушла. Скатертью дорога! Лезет в душу… Мне ее жгли много. В кавказских войнах, где бросали на убой юных солдатиков, и мне приходилось их спасать. Получалось не всегда. Мне опалила душу любимая жена, когда ушла к вору, то есть бизнесмену, пока глупый доктор спасал жизни на Кавказе. И ладно бы сама, но она забрала Дашу. А ее хахаль запретил пускать меня к дочке. Мордовороты, охранявшие его особняк, избили и выбросили меня за ворота, когда я пришел Дашу навестить. Суд, куда я обратился, принял сторону вора. В тот день я плакал— от унижения и бессилия. Меня втоптали в дерьмо. Государство, которому я служил, защищало не меня, офицера, а воров. С тех пор я видел дочку издалека. Приходил к школе и смотрел, как она выходит из дверей в компании подруг. Подойти не мог — охрана не подпускала. Терпеть это было больно, и я глушил чувства водкой. Пил каждый день. Просыпаясь, первым делом смотрел на руки — не дрожат ли? Хирургия — единственное, что удерживало меня на краю. Несколько лет алкогольного угара… Но потом Бог смилостивился и вернул мне Дашу. Дочка подросла, и вор ею заинтересовался — не по-отцовски. Начал приставать. Даша рассказала об этом матери. И та, сука, заявила, что нечего выдумать. С отчимом нужно быть поласковее: благодаря ему, они живут как в сказке. Даша разыскала меня. Моим первым порывом было зарезать жирного сатира. Но потом я сообразил: глупо. Во-первых, у меня не получится — охрана помешает, во-вторых, оставлю дочку без защиты. Тогда я попросил Дашу снять приставание на телефон. И она, умничка, сумела! Я спрятал дочку у себя, а ролик выложил в Ютуб.
Раньше вор бы отбрехался. Но времена изменились, а он этого не понял. Вор сидел в законодательном собрании и считал себя неприкасаемым. Не учел, что тем выше забираешься, тем более у тебя врагов. Те обрадовались и подняли волну. Видео растащили по ресурсам. Пользователи негодовали. Когда голый, пузатый мужик пристает к школьнице, это вызывает омерзение даже у отморозков. Делом заинтересовалась пресса и прокуратура. Однопартийцы от вора открестились, его отдали под следствие. Адвокаты шустрили, но слишком велик был резонанс. Вор отправился в колонию. Я воспользовался моментом и инициировал иск о лишении бывшей жены материнских прав. Суд с этим не согласился, но постановил отдать дочь мне. Даша поселилась в моей квартире. Наступили счастливые времена. Я бросил пить и курить. После службы спешил домой, где ждал ужин, приготовленный моей умничкой, и ее рассказы о школьных делах. До этого я не думал, что это так интересно. Потом Даша поступила в МГУ. Я звонил ей, и мы разговаривали подолгу. Душа моя, как выжженный палом луг, покрылась зелеными ростками, но расцвести не успела. Помешала командировка в Сирию. Я мог отказаться — меня не принуждали, но требовались деньги. Даша жаловалась, что жить в Москве дорого. Вот и получил…
* * *
Человек с неприметной наружностью отложил в сторону газету, которую перед этим внимательно читал, и забарабанил пальцами по столу.
— Интересно, — пробурчал негромко. — Любопытненько.
Он встал и прошелся по комнате. Вслух более не говорил. В меблированной комнате доходного дома он находился один, но профессиональная осторожность требовала молчать. Человек размышлял. «Странно, — думал он, вышагивая по потертому ковру. — С чего это шляхтич развоевался? У него было простейшее задание, проще и придумать сложно, а его вдруг понесло. С каких пор он хирург? Или это не он? Родной брат или родственник?»
Человек вернулся к столу и стал перебирать газеты. Находя фотографии нужного лица, складывал газетные листы, чтобы выходила галерея. Затем внимательно всмотрелся в тусклые отпечатки.
«Он! — пришел к выводу. — Загадка». Пройдясь по ковру вновь, он вернулся и аккуратно вернул газеты в прежнее состояние, собрав их в стопку. «А ведь это неплохо, — пришел к выводу. — Мальчика заметили, его положение упрочится. Лечил командующего, значит, может приблизиться к
