Гениальные аферы - Галина Гальперина

Венценосный мошенник

Фридриха Великого потомки называли блестящим правителем. Когда он занял прусский трон в 1740 году, его считали не только образованным, открытым и терпимым, но и сказочно богатым.

Терпимость короля, правда, не простиралась дальше декретированной еще его прадедом свободы вероисповедания. Сказочное же богатство состояло из 8,7 млн. талеров и серебряных сокровищ берлинского замка, который сестра Фридриха Вильгельмине Фредерике Софи фон Байрейт оценила в 6 млн. тайлеров.

Спустя пять лет вся наличность прусского короля ушла на оплату тех нужд, которые неминуемо тянет за собой любая война, а войн за эти годы было две (Силезские: первая с 1740 по 1742 год, вторая с 1744 по 1745 год). Первоначальный капитал, необходимый для новой кампании, в которой Фридрих в союзе с Англией и некоторыми германскими государствами боролся за обладание Силезией и Саксонией против коалиции Австрии, Франции, России, Швеции и большинства германских княжеств, был оценен финансовыми экспертами Фридриха в 5,5 млн. талеров, в то время как налоги принесли в казну лишь 2,3 млн. талеров. Часть серебряных сокровищ отправили на переплав, что дало еще 1,5 млн. талеров. Оставалось собрать 1,5 млн. талеров, и этой суммы могло хватить только при условии быстрого окончания кампании.

Фридрих II Великий

Примечательно, что острый недостаток средств подействовал на Фридриха достаточно странно: он, всегда отличающийся необыкновенной трезвостью и расчетливостью, обратился за помощью к некой даме, занимавшейся алхимией. Последняя заверила короля, что «изготовит» золота на 1 млн. талеров. Конечно, сделать это ей удалось, но так как эксперимент был секретным, дальнейшая судьба дамы неизвестна.

Завоевание Саксонии являлось первой целью прусского короля. В связи с этим необходимые для войск мелкие монеты для покрытия первых потребностей уже были изготовлены по образцу лейпцигских монет в Кёнигсберге и Бреслау, пока в строгом соответствии с саксонскими нормами.

В 1796 году прусские солдаты вторглись в Саксонию и вскоре наголову разбивают ее защитников. Фридрих обязывает саксонцев уплатить контрибуцию в размере 5 млн. имперских талеров, а затем издал указ о включении лейпцигского монетного двора во владения прусской короны, что было вызвано, в частности, тем, что саксонский арендатор монетного двора Фреге остерегался ухудшать качество монет.

Новый арендатор нашелся в лице берлинской фирмы «Эфраим и сыновья», которая за чеканку миллиона имперских талеров в разменной монете была готова уплатить королю 200 тыс. имперских талеров. Причем качество этих денежек оказалось гораздо ниже исходного уровня. Так, при Фреге монетный масштаб составлял 14 талеров разменной монеты из марки серебра. Эфраим, чтобы вносить арендную плату, довел выпуск монет до 18 и даже 20 талеров.

Спустя некоторое время Эфраим предложил прусскому королю подделывать австрийские монеты достоинством в 7, 10 и 20 кройцеров из расчета 200 тыс. монет на 1 млн. талеров. Фридрих согласился, но, к счастью, население Богемии не слишком пострадало от такой аферы.

Между тем продукция саксонских монетных дворов под давлением нарастающих требований короля обесценивалась. Вместо первоначальных 14 талеров из 1 марки серебра стали чеканить 45 талеров в мелких монетах. Фридрих II, однако, в каждом договоре со своими монетными арендаторами специально оговаривал, что саксонские монеты не должны попадать в Пруссию. Выгода от этого мошенничества для прусского короля была огромной: он получил около 25 млн. талеров, что составило шестую часть от того, во что обошлась ему вся Семилетняя война.

Изготовление фальшивых денег со временем охватывало все более широкие круги «монетных господ». Первым среди них был граф фон Вид, который в своей мастерской чеканил недоброкачественные четырехгрошовые монеты, сбывая их в основном в Саксонии, где они составляли конкуренцию прусским подделкам. За графом фон Видом следовал маркграф фон Ансбах, организовавший производство фальшивых монет в своем родовом имении, и другие аферисты.

Обманываемый же народ возложил всю вину за монетные махинации на евреев, так как арендаторами королевских и многих других монетных дворов являлись в основном представители этой нации. Конечно, и в их руках оседало немало из того, что они делали по приказу своих господ. Восстановленный дворец Эфраимов в одном из районов Берлина стал ярким свидетельством их власти, но они тем не менее страшно боялись разоблачения, что означало бы для них не только разорение, но, возможно, и суд, а также какой-нибудь страшный приговор.

Однако не евреи были ответственны за фальшивомонетничество. Это видно из следующего эпизода.

Итак, Англия обещала Пруссии за кампанию против Франции, Австрии и России значительные субсидии, предоставление которых было начато в середине 1758 года: золото стоимостью 1 367 626 и серебро стоимостью 2 655 388 имперских талеров. Изготовление монет из полученных драгоценных металлов было поручено не арендаторам-евреям, а осуществлялось самим государством.

Фридрих Великий, знакомый со способами облагораживания меди, отправляет своему тайному военному советнику Фридриху Готтхольду Коппену послание, в котором значатся следующие слова: «Я располагаю информацией, что существует способ рафинирования меди, при котором обработанная рафинированная медь может использоваться вместе с золотом для чеканки монет, внутренняя ценность которых значительно выше, чем стоимость монет, сделанных из обычной меди. Если сейчас дополненные плохой медью монеты с изображением Фридриха (эти монеты должны были быть на самом деле золотыми) по своей ценности примерно соответствуют 2 талерам 12 грошам, то использование рафинированной меди повышает их стоимость до 4 талеров…

Так как это может дать значительную прибыль и увеличить доходы от чеканки монет, я пришел к решению, что все золото, субсидированное англичанами и пока не превращенное в монеты, должно быть использовано в соответствии с этим способом на монетном дворе в Берлине. Все должно оставаться в моей собственности, чтобы никакие евреи-монетчики не имели с этим ничего общего и не могли отчеканить ни одной монеты из оставшегося английского золота». Как видно из этого письма, просвещенный абсолютный самодержец опять оказался в плену алхимических идей.

А вот отрывок из воспоминаний Бенджамина Фейтеля Эфраима, помогающий составить представление об аферах Фридриха Великого: «Король решил произвести уменьшение содержания драгоценного металла в монетах. То, как он хотел это сделать, было неправильным. Он не хотел ничего слышать о том, что содержание металла в монете не может быть совершенно произвольным. Для того чтобы разубедить его в этом, я привел пример с разменной монетой. Мне хватило мужества признаться в том, что я не внял его приказу, но, Бог свидетель, я всегда следовал правилу, что из всех циркулирующих монет не больше десятой части должно приходиться на разменные монеты.

Чеканку ущербных монет король обосновывал следующими соображениями: для того чтобы не допустить подъема промышленности в Польше, необходимо привести в негодность основной измеритель, оценивающий и воплощающий в себе все предметы, – польские деньги.

С одной стороны, я не рискнул говорить ему о несправедливости этих действий, так как он бы наверняка ответил: „Смотри-ка, еврей, а разыгрывает из себя честного человека“; с другой стороны, они вполне совпадали с моими интересами. В результате я должен был на фальшивые польские деньги закупать в Польше овощи и зерно».

Бенджамин Фейтель Эфраим завершает портрет Фридриха Великого, не единственного монарха-фальшивомонетчика, словами: «Привязанность большого человека чеканить в уменьшенном виде чужие монеты восходит еще к Семилетней войне. Эта страсть не покидала его, так как тем самым король находил не только необходимые для ведения войн средства, но и скрытым образом взимал контрибуцию со своих соседей».

«Пекарь античности»

Нередко между фальшивомонетчиками и теми, кто занимается подделкой монет, ставят знак равенства. Однако многие криминалисты и нумизматы выражают несогласие с подобным весьма распространенным мнением. Фальшивые монеты изготавливались высокопоставленными или рядовыми мошенниками во времена монетного хозяйства, причем чеканщики прибегали к уменьшению содержания в них драгоценных металлов или облегчению их веса, так что установленной стоимости такие монеты соответствовали лишь по внешнему виду, на самом же деле они стоили гораздо дешевле. Тем самым фальшивомонетчики наносили ощутимый ущерб как государству в целом, так и простым его гражданам, у которых в обращении находились такие монеты.

Подделывать же деньги стали гораздо позже, когда люди начали коллекционировать монеты разных стран и эпох. По свидетельству биографа римских императоров Светония, жившего где-то в начале I века н. э., одним из первых нумизматов в истории был император Август (63 год до н. э. – 14 год н. э.), любивший в дни торжеств одаривать своих друзей старыми монетами.