Экипаж - Даниил Любимов

– Все, стоп. Больше ни слова.

Она взяла мобильный телефон:

– Алло, такси? Можно машину?

– Саша, прекрати! – Алексей хотел отобрать телефон, но Александра продолжала свое:

– Да, как можно скорее… Фестивальная, 2, первый подъезд. Пассажир будет ждать у подъезда, спасибо.

Александра отключила связь и молча посмотрела на Гущина. Он тоже окинул ее взглядом – так, словно видел впервые.

– Летчица, да? – не скрывая злобы, спросил Алексей. – Баба ты за штурвалом.

Повернувшись, он вышел из комнаты. В прихожей хлопнула дверь. Александра осталась одна. Она медленно опустилась на один из стульев, окинула взглядом стол. Взяла бутылку, с которой, будучи на нервах, не смог справиться Алексей, поддела штопором. Измученная пробка поддалась. Александра налила себе вина в бокал и, грустно чокнувшись с соседним пустым, сделала несколько глотков.

Она думала об Алексее. О том, что, скорее всего, – это все. Да, милый мальчик. Горячий, прямой, честный… Но слишком – мальчик. Слишком много переживает о других – и слишком мало о тех, кто рядом. Вот как сейчас. Совершенно незнакомых людей жалел, а о ней, Александре, даже не подумал. А она ждала его, зная о заварухе в африканской стране, ждала в страхе, меряя шагами комнату и молясь, чтобы все окончилось благополучно… Готовилась встретить, выслушать, понять и пожалеть, а он с ходу набросился на нее так, словно она была во всем виновата! Как будто она бревно бесчувственное и ей не жаль ни детей, ни стариков. И это его – «баба ты за штурвалом» – совсем уже ее доконало. У мужчин это называется удар ниже пояса. И он оказался слишком болезненным.

А Алексей, выйдя на улицу, не стал дожидаться никакого такси, а двинулся пешком. Он был зол и разгорячен. Шагая вперед, он думал о том, как легко может рухнуть то, что казалось незыблемым. И главное – как скоро! В один миг! Миг непонимания…

Он не думал о будущем, о том, как станет относиться к этому конфликту спустя время – хотя бы через неделю. Он так далеко не загадывал. Его волновало здесь и сейчас. А здесь и сейчас не было ИХ, был он, Алексей, и она, Александра. Со своим характером, своим мировосприятием, своими принципами. Своими координатными плоскостями. Сейчас эти плоскости не пересекались – у них не было общих точек.

И когда через три дня Гущин шел по стеклянному коридору вместе с Зинченко и увидел кабину авиалайнера, где сидела Александра, то она тут же отвернулась.

Зинченко наблюдал эту сцену краем глаза, со стороны, и никак не прокомментировал. Он не знал, что произошло между влюбленными, но догадался, что некая размолвка. И почему-то Леонид Саввич ощутил, что расстроился из-за этого…

Но впереди был новый совместный рейс, обычный и в то же время нет: в последний момент выяснилось, что вместе с ними летит крупный чиновник по фамилии Петрицкий. Из-за него пришлось задержать рейс. Зинченко подобных задержек не любил, равно как и крупных чиновников, мнящих себя на голову выше всех остальных людей и откровенно плюющих на них. Но спорить было себе дороже, и Зинченко прошел в кабину, решив не обращать ни на что внимания.

Салон уже был полон, и пассажиры нервничали – смотрели на часы и поглядывали в окна.

– Девушка, мы когда полетим уже? – обратился один из пассажиров к проходившей по салону Вике.

– Не волнуйтесь, скоро, – улыбнулась та на ходу.

Она заглянула в кабину пилотов и подала кофе Зинченко.

– Может, и вам чего-нибудь хочется? – спросила она у Гущина, улыбаясь еще шире.

– Нет, – привычно отказался Алексей.

Неожиданно за окнами начали переливаться синие и красные огни, и появилась машина с мигалками.

– Наконец-то! – плохо пряча раздражение, пробурчал Зинченко. – Диспетчер, команда на вылет!

В салоне бизнес-класса появился Петрицкий в сопровождении помощника. Он шел вальяжно, оттопырив нижнюю губу, и во взгляде его читалось полнейшее равнодушие к окружающим. Он занял место, развалился поудобнее и пальцем поманил к себе Вику.

– Коньяку дайте мне.

– Напитки пассажирам мы подаем после взлета, – ответила Вика.

– Коньяку принесите, – настаивал Петрицкий.

– Сейчас нельзя. Взлетим, и я принесу, – Вика улыбалась, сохраняя доброжелательность.

В разговор встрял помощник:

– Вы не знаете, кто это? Газеты не читаете, телевизор не смотрите?

– Минутку… – Вика решила не брать на себя ответственность и посоветоваться с Зинченко.

Она заглянула в кабину пилотов.

– Там этот… Коньяку требует, – поморщившись, сообщила она.

– Ну, налей, пусть подавится, – отозвался Зинченко и повел самолет по полосе.

Вика прошла по салону бизнес-класса, проверяя ремни и заметила впереди дым. Это Петрицкий закурил прямо в салоне. Вика бросилась к нему и, изо всех сил стараясь проявлять любезность, произнесла с нажимом:

– Пожалуйста, не курите. В самолете нельзя.

– И что, вы меня высадите? – с вызовом спросил Петрицкий.

В салоне за спиной Вики неожиданно вырос Андрей.

– Потушите, пожалуйста! – требовательно обратился он к Петрицкому. – Этого требуют правила полета.

Петрицкий отвернулся, снова затянулся и демонстративно выпустил в воздух столб дыма.

– Какие еще правила? Он о чем вообще? – раздраженно бросил он помощнику.

– Давай проходи, – обратился помощник к Андрею и толкнул его.

Андрей побледнел. Он всегда бледнел, когда другие краснели – такая особенность нервной системы. Обычно его трудно было вывести из себя, но сейчас этот хам оскорблял Вику, оскорблял пассажиров в салоне, его самого – оскорблял весь экипаж своим развязным поведением. Андрей никогда никого не унижал, считал недостойным, но и себя унижать не позволял. Он резко отшвырнул помощника Петрицкого в сторону. Чиновник вскочил на ноги и схватил его за грудки. Белоснежный накрахмаленный воротничок смялся и затрещал.

– Ты что, оборзел, сопляк? – хмельным взглядом глядя на Андрея, занес над ним жирный кулак Петрицкий.

Андрей в мгновение вывернувшись из рук помощника и повторил, глядя прямо в глаза Петрицкому:

– Вы нарушаете правила!

Петрицкий изо всех сил ударил его кулаком в нос. Брызнула кровь. Андрей упал…

Самолет уже сворачивал на взлет, когда в кабину буквально влетела Вика и с расширившимися глазами закричала:

– Леонид Саввич, там ЧП!

Из-за плеча Вики выглянул Андрей и потянул ее из кабины. Зинченко бросил взгляд на пол. На нем виднелись пятна крови – это капало из носа Андрея, тот зажимал его рукой.

– Все в порядке, – сказал он.

Алексей Гущин, вмиг все поняв и оценив, встал со своего кресла.

– Стажер Гущин, оставаться на месте! – приказал Зинченко. – По инструкции пилот не может покидать кабину.

– А если это провокация захвата самолета? – из-за плеча спросил Алексей.

– Я запрещаю! Стажер! – повысил голос Зинченко.

Гущин как будто не услышал. Он проследовал в салон бизнес-класса и подошел к Петрицкому и его помощнику. Те листали документы и переговаривались о чем-то своем как ни в чем не бывало.

– Мужики, по-человечески прошу, не надо, – обратился он к обоим.

– Вы кто? – спросил Петрицкий, оторвавшись от бумаг.

– Второй пилот.

– Вы извозчик, – прокомментировал Петрицкий. – Идите и везите. Просит он…

Гущин секунду подумал, потом взял дымящуюся сигарету из рук Петрицкого и загасил ее в рюмке коньяка. Помощник тут же вскочил, толкнул Гущина и попытался его ударить. Гущин увернулся и нанес свой удар, от которого помощник растянулся в проходе. Петрицкий поднялся и схватил Гущина за китель. Алексей решил не останавливаться на достигнутом и врезал еще и Петрицкому по физиономии.

Драка была тесной, уродливой. Пассажиры и не думали в нее вмешиваться. Многие достали мобильные телефоны и увлеченно снимали происходящее на камеру…

Петрицкий схватился за лицо и стал громко материться. Его помощник вскочил на ноги и бросился на помощь. Но Петрицкий, не открывая лица, лишь молча ткнул пальцем в Алексея. Его прислужник стал надвигаться на Гущина, Алексей вскинул ногу и коротко выбросил ее вперед. Помощник издал гортанный звук и снова рухнул…

Зинченко услышал крики в салоне и включил монитор на панели управления. На мониторе появилось изображение бизнес-класса и драки. Леонид Саввич скрипнул зубами и проговорил в микрофон:

– Говорит борт номер 359. Чрезвычайная ситуация на борту. Возвращаюсь к терминалу.

…Побитого Петрицкого и его помощника выводила из самолета полиция. Петрицкий что-то кричал в сторону кабины. Гущин с разбитым лицом и разодранной в клочья форме стоял перед Зинченко.

– Сюда с эскортом… Отсюда с эскортом… Лафа у них, да? – прокомментировал он, ища поддержки у командира.

Тот смотрел на него сурово.

– Стажер Гущин! У вас есть инструкция – доставить пассажиров из точки А в точку Б. А кулаками махать надо в другом месте.

– А какого хрена вы вообще его ждали, этого мигалочника? – зло спросил Алексей.