Просто Иван - Гавряев Витальевич

   После этих слов Щеглов извлёк свою 'корочку‟ и внимательно изучил её, поочерёдно открывая каждую его страницу, и придирчивым взглядом осматривая каждую 'загогулину‟. Затем, спрятав её в нагрудный карман, подмигнул Ивану и бодрым голосом сказал:

  - Ну что Непомнящий, или там тебя по настоящему, пойдем, проверим нашего 'высокопоставленного‟ знакомца.

   На требование лейтенанта о предъявлении документов, майор отреагировал весьма спокойно и, соглашаясь с оправданностью таких мер предосторожности, добродушно пробубнил, небрежно протягивая своё удостоверение:

  - Ну да, конечно, конечно, понимаю: времена такие...

   Иван не заметил каким образом это произошло, однако оба спутника Потапчука - в подпружиненной готовности выросли по бокам: но не своего командира, а тех кто проверял у него документы. Отчего у солдата, от недобрых предчувствий нехорошо засосало под ложечкой. А у его командира увлёкшегося изучением предъявленного документа, вскоре во взгляде вспыхнула радостная искорка - он обнаружил то, чего искал.

  - Да это липа, а не нас....

   Договорить лейтенант не успел, стоящий рядом с ним лжесержант, с невероятной быстротой выхватил из кармана наган и выстрелил в упор. А Щеглов, осёкшись на полуслове, беспомощной куклой рухнул на землю. С незначительным запозданием слитным дуплетом прогремели два ружейных выстрела и оба головореза Потапчука упали где стояли: вооружённый ППД диверсант - к счастью Ивана не успел совершить не единого выстрела и, свалившись на траву несколько секунд хрипел и в предсмертной горячке сучил ногами, хватая как рыба ртом воздух. Этого Иван не видел, - не до того было. Только благодаря приобретённым многолетними тренировками рефлексам, как на учебном спарринге, он отреагировал на удар ноги фальшивого майора в область паха: и отведя 'крюком‟ удар в сторону; Ваня блокируясь левой рукой ринулся вперёд, и сделав хват, бросил противника лицом на землю. Далее, шёл добивающий удар ногой в рёбра лежащего и захват его ноги на удержание, с фиксацией её своим весом.

   Рядом - под самым ухом раздался истошный крик пулемётчика Марка:

  - Су...а! - Су...а! - Падаль! Ты командира... - В ритм этих выкриков он наносил удары прикладом трофейного MG, по голове того, кто не так давно представлялся майором.

   Оттащить Марка от диверсанта удалось не сразу: только после того, как измочаленная голова последнего, окончательно потеряла изначальную форму. Резко обмякший Розенблюм ещё с минуту сидел сотрясаясь всем телом в мелкой дрожи, а затем, свалившись на землю, схватился за голову и стал кататься по траве неистово воя: напоминая своим истошным рёвом раненного быка. У непомнящего вид забитого врага вызвал чувство мерзкой тошноты.

   Да, некоторым людям нелегко даётся навык в убийстве себе подобных, и также, им трудно привыкнуть к тому, что тот, кто сейчас стоит рядом с тобой: абсолютно здоровый - как говорится жить, да жить, в следующую секунду может упасть замертво и больше нечто на этом свете не вернёт его обратно.

   Дзюба и Сотник пытались привести в чувство ефрейтора Розенблюм, а остальные потерянно столпились вокруг и потерянно наблюдали как старшина, старался насильно влить Марку - которого удерживал Леонид, остатки спирта разбавленного водой. И только Иван, занялся неблагодарным, но столь необходимым делом: он извлёк из нагрудного кармана лейтенанта его удостоверение; без особого труда высвободил из его руки майорову фальшивку - решив осмотреть её позднее. Затем принялся за осмотр сидоров чужаков. Когда непомнящий закончил раскладывать содержимое вещмешков по траве, послышался возмущённый, немного дрожащий голос Якова:

  - Мародёр! Таким как ты нужно тёмную устраивать, или лучше расстреливать, чтобы неповадно было по чужим вещам лазать! Встать сволочь когда я с тобой разговариваю! ...

   На что Иван, приподняв бровь посмотрел на худощавого, светловолосого парня как волк на ягнёнка. И с нескрываемой, холодно - спокойной угрозой в голосе, процедил сквозь зубы:

  -Замолчи. Тоже мне праведник нашёлся.

  - Да я, тебя! - Возмущённый солдат замахнулся на Ивана.

  - Только рискни, только рыпнись.

   Не ожидавший такого ответа Кузнецов умолк, громко сглотнул: так что его огромный кадык заходил ходором. Осмотрелся вокруг, но не встретил в глазах своих товарищей поддержки. После чего вспомнил как необъяснимым образом, диверсант желая ударить Непомнящего ногой, сделал непонятный кульбит, и в завершение, сверху него оказался этот грозный красноармеец. После быстрого осмысления произошедшего, желание связываться с этим парнем: смотрящим исподлобья хищным взглядом испарилось само собой. А над поляной повисла гнетущая тишина.

  - Товарищ старшина, - также сухо проговорил Непомнящий, выждав пару секунд, - посмотрите сюда. Как вам такая картина маслом?

   Сказано так было ради проформы, - так как Григорий Иванович уже стоял рядом и с интересом смотрел на упорядоченно разложенные по траве вещи. Здесь были несколько упаковок пистолетных патронов, десяток гранат, три круглых алюминиевых жетона с непонятным знаком на каждом. Немного обособленно лежали продуктовые сух пайки, три фляги, бинты нитки с иголками, запасные портянки и четыре финских ножа...

  - Да-а-а. - Задумчиво и протяжно проговорил Дзюба. - Всё наше, ни единой немецкой вещи, по которой их можно привязать к вражеской армии, кроме этих уже известных нам кругляшек.

  - Ну, поди догадайся, если только по этим странным бляшкам: да и то, о них можно сказать что их нашли и взяли с собой из чистого любопытства.

  - А если наш скарб перешерстить - сплошные трофеи.

  - Будет ещё одна причина забить тревогу, если приблудится ещё кто-то с таким содержимым сидора. - Задумчиво проговорил Иван, подымаясь с колен.

   Все присутствующие на поляне красноармейцы, стоя на некотором удалении, внимательно смотрели на разложенные вещи и прислушивались к беседе старшины с неожиданно посуровевшим Непомнящим. Замолчал даже Марк, который одиноко сидел за спинами своих товарищей, потерянно смотрел на траву у своих ног и вытирал рукавом текущие ручьём слёзы. Может быть кто-то его за это осудит, однако не стоит зарекаться - слёзы бывает душат и тех, кто считает что он давно разучился плакать.

   А старшина, повинуясь своей выработанной жизнью привычке: - 'В хозяйстве всё пригодится а запас...‟. Сходил за своим вещмешком, поочерёдно поднял фляги; неспешно открывая крышки нюхал их содержимое и, плотно закрыв, прятал в недра заплечного мешка. Прихватив напоследок бинты и запасные портянки, он посмотрел на Якова.