Принцесса. Как стать королевой (СИ) - Наталья Ткаченко

— Нет! — рявкнула я, надеясь, что и она этого не умеет. — Я всё ещё сержусь на тебя! И вообще, я к тебе по другому вопросу. Ты не могла бы спросить Мара…

— Ой, извини, — расстроилась Алила. — А мы с ним разругались!

— Э? — в замешательстве выдала я.

— Да, — всё так же опечаленно продолжила Алила и понеслась скороговоркой: — Ты представляешь, он заявил, что неспособен долго меня выносить! Что я постоянно трындю! Что я легкомысленна до глупости! Ты представляешь, он обозвал меня глупой! Сказал, что только в постели и может со мной общаться! Но я к тому времени уже получила от него в этом плане всё, что он мог дать. Нет, это, конечно, было очень даже неплохо! Даже великолепно! Но я хочу, чтобы мой мужчина меня ещё и уважал! Поэтому я ему твёрдо заявила, что унижать себя не позволю! И пусть себе другую дуру поищет!

— Гм, — глубокомысленно заметила я.

Ну, насчёт легкомысленности и болтливости Мар, может, и прав, но всё же… Жёстко он с моей подругой! Наплевать на это и всё равно пойти к нему с просьбой учить? Ну нет, женская солидарность мне дороже! Лучше я к Адиму схожу, вот уж на кого точно всегда можно положиться, даже несмотря на его странные литературные вкусы. Или к Ладу. Он же великий маг, даже Челси это признал, наверняка что-нибудь посоветует.

Правда, к Ладу я идти боялась. Мало того, что слова: «ты мне очень дорога» можно понимать по-разному, так ещё и не поставит ли он на мне блок по примеру Адима? Исключительно для моего же блага!

Алила ещё долго жаловалась на Мара, уже прибежав ко мне и плюхнувшись рядом на кровать. Я её утешала, и как-то постепенно мы всё же помирились. Дорогая подруга, правда, попыталась прозрачно намекнуть, что существуют более действенные способы утешения, чем слова, и мне пришлось отмахиваться от её доказательств так кстати подвернувшейся под руку подушкой. Потом она, старательно уворачиваясь от моих попыток этой же подушкой её придушить, долго расписывала достоинства Лада. Как будто я и без неё не знаю, что он умный-добрый-красивый и так далее…

— Знаю! — прервала её я. — Но у меня был и есть Адрей, и точка.

Алила трагически закатила глаза и с мученическим стоном упала лицом в кровать, всем своим видом показывая, какая я бесчувственная.

— И с чего ты взяла, что я Ладу нравлюсь? — поинтересовалась я. Алила тут же вскочила, открыла рот, подумала, и закрыла его. — Ага, вот-вот! Если даже мои признания в любви его не прошибли…

— Он растерялся! — мгновенно нашлась Алила. — Он мне сказал, что почувствовал, что что-то с тобой странное происходит. И вообще, — воодушевилась она, — кто его спрашивает! Я хочу, чтобы ты осталась с нами! Раз уж ты с досадным упорством предпочитаешь мужчин, то пусть это будет Лад! А если ты заведёшь кого-то на стороне, то нас забросишь! И вообще, я хочу ребёнка!

— Ты хочешь, а я должна рожать? — хмыкнула я. — Может, просто подождём, пока я проклятье не сниму?

— В том-то и дело! — подскочила Алила и схватила меня за плечи: — Я подслушала их разговор! Проклятье может снять только Совет. Да и то, только те его члены, которые проклятье накладывали. Каков шанс, что наш добренький Челси покладисто снимет проклятье, а?

— Да уж, — кивнула я. — Но я что-нибудь придумаю.

— Ну, а пока не придумала, — Алила надула губки бантиком, сложила бровки домиком и заныла: — Сла-аа-ава-аа-а, ну пожа-аа-алуйста-ааа-а…

Я только отмахнулась, но Алила упорно продолжала меня уговаривать. Нет, надо ещё раз поговорить с Ладом. Если Алила с таким же упорством ведёт разъяснительную работу и с ним, то… есть всё-таки риск, что она своего добьется.

Когда она, наконец, угомонилась, мы устроились рядом на кровати, и добренькая подружка принялась перемывать косточки знакомым. Досталось всем, особенно Нару — Алила, даже несмотря на мои уверения, что я ему как женщина абсолютно неинтересна, занесла его в список личных врагов по принципу: «Убью любого постороннего мужчину, если он хотя бы попытается подойти к нашей Славе!» В общем, вечер прошёл насыщенно и закончился очень поздно. Ничего удивительного, что, когда утром Алила позвала меня завтракать, я никак не могла проснуться. Поэтому решительно отказалась, развалилась поперёк кровати и мгновенно заснула.

Когда меня позже снова попробовали разбудить, я только недовольно замычала и забралась под одеяло с головой. Только я начала задрёмывать, как почувствовала, что Лад мягко трясёт меня за плечо:

— Слава, нельзя столько спать, у тебя потом будет болеть голова.

— Это от переживаний, — я зевнула и потянулась, выползая из-под одеяла. — Хорошо, я встаю! — я заставила себя сесть и сонно уставилась на Лада.

Вид у него был донельзя суровый. Так, кажется, грядут большие неприятности. Интересно, что я такого натворила, и когда успела?!

— Лад, ты чего так на меня смотришь? — осторожно поинтересовалась я.

— У меня к тебе большая просьба, — сказал он, и когда я уже возмущённо распахнула рот, чтобы высказать всё, что я думаю о подобных просьбах, скривился и махнул рукой: — Слава, да я не об этом! Это была идея Алилы, в высшей степени дурацкая и не заслуживающая внимания…

— Ах вот как! — мгновенно набычилась я, уже чувствуя, что меня сейчас понесёт, а вопрос: «Почему мы с Ладом постоянно ругаемся?» плавно встаёт в моём случае в один ряд с бессмертными «Что делать?» и «Кто виноват?» Впрочем, кто виноват и что делать, я прекрасно знаю: Лад и ругаться! — Значит, ты о таком даже не думал?! Значит, ты считаешь, что я не гожусь для великой чести продолжения твоего рода?! — неожиданно в процессе скандала меня понесло не в ту сторону: — И чем же это я для тебя нехороша? Нет, ты скажи, чем?!

— Слава, ты всем хороша, — взохнул Лад, садясь рядом. Он обнял меня и осторожно потянул к себе; после секундного колебания я сдалась и уткнулась лицом куда-то ему в шею, прижавшись. Мы сидели так с минуту, потом Лад мягко запустил пальцы в мои волосы и отнял моё лицо от своего плеча. — Слава, я к тебе очень хорошо отношусь, может, недопустимо хорошо, а ты это чувствуешь и срываешься на меня. Но, солнышко, я тебе клянусь, что никогда ничего не сделаю, что могло бы оскорбить тебя или память об Адрее. Я не собираюсь сейчас добиваться твоей любви. Когда-нибудь потом… — он усмехнулся чуть озорно, — может быть. А там… всё зависит только от тебя.

Мы помолчали, потом я задала я самый глупый из возможных в данной ситуации вопросов (умные в голову не шли):

— Ты на меня не сердишься?

— Сержусь, но вовсе не по этому поводу, — Лад снова усмехнулся и тут же посерьёзнел: — Видишь ли, Слава, ты чудесная девушка, но у тебя есть один досадный недостаток.