Гордость и гордыня - Джейн Остин

— Даже при нашем кратком знакомстве я сочла бы его человеком с дурным характером.

Уикхем только покачал головой.

— Хотел бы я знать, — сказал он, когда представился случай возобновить разговор, — долго ли еще он пробудет здесь.

— Мне это не известно, но, пока я оставалась в Недерфилде, никаких разговоров об его отъезде не было. Надеюсь, ваше желание поступить в ***ширский полк не переменится из-за его пребывания тут.

— O нет! Меня мистер Дарси отсюда не изгонит. Если ему не угодно встречаться со мной, то он должен будет уехать сам. Мы не в дружеских отношениях, и мне всегда тягостно его видеть, но у меня нет причин избегать его, кроме тех, которые я могу объявить всему свету: лишь обида на глубочайшую несправедливость и самые горькие сожаления, что он таков, каков он есть. Его отец, мисс Беннет, покойный мистер Дарси, был одним из лучших людей, когда-либо живших на земле. И когда я вижу этого мистера Дарси, мне душу ранят тысячи светлых воспоминаний. Его поведение со мной было возмутительным, но я искренне верю, что простил бы ему и это, и что угодно, но только не обман надежд его отца и оскорбление его памяти.

Элизабет была глубоко заинтересована и слушала всем сердцем, однако деликатность темы возбраняла какие бы то ни было расспросы.

Мистер Уикхем заговорил о Меритоне, его окрестностях, местном обществе, видимо, одобряя все, что ему уже удалось увидеть, а о последнем выразился особо, с мягкой, но очень заметной хвалой.

— Поступить в ***полк, — добавил он, — меня подвигла главным образом надежда обрести здесь добрые знакомства. Мне известно, что это весьма уважаемый, прославленный полк, а мой друг Денни еще больше соблазнил меня своими рассказами о городе, где они сейчас квартируют: о превосходном обществе и радушии, которым они окружены здесь. Признаюсь, я не могу обходиться без общества. Я претерпел разочарования, и мой дух не вынесет одиночества. Мне необходимы занятия и общество. Я не предназначался для военной жизни, но обстоятельства сделали ее желанной. Моим поприщем должна была стать церковь, я был воспитан и получил образование, чтобы посвятить себя церкви, и сейчас имел бы завидный приход, если бы так было благоугодно джентльмену, о котором мы только что говорили.

— Неужели!

— Да. Покойный мистер Дарси завещал мне лучший приход из имевшихся в его распоряжении, когда тот станет вакантным. Он был моим крестным отцом и питал ко мне глубокую привязанность. Я не в силах воздать должное его доброте. Он намеревался щедро меня обеспечить и думал, что сделал это. Но, когда приход освободился, он достался другому.

— Боже великий! — вскричала Элизабет. — Но как же так? Как можно было так пренебречь волей покойного? Почему вы не прибегли к помощи закона?

— Этот пункт завещания был составлен столь неясно, что закон был бы бессилен. Благородный человек не мог бы усомниться в намерении покойного, но мистер Дарси изволил усомниться… или счесть его лишь пожеланием, заявив при этом, что я сам лишил себя всяких прав мотовством, легкомыслием — короче говоря, чем угодно или вовсе ничем. Безусловно одно: приход стал вакантен два года назад, как раз когда я достиг возраста, дозволяющего получить его, но он был отдан другому. И столь же безусловно, что я не смогу обвинить себя в том, будто правда тем или иным своим поступком заслужил его лишиться. У меня пылкий неосмотрительный нрав, и, быть может, я порой слишком несдержанно высказывал свое мнение о нем и ему. Ничего хуже я припомнить не могу. Беда в том, что мы совсем разные люди, и он меня ненавидит.

— Это неслыханно! Он заслуживает публичного изобличения.

— Рано или поздно он его не избежит… Но сделаю это не я. Пока я храню память о его отце, ему не угрожает от меня ни возмездие, ни обличение.

Элизабет воздала должное его благородству и подумала, что он еще никогда не выглядел столь красивым.

— Но что, — спросила он после некоторого молчания, — могло толкнуть его на это? Что заставило его поступать так жестоко?

— Глубокая неукротимая неприязнь ко мне, неприязнь, объяснение которой я могу найти лишь в зависти. Если бы покойный мистер Дарси меньше благоволил ко мне, возможно, его сын легче примирился бы со мной. Но необычайная привязанность его отца ко мне вызывала в нем злобу еще в отрочестве. Не в его характере было терпеть тот род соперничества, который возник между нами, то предпочтение, которое часто отдавалось мне.

— Я никак не предполагала, что мистер Дарси настолько низок. Хотя он мне никогда не нравился, столь дурно я о нем не думала. Я полагала, что он презирает людей вообще, но не подозревала, что он способен на такую изощренную месть, такую несправедливость, такую бесчеловечность.

После минутного размышления она продолжала:

— Но я помню, как однажды в Недерфилде он похвалялся своей неумолимой непреклонностью, своим неумением прощать. Его характер, видимо, ужасен.

— Я не могу позволить себе что-либо сказать, — Уикхем. — Мне трудно быть к нему беспристрастным.

Элизабет снова задумалась и некоторое время спустя воскликнула:

— Обойтись так с крестником, с любимцем, с подопечным своего отца! — Она могла бы добавить: «И с молодым человеком вроде вас, чье лицо служит ручательством лучших качеств вашей натуры». Однако она удовольствовалась лишь: — И к тому же с тем, кто, вероятно, был товарищем его детских игр, связанным с ним, как, если не ошибаюсь, вы сказали, теснейшими узами.

— Мы родились в одном приходе, в пределах одного поместья и большую часть детства провели вместе. Обитатели одного дома, разделявшие общие забавы, предметы одной отеческой заботы. Мой отец начал жизнь на том же поприще, на котором ваш дядя Филипс подвизается с такой честью, но он всем пожертвовал, лишь бы быть полезным покойному мистеру Дарси, и посвятил все свое время процветанию Пемберли. И мистер Дарси питал к нему высочайшее уважение, видел в нем самого близкого доверенного друга. Мистер Дарси часто признавал, сколь многим он обязан неусыпным трудам моего отца; и когда перед его кончиной мистер Дарси по собственной воле обещал ему обеспечить меня, я убежден, что им двигала не столь привязанность ко мне, сколь долг благодарности.

— Как странно! — вскричала Элизабет. — Как гнусно! Не понимаю, как гордость нынешнего мистера Дарси не понудила его быть справедливым к вам. Если не по каким-либо другим причинам, так из гордости он не должен был бы опускаться до бесчестности. Ведь иначе, как бесчестностью, я подобное назвать не могу.

— Это поистине поразительно, — ответил Уикхем, ибо почти все его поступки проистекают из гордости; и гордость часто оказывалась его лучшим другом. Она сближала его с добродетелями больше иных его чувств. Но мы все непоследовательны, и его поступки со мной подсказывались побуждениями более сильными, чем даже гордость.

— Может ли такая чудовищная гордыня служить к его пользе?

— Да, она часто заставляла его быть щедрыми великодушным. Щедро тратить деньги, щеголять гостеприимством, помогать арендаторами смягчать нужду бедняков. Фамильная гордость и сыновья гордость — ведь он очень гордится отцом — понуждают его к этому. Не опозорить свой род, не показать отсутствие похвальных качеств, сохранить во всей силе влияние дома Пемберли — это могучая побудительная причина. Он наделен и братской гордостью, которая вкупе с некоторой братской привязанностью сделала его очень добрыми заботливым опекуном младшей сестры. Вы услышите общую хвалу ему как лучшему и безупречнейшему из братьев.

— А мисс Дарси, Какая она?

Он покачал головой.

— Хотелось бы мне назвать ее доброй. Мне больно говорить дурно о тех, кто носит фамилию Дарси. Но она слишком похожа на брата — очень, очень горда. Девочкой она была ласковой, славной и очень меня любила. А я часами старался развлекать ее. Но теперь она ничто для меня. Красивая барышня пятнадцати-шестнадцати лет и, насколько мне известно, превзошла все искусства, которые украшают благородных девиц. После смерти отца она поселилась в Лондоне, где с ней живет почтенная дама, следящая за ее образованием.

После многих пауз и многих попыток завести разговор на другую тему Элизабет не удержалась и вернулась к первой, сказав:

— Меня удивляет его дружба с мистером Бингли. Как мистер Бингли, который как будто сама мягкость и, мне кажется, истинно добр, может быть близок с подобным человеком? Что между ними общего? Вы знакомы с мистером Бингли?

— Нет.

— Он милый, покладистый, очаровательный человек. Видимо, он не знает, каков мистер Дарси на самом деле.

— Вероятно, нет. Однако мистер Дарси умеет нравиться, когда он этого хочет. Ему нельзя отказать в талантах. Он способен быть приятным собеседником, когда полагает, что это стоит его усилий. Среди равных ему по положению он совсем иной, чем с теми, кому судьба улыбнулась меньше. Гордость никогда его не покидает, но с богатыми он непритязателен, справедлив, искренен, разумен, благороден с, может быть, даже обходителен вдобавок к своему состоянию и красивой внешности.