Гордость и гордыня - Джейн Остин

Дарси не ответил и, видимо, хотел переменить тему. В эту минуту рядом с ними оказался сэр Уильям Лукас, пробиравшийся между танцующими в другой конец залы. Однако, увидев мистера Дарси, он с учтивейшим поклоном остановился, дабы выразить свое восхищение тем, что он танцует, а также его дамой.

— Право слово, я весьма в восторге, любезный сэр. Не часто увидишь такое изящество в танце. Сразу видно, что вы принадлежите к высшему свету. Позвольте мне, однако, сказать, что вашу прекрасную даму вам не в чем упрекнуть и что я уповаю часто иметь это удовольствие, особенно когда произойдет некое желанное событие, дражайшая мисс Элиза. — Он посмотрел на ее сестру и Бингли. — Какие тогда начнутся поздравления! Мистер Дарси свидетель… но не буду вам долее мешать, сударь. Вы не поблагодарите меня за то, что я отрываю вас от обворожительной беседы с барышней, чьи прелестные глазки уже укоряют меня.

Дарси почти не слушал завершения этой тирады, но намек сэра Уильяма, касавшийся его друга, казалось, произвел на него значительное впечатление, и его глаза с самым серьезным выражением обратились на танцующих вместе Бингли и Джейн. Однако он тут же взял себя в руки, обернулся к своей даме и сказал:

— Сэр Уильям перебил нас, и я забыл, о чем мы разговаривали.

— Мне кажется, мы вовсе не разговаривали. Сэр Уильям не мог бы перебить в этом зале пару, которой было бы меньше, что сказать друг другу, чем нам. Мы уже испробовали две-три темы без всякого успеха, и не могу себе представить, о чем еще мы можем поговорить.

— Ну а если о книгах? — сказал он с улыбкой.

— Книги? О нет! Полагаю, мы не читаем одни и те же книги, а если и да, так с совсем разными чувствами.

— Мне жаль, что вы держитесь подобного мнения, но, если дело и обстоит так, какая это будет богатая тема! Мы сможем сравнить наши столь различные мнения.

— Нет… Я не могу говорить о книгах в бальной зале. У меня голова полна совсем другим…

— Вас занимает происходящее перед вами, не так ли? — спросил он с некоторым сомнением.

— Да, всегда, — ответила она, не думая о том, что говорит, так как ее мысли были уже далеки от этой темы, о чем свидетельствовало ее внезапное восклицание: — Я помню, вы как-то сказали, мистер Дарси, что редко прощаете, что ваша неприязнь, раз возникнув, не может быть умиротворена. Полагаю, возникнуть ей вы позволяете с большой осторожностью?

— Да, — сказал он твердым голосом.

— И никогда не позволяете предубеждению ослепить вас?

— Надеюсь, что нет.

— Тем, кто не меняет своих мнений, особенно необходимо составить верное первоначальное суждение.

— Могу и я спросить, к чему ведут эти вопросы?

— Просто к раскрытию вашего характера, — ответила она, стараясь найти шутливый тон. — Я пытаюсь его понять.

— И насколько вы преуспели?

Она покачала головой:

— Нисколько. Я слышу столь разные отзывы о вас, что остаюсь в полном недоумении.

— Я легко готов поверить, — ответил он очень серьезно, — что обо мне говорят самые различные вещи. И мне хотелось бы, мисс Беннет, чтобы вы пока не брались за набросок моего характера, так как есть причина опасаться, что такой портрет не сделает чести ни предмету, ни исполнению.

— Но, если я не схвачу сходства сейчас, возможно, мне никогда не выпадет другого случая.

— Я ни в коем случае не хочу воспрепятствовать ни единому вашему развлечению, — ответил он холодно.

Она больше ничего не сказала, и после окончания второго танца они расстались в молчании, оба недовольные друг другом, но не в равной степени, ибо в груди Дарси крылось довольно сильное чувство к ней, которое вскоре принесло ей прощение и обратило весь его гнев в другую сторону.

Они не успели разойтись в разные стороны, как к Элизабет подошла мисс Бингли и с видом вежливого пренебрежения обратилась к ней со следующими словами:

— Как я слышала, мисс Элиза, вас совершенно очаровал Джордж Уикхем? Ваша сестрица разговаривала со мной о нем, засыпала меня тысячами вопросов, и, оказывается, этот молодой человек нарассказал вам очень много всего, но забыл среди прочего упомянуть, что он сын старика Уикхема, который был управляющим у покойного мистера Дарси. Однако разрешите дружески посоветовать вам не верить свято всем его утверждениям. То, что мистер Дарси обошелся с ним дурно, это бессовестная ложь. Напротив, он всегда был необыкновенно добр к нему, хотя Джордж Уикхем повел себя с ним самым гнусным образом. Подробности мне неизвестны, но я прекрасно знаю, что мистера Дарси ни в чем нельзя упрекнуть, что он не выносит никаких упоминаний о Джордже Уикхеме и что мой брат, хотя не мог избежать необходимости включить его в свое приглашение офицерам, был чрезвычайно рад, когда Уикхем предпочел не появляться здесь. Его приезд в здешние края сам по себе чрезвычайная наглость, и не понимаю, как он посмел решиться на это. Мне жаль вас, мисс Элиза. Узнать про низости вашего фаворита… Но, право, памятуя о его происхождении, ничего другого нельзя было и ожидать.

— Его низости и его происхождение, судя по вашим словам, это одно и то же! — с жаром сказала Элизабет. — Я не слышала, чтобы вы обвинили его в чем-то худшем, чем то, что он сын управляющего мистера Дарси, а об этом, заверяю вас, он сказал мне сам.

— Прошу у вас прощения, — ответила мисс Бингли, отворачиваясь с презрительной усмешкой. — Извините мое вмешательство, мои намерения были самыми добрыми.

«Какая наглость! — сказала себе Элизабет. — Но вы очень ошибаетесь, если думаете, будто можете повлиять на меня такой жалкой выходкой! Я вижу в ней только ваше нежелание признать правду и злобу мистера Дарси». Затем она отправилась искать свою старшую сестру, которая обещала узнать что-нибудь от мистера Бингли. Джейн посмотрела на нее с улыбкой такой счастливой безмятежности, с таким сияющим выражением лица, что не оставалось никаких сомнений, насколько довольна она была тем, как прошел этот вечер. Элизабет в одно мгновение поняла чувства сестры, и ее тревога за Уикхема, негодование на его врагов и все прочее отступили перед надеждой, что Джейн на верном пути к счастью.

— Мне хочется знать, — сказала она, улыбаясь столь же радостно, как и сестра, — что ты услышала про мистера Уикхема. Но, может быть, ты проводила время так приятно, что не могла думать ни о ком третьем. И, если так, я тебя прощаю.

— Нет, — ответила Джейн, — я о нем не забыла, однако ничего хорошего я тебе сказать не могу. Мистер Бингли не знает подробностей его истории, и ему не известны причины, особенно оскорбившие мистера Дарси, но он ручается за безупречное поведение, благородство и честность своего друга и полностью убежден, что мистер Уикхем заслуживал куда менее одолжений от мистера Дарси, чем получил. Мне грустно говорить это, но, судя по его словами словам его сестры, мистер Уикхем отнюдь не добропорядочный человек. Боюсь, он был очень легкомыслен и поделом утратил расположение мистера Дарси.

— Мистер Бингли ведь не знаком с мистером Уикхемом?

— Да, он впервые увидел его в то утро в Меритоне.

— Значит, он говорил только то, что слышал от мистера Дарси. C меня этого достаточно. A что он сказал про приход?

— Ему не удалось точно припомнить обстоятельства, хотя он не раз слышал о них от мистера Дарси, но он думает, что завещан приход был лишь на определенных условиях.

— В искренности мистера Бингли я не сомневаюсь, — ласково сказала Элизабет, — но ты извинишь меня, если я не начну думать иначе на основании лишь ничем не подкрепленных заверений. Не спорю, мистер Бингли защищает своего друга весьма убедительно, но он ведь многого не знает, а остальное узнал от того же друга, и я позволю себе остаться при прежнем мнении об обоих этих джентльменах.

Затем она заговорила о предмете, более приятном для них обеих и который не мог стать причиной для разногласий. Элизабет с восхищением слушала о счастливых, хотя и робких надеждах, которые Бингли пробудил в сердце Джейн, и сказала все, что могла, лишь бы укрепить их. Когда же к ним присоединился сам мистер Бингли, Элизабет отошла к Шарлотте Лукас, но не успела ответить на ее расспросы о своем последнем кавалере, как к ним приблизился мистер Коллинз и с превеликим восторгом сообщил ей, что имел счастье сделать важнейшее открытие.

— Благодаря особой случайности я узнал, — сказал он, — что сейчас в этой зале находится близкий родственник моей благодетельницы. Мне довелось своими ушами услышать, как сам этот джентльмен изволил упомянуть барышне, хозяйке этого дома, имена своей кузины мисс де Бэр и ее матушки леди Кэтрин. Сколь чудесны такие совпадения! Кто бы подумал, что на этом балу я встречу, возможно, племянника леди Кэтрин де Бэр! Я в восхищении, что сделал это открытие как раз вовремя, чтобы успеть выразить ему свое почтение, и намерен сделать это сейчас же в уповании, что он извинит мое промедление. Моя полная неосведомленность об этом родстве должна послужить мне оправданием.