Бес предела - Василий Головачев

– Фокус начинается!

Полено «поёжилось» под струёй воздуха и превратилось в красивый ровный цилиндр с бело-чёрным узором коры.

Саблин, скрипя снегом, подошёл к нему, взял в руки, оглядел.

– Ни одного изъяна! Ровный цилиндр. Мы теперь можем изготавливать суперские сувениры, будет на что жить в старости.

– Дай, – протянула руку Юстина.

Данимир передал цилиндр, назвать поленом который было трудно.

– Тяжёлый, – оценила она. – Холодный…

– Давайте пробежимся по спектру, – сказал Прохор. – Это в принципе биологический объект, хотя и засохший, без признаков жизни, углеводороды, окислы, высохшая биомасса.

Установили цилиндр на чурбак.

– Теперь я, – объявил Саблин.

– Может, я попробую? – проговорила Юстина с необычной робостью.

Мужчины переглянулись.

– Почему бы и нет? – отступил Саблин.

– Помнишь алгоритм числоперехода? – строго сказал Прохор. – Он теперь становится и алгоритмом формотрансформации, с некоторыми нюансами, только представлять надо не цифры…

– А геометрические формы, – закончил Саблин.

– Я помню! – бросила Юстина, раздув ноздри.

Она достала свой эргион, и в самом деле похожий на произведение искусства из полудрагоценных камней и серебряных стерженьков.

Рука задрожала, но женщина сжала губы, справилась с волнением, направила эргион на берёзовый цилиндр.

С минуту ничего не происходило.

Глаза Юстины стали как щёлочки.

Мужчины терпеливо ждали.

Прохор хотел предложить подруге передохнуть и обсудить этапы формотрансформации, но уловил косой предупреждающий взгляд Саблина и остался на месте.

Лицо Юстины вспыхнуло.

И тотчас же чёрно-белый цилиндр, бывший обычным берёзовым поленом, разделился на целый пук тонких деревянных прутиков, похожих на лучины. Пучок постоял мгновение и распался на отдельные прутики, упавшие на снег.

Юстина вздрогнула.

– Чёрт!

Саблин и Прохор засмеялись.

– Чего ржёте? – гневно сверкнула глазами Юстина. – Что я сделала не так?

– Успокойся, всё так, – обнял её за плечи Прохор, – ты ничего не сделала лишнего, просто следующий шаг полена по Ф-оси представляет собой вот такие фигуры.

Саблин поднял «лучину».

– Видите форму? Десять граней, словно из-под станка, если считать с торцами.

– Всё равно не понимаю.

– Полену предназначена одна функция – сгореть в печке или в костре. То есть весь спектр его формосуществования будет реализовывать эту функцию. Вот смотри.

Данимир собрал лучины ровной горкой, направил на неё эргион.

Стопка задымилась и превратилась в странный сросток тонких деревянных стерженьков, похожих на гнутые спиралью коренья.

– Блин! – изумился Саблин.

Юстина прыснула, расслабляясь.

– А это как ты объяснишь?

– Ну, палки перепутались…

– Мы взяли для тренинга неудачный объект, – задумчиво сказал Прохор. – Полено – не вывороченная из земли глыба камня, это бывший живой организм, он рос, жил и размножался. Дерево засохло, но состоит из клеток, которые в свою очередь состоят из длинных биологически активных молекул. А они реагируют на формотранс не так, как кирпич.

– Логично, – согласился Саблин.

Прохор направил эргион на «сросток корней».

По «корешкам» прошло искривление, и все они сплелись ещё гуще, закрутились в более сложный объект, близкий по форме к шару.

Во двор вышла Лукерья Ивановна в том же толстом, сером, пуховом платке, неся в руке алюминиевую миску с пшеном, с любопытством посмотрела на чурбак, на шар, на красные полосы пыли. Позвала кур:

– Цыпа, цыпа, цыпа…

Куры без опаски направились к ней.

– Чем это вы тут занимаетесь?

– Решаем геометрические задачи, – бодро доложил Саблин. – Кирпич ваш развалили, не будете ругаться?

– Да за что ругаться-то? – не поняла Лукерья Ивановна. – Кирпич старый, о прошлом годе трубу меняла в сараюшке, вот осталось. Хоть весь кирпич берите.

– Весь нам не надо.

– А это что за колобок? – Старушка кивнула на шар из берёзовых «корешков».

– Мы учимся создавать геометрические композиции из разных материалов, – нашёлся Прохор. – Только это коммерческая тайна, вы уж никому не рассказывайте, ладно?

– Дак ведь и некому рассказывать, – махнула ручкой Лукерья Ивановна. – Ко мне редко кто заходит, а дети раз в год приезжают.

Она ушла в дом.

– Не бойтесь, – понизил голос Саблин, – Ивановна – верный товарищ, всё будет хорошо, я с ней объяснюсь.

– Топчемся на месте, – сердито сказала Юстина, пряча руки в рукава. – Может, в лес уйдём?

– После обеда так и сделаем. Что у нас есть ещё?

– Лопата, – заметил Прохор деревянную лопату для уборки снега.

– Солома, – показала пальчиком Юстина на маленький стожок соломы, прикрывающий бугор погреба.

– Курица, – предложил Саблин.

– Нет, живыми объектами займёмся только после того, как научимся трансформировать неживые, – твёрдо сказал Прохор. – С соломой я не уверен, что она станет менять форму, её функции ограничены одной, максимум двумя позициями.

– Давай проверим.

– Проверяй.

Саблин «выстрелил» из эргиона.

Маленькая копнушка соломы высотой в полметра, покрытая снегом, вскипела… и осыпалась ровным слоем по горбу погреба, перемешавшись со снегом.

Прохор засмеялся.

Саблин подошёл ближе, чтобы рассмотреть результат своего «формотворчества».

– Почему она так легла?

– Потому что ей всё равно, как лежать.

– И солома не изменилась…

– А её форма в данном случае вообще не играет никакой роли. Каждая соломинка – пустая трубочка, не несущая никаких полезных функций. В крайнем случае эти трубочки станут многогранными.

– А если попробовать пойти в другую сторону?

– Валяй.

Саблин «выстрелил» ещё раз – с тем же результатом, и ещё раз, и ещё.

Ворох соломы менять форму не хотел. Правда, соломинки действительно стали многогранными, как и предсказывал Прохор, но, кроме этого, ничего больше с ними не происходило.

– Кончайте играться, – сказала Юстина. – Малые дети. У нас есть другие вещи.

– Ставь огурец, – решил Прохор.

Саблин очистил торец чурбака от кирпичной пыли, положил по центру огурец.

– Сейчас мы его превратим…

– В карету, – иронично закончила Юстина, вспомнив известную сказку.

Прохор прицелился, и солёный огурчик превратился в идеальной формы двойной тетраэдр, склеенный торцами. Вернее, не склеенный, а как бы выросший на грядке с формой двойного тетраэдра. Он был такой же блёкло-зелёный, с беловатыми прожилками, и на огурец походил мало.

– На карету не похож, – глубокомысленно произнёс Данимир, разглядывая бывший огурец. – Можно откусить?