Шарэттэ (СИ) - Бова Лидия

— Зачем ты мне это говоришь?

— Мне знаком этот взгляд.

— Какой взгляд?! — нет, правда, какой такой у меня взгляд.

Я не отрицаю, местный руководитель всея Шибаяну (или, даже, мира в целом) более чем приятен и сексуален, но на мой земной вкус многие шарэттцы — те, что с крыльями — не менее привлекательны. Мой демон так точно.

Я посмотрела на него: неужели это ревность, к чему эти непонятные и ни на чем не основанные предупреждения, будто я уже, бросив всё, побежала к Артешу и повисла на его шее с нежным и томным шепотом «Ну, возьмите же меня, всю!».

— Восхищенный! — обвинительно прошипел Шран.

Я даже слов не нашла, чтобы ответить на указанный беспочвенный наезд. Укоризненно покачав головой, я сменила тему, спросив:

— А где его крылья?

— Почему ты решила, что у него должны быть крылья? — как-то странно спросил у меня Шран.

— Не знаю. Он похож на вас — тех, кому по природе должны быть даны крылья. Я не права?

— Нет, права. У него были крылья, вот только он их потерял.

— Как потерял? Крылья, что, съемные что ли? — не сообразила я. У меня даже появилась идея подергать моего демоняку за крыло. Остановили только воспоминания: ведь я видела Шрана обнаженным и могу четко сказать, что крылья, по крайней мере, моего Шията — неотделимая часть целого организма.

— Никто не знает как, — задумчиво произнес мужчина, — с этим обстоятельством связана странная история. Около десяти лет назад наш Шон, едва переступивший порог совершеннолетия, был удостоен чести встретить очередную женщину из твоего мира — свою Шаями. Отсутствовал он недолго, а вернулся один и совершенно другим. Он никому не рассказал, что произошло. Был изможден, апатичен, а крылья — их, словно, вырвали, грубо, жестоко. Я даже вообразить не могу, кто способен на такое и для чего он это сделал. С тех пор, Артеш такой — циничный, умный, расчетливый политик, готовый отдать все за благополучие Шарэттэ, но алчный до чувств, ветреный и непостоянный — в личной жизни. Последнее ему прощается многими, но некоторые, как ты сама понимаешь, за это его и не любят.

— Но сейчас он явно не одинок, — указала на двух невероятных красавиц рядом с Артешем.

— Фаворитки, — выплюнул, как некое ругательство, Шран, — в состоянии постоянной войны друг с другом, но вечные союзники против всех, иных, женщин, дабы Шон не подпустил тех к себе также близко, как их.

— Серпентарий, — усмехнулась я.

В этот момент музыка стихла, и вышедший на небольшую сцену шарэттец объявил о начале ежегодного представительского бала.

Глава 17

Его величество — Шон

Представление, затеянное Шоном, оказалось грандиозным. Небольшое театральное шоу; танцы, которые, о, слава Всевышнему, не отличались затейливостью и в основной своей массе напоминали наши вальсы и скромное танго (просто наискромнейшее), а также награждение достойных, один из них и мой демон — самый умный, самый смелый, как я поняла из названия той завитушки, что закрепили на пиджаке Шрана. Удивительно, но этот мир, по-видимому, пришел к тому же типу отличия военных и служивых, что и на Земле. Своеобразные медали и звания.

Еда и напитки предлагались гостям в неограниченном количестве и были божественны на вкус. Воистину, королевский прием.

Мой Шият активно передвигался по залу, знакомил меня со своими коллегами, но имена и должности проносились мимо меня вереницей случайных и сложных к восприятию событий. Полагаю, если нам судьба предпишет вновь встретиться, тогда и познакомимся более обстоятельно.

В танцах Шран был подкован не меньше, чем на своем профессиональном поприще. Уверенно вел за собой, даря нежные и горячие прикосновения, он обещал все и не давал надежды на большее, одновременно. Необыкновенно. Рядом с ним я ощущала себя единственной, его принцессой, феей, от которой он ждет исполнение своих самых сокровенных желаний. Чуткий и ласковый.

Мне неоднократно на глаза попадался и сам Шон. Он был везде и всюду, казалось, он, в одно и тоже время, вел светские беседы с приглашенными, флиртовал со сногсшибательными женщинами, танцевал и выпивал со своими фаворитками, а еще, естественно, вручал награды, говорил торжественные речи и многое, многое другое.

К концу вечера я укрепилась во мнении, что этот человек, вернее недодемон, не един, что это двойники Шона заполонили все помещение, охватили собой все пространство. Однако, вопреки странному мнению, Артеш ни разу не подошел ко мне и Шрану, не поздоровался и не представился, чем заинтриговал меня безмерно.

Несколько часов пролетели незаметно, они насытились самыми разнообразными ощущениями и впечатлениями, отчего меня стало покачивать. От усталости. Спиртное я намеренно употреблять не стала, дабы исключить вероятные недопонимания. Но, совсем исключить их, как выяснилось, невозможно, и эти обстоятельства от меня не зависели.

— Ну, и чей это дурманящий цветочек грустит один в стороне? — прошептали мне на ухо.

Неожиданно.

Стоило Шрану буквально на минутку оставить меня в одиночестве — он отлучился к кому-то переговорить по рабочим вопросам — как, вот, пожалуйста, уже кто-то нагло и открыто пытается закадрить меня со вполне понятной целью. В моем мире, это назвали бы просто и четко — съем.

Обернувшись к мужчине, чей томный, с нотками легкого опьянения, голос внезапно нашел будоражащий отклик в моем теле, я неверяще застыла: ап — как не горько это признавать, но это второй восхищенный взгляд, что я поймала после моего перевоплощения в «леди в зеленом». Да, были любопытные, оценивающие, даже разочарованные (мол, могла быть и лучше), но таких — зачарованно-восторженных — нет. И от кого!

Артеш! Аааа… Краш!

Потемневшие — непонятно только от желания, выпитого или чего иного — глаза смотрели на меня выжидающе. Ожидание затягивалось, мое сознание хаотично металось и пыталось отыскать вменяемый ответ, такой, чтобы и не оскорбить и дать понять, что «цветочек» очень (ОЧЕНЬ!) занят.

— Почему грустит? — наконец, совладав с собой, прошептала я. Вы поймите меня правильно, в тот момент я не испугалась, но когда накаченное под завязку тестостероном и властью обалденное мужское тело находится так близко и так проникновенно зазывает тебя еще ближе, голос сядет сам собой.

— Не грустит? — наигранно удивленно вопросил повелитель, — а мне показалось, что тебе одиноко и ты остро нуждаешься в компании.

— Я в компании, мой спутник скоро вернется, — увереннее ответила я.

Малый шажок назад, увеличиваем расстояние, разрываем притяжение, что сильнее наимощнейшего магнита, опускаем глаза ниже, к губам, поскольку смотреть в заволоченные синие омуты с вытянутым, как у змеи, зрачком выше моих сил, и долгий выдох (несмотря на то, что в легких столько воздуха и не было) в попытке успокоить зашедшее в бешенной скачке сердце. Глупое-глупое женское сердце, прочно занято, но по-прежнему чутко реагирует на подобные разгоряченные энерговолны, сметающие все мысли и эмоции на своем пути.

— Но сейчас, с тобой я не вижу никакого спутника, — как маленькому ребенку разъяснили мне, тихо и спокойно, и удивительно трезво, — потанцуем?

Как же хочется отказаться, но это совершенное неприемлемо и неправильно. Вежливость — наше все. Протягиваю чуть дрожащую руку к этому падшему ангелу, понимая, что рискую всем и сразу, в последний раз оглядываюсь назад, в надежде на спасение. Увы.

От смены музыки я вздрагиваю. Ритм проникает в меня, проходит насквозь и уходит в моего партнера, который сразу жестко притягивает к себе, проводит рукой по спине от лопаток до поясницы, низко. Тонко. Вроде и прилично, но на самой грани. Хрупкая ткань одеяния — моего и его — не является преградой, я ощущаю каждый изгиб тела этого воплощения порока, каменные мышцы врезаются в мою плоть, не щадя, словно наказывая, только непонятно, за что и почему.

Не подчиняться его рукам не представляется возможным, они ведут в нужном темпе и направлении, они обжигают и обещают больше того, что могут дать. Решив зачерпнуть уверенности в чужих глазах, я поднимаю свой взгляд выше и сразу проигрываю. Не стоило этого делать. Демон власти и страсти знал, с кем танцует. Можно было сразу понять это, после данной ему Шраном характеристики. Циничен, расчетлив, умен. И восхищение во взгляде — всего лишь игра. Необходимость, чтобы обмануть глупую пичужку и заманить в силки. Черт!